Сир. 7:39), но тот, кто надеется жить долго, запутается во многих грехах. Для того, кто готовится дать отчет о всех своих делах Богу, Бог заботится очистить от греха весь путь; но тот, кто не имеет заботы о сем и говорит: “Пойду дотуда”, — будет жить с творящими зло» 1004.
Святой Антоний объединяет два совета: «А для того, чтобы не лениться, хорошо содержать в мысли апостольское изречение: я каждый день умираю (1 Кор. 15:31). Ибо если будем жить, как ежедневно готовящиеся умереть, то не согрешим. Сказанное же апостолом имеет тот смысл, что мы каждый день, пробуждаясь от сна, должны думать, что не доживем до вечера, и также, засыпая, должны представлять, что не пробудимся от сна, потому что мера жизни нашей нам неизвестна и каждый день измеряется Промыслом Божиим» 1005.
3. Размышления о конечных судьбах
Преподобный Максим Исповедник в свою очередь превозносит тщательное размышление о смерти и загробной жизни:
«Страхом Божиим и мыслями о грозном будущем остановим безудержное движение и действие чувств. Во всем и прежде всего будем помнить о смерти, и о страшном исходе души из тела, и как по воздуху устремляются ей навстречу начала, и власти, и силы тьмы, тянущие каждая к себе и рвущие ее на части соразмерно скверному сродству, возникшему посредством страсти. Будем помнить о едкой боли, причиняемой душе совестью в аду при воспоминании о злых делах, совершённых ею с помощью тела. Будем помнить об окончательном завершении всего мира, при котором безмерным огнем сожжется все земное со страшным потрясением стихий от разлагающего жара, а небо закружится в страхе, спеша убежать от лица огня, предочищающего творение ради пришествия Чистого; море исчезнет, земля содрогнется от основания и явит бесчисленные множества человеческих тел, ни в чем не умалившихся; будем помнить об ужасном часе ответа, который придется держать перед страшным и ужасным Судом Христовым, когда все Силы Небесные и все люди, сотворенные от начала века, увидят, что каждому свойственно, вплоть до мелькнувшей мысли, когда одних ради сияния их дел примет невыразимый свет и светозарность Святой и Блаженной Троицы, еще яснее изливающаяся на тех, кто по чистоте души способен ее узреть и принять, других же ради нелепости их дел примет внешняя тьма (Мф. 8:12), и неусыпный червь, и негасимый огонь геенны (Мк. 9:43-44), и, что всего тяжелее, беспредельный и сознаваемый позор. Будем помнить обо всем этом, чтобы того стать достойными, а на испытании этим не быть осужденными, и будем принадлежать самим себе и Богу, а лучше — только всему Богу и целиком, ничего земного не нося в самих себе, чтобы приблизиться к Богу и стать богами, приняв от Бога бытие богами. Так ведь почитаются дары Божии и приветствуется приход Божиего мира» 1006.
Сам святой Максим в первом из своих писем предается такому размышлению, где он помещает себя и в то же время своего читателя в положение осужденного на муки, который кается. Цель ясна: через это воображаемое предвосхищение породить в душе покаяние, которое для него станет уже невозможным, когда упомянутые события произойдут в действительности:
«Справедлив суд Твой, Боже; мы никогда не перестанем это повторять. Ты призывал нас, а мы не слушали; увещевал нас, а мы не внимали. Об этих ужасах мы ежедневно слышали поучение, но мы презирали такие слова. Тогда речи об этом ничуть нас не огорчали, — когда бы сейчас действительность не так жестоко нас мучила! Вздором казалось нам то, в чем заключается сейчас наша жизнь, — а ведь тогда нам постоянно об этом напевали. О беспечность! о обман! о злые помыслы! о сообщество порочных людей! о дивный и праведный Божий Суд над нашими прегрешениями! Как Он воздал каждому нашему греху соответствующее мучение! За жалкое и презренное наслаждение плоти справедливо осуждены мы на страшную геенну. К пребыванию в ужасном мраке и тьме приговорены мы за то, что возлюбили всё постыдное: и зрелища, и звуки, и слова, а Божественным благам предпочли конские состязания, театральные представления и псовую охоту, в которых хороводились толпы демонов, а Божие покровительство и надзор через Ангелов вовсе отсутствовали; там многообразно попиралось достоинство чистоты, а зло распутства и мерзость открыто возвеличивались. Справедливо лишены мы теперь света за то, что в течение временной нашей жизни не видели славы Бога Творца в твари, а оскверняли наши глаза, и уши, и язык; или, вернее, через них губили душу, созданную по образу Божиему, ненавистными Богу зрелищами, и звуками, и речами, и взаимной злобой. Мы ввергнуты в тартар, и страшно мучают нас одновременно и падение в глубину, и скованность — за то, что высокомерие мы предпочли возвышенному смирению, которое споспешествует возвышенному и Божественному, а крепость и силу добродетели отвергли ради безмерной расслабленности и изнеженности плоти. Где ныне высокомерие наше, и заносчивое ко всем отношение, и вялость и изнеженность плоти? О безрассудство! Вместо необузданного хохота и безудержной болтовни — этот невыносимый скрежет зубов. Мы не пожелали упражняться в изучении Божественного и спасительного слова и предпочли безмерное пьянство словесному восхвалению Бога, — страшному подвергаемся мы теперь наказанию, и наш язык горит от ужасной жажды. Ненависти к братьям, зависти, и обмана, и лицемерия, от которых и из-за которых является и само убийство, порицания и лести, злопамятности, лжи и ложной клятвы приемлем мы достойный плод — этого неусыпного червя, беспрестанно гложущего недра наших душ. Раз мы искривили прямоту любви, развратили сердце, погубили бесстрастие правды, саму же правду исказили — то, по хотению совершая зло ненависти, против хотения сотворили себе червя, а ложью вырыли еще худший ров лукавства, отделяющий нас от единения с прямым и правым Богом. Он ведь сказал устами святого пророка Давида: “Сердце лукавое не прилепится ко Мне” (Пс. 100:3). Соответствующее, стало быть, нашим деяниям воздается нам; вернее, мы принимаем достойную мзду за душевное расположение, возникшее в нас по нашему намерению: за жгучие наслаждения — огонь геенны; за тьму неведения и обольщения преходящим — вечный мрак; неусыпного карающего червя — за червя ненависти и лжи, разъевшего и развратившего наше сердце; за разнузданную болтовню и хохот — громкий скрежет зубов; за гордое превозношение и веселье — падение, и зияющую бездну,
