Надо жить интенсивно и лениво вместе с тем.
Как это красиво – рыбы вместо проблем.
Я не сторонник ситуативных методов, как Джи, но в духовном смысле он гораздо круче меня. Посвящение беспощадно к слабостям. Любое общение с людьми уровня моего или Джи является даже вредным, потому что приводит к бесполезной трате ценного внимания. Ситуация Посвящения предполагает уже жесткие рамки и особые отношения.
Джи парит, как кондор над сельвой, он почти никогда не опускается сюда.
– Ты, Петрович, – холодно заметил Суверен, – зомби от мира сего, абсолютно механический человек. Это оттого, что левая сторона тела, отвечающая за дух, не подключена к правой, которая отвечает за землю. Но после общения с Адмиралом, я надеюсь, ты станешь не только истеричным, но и более чувствительным к потустороннему.
– А потом вам надо будет достичь нового синтеза уже на этом уровне, – добавил Джи.
В это время Кукуша проснулся и вылез из-под стола.
– Ну, что тут у вас происходит? – зевая, спросил он.
– Да вот, пора отправляться домой, – отвечал Джи.
– Ну что ж, тогда пойдем, – отвечал Кукуша, – а вот выпить чего-либо не найдется?
Я налил ему стакан портвейна.
– Вот теперь можно жить дальше.
Расползались на асфальте искалеченном
Золотистые уроды фонарей.
Умер город наш сегодня вечером.
Очень жалко мне собак и лошадей…
Так потянулись дни за днями. Чтобы заслужить доверие Адмирала, надо было суметь в любое время дня и ночи достать три бутылки водки, или десять бутылок сухаря, или, в другом эквиваленте, шестьдесят бутылок пива.
Петр Борисович держал хату для того, чтобы в ней можно было драться, опиваться водкой, валяться на полу в окурках, наблюдая за тем, как полу-люди, полу-хоббиты лили на себя вино и стряхивали на голову пепел.
Петр Борисович, с поломанной ногой в гипсе и лихорадочно блестящими глазами, в порванной пижаме, потрошил сумки гостей, надеясь найти одеколон "Саша или Наташа".
Чтобы пройти стадию Нигредо под руководством самого Адмирала, надо было проворно таскать из магазина водку, которую бэд компани выливала себе в глотки в течение нескольких мгновений.
– В вас должно сгореть все земное, – говорил Адмирал, – и только тогда в вашей душе блеснет драгоценная Лунная Жемчужина.
Атмосфера вокруг Адмирала быстро менялась, от мягкой и сердечной до слез волны – до холодно-люциферической.
Каждый день нам с Петровичем приходилось шарить мелочь в своих пиджаках и лететь в магазин, таща в руке сумку, набитую бутылками, причем сорок надо было ухитриться выдать за сто, иначе экзамен не был сдан. Нам пришлось учиться менять в магазине редкие книги на куски мяса, дабы хоть как-то прокормить вечно голодную бэд компани.
А она мгновенно образовывалась вокруг великого Мэтра Влажного Пути Алхимии. Кто тащил сетку водки, кто – ящик пива, дабы только прикоснуться к песням московского Мэтра. А когда Адмирал брал опытной рукой гитару, душа плакала и раскрывалась. Он был настолько мягок и добр, что слезы сами капали на окурки, растоптанные капитаньём. Суверен с бледным лицом время от времени истерически кричал: "Пьем за нашу свободу!" – резко выбрасывая руку вверх. Адмирал, легко шатаясь, поднимался со стула с тремя ножками и чертил в воздухе знак Ордена Splendor Solis – крылатое солнце бога Аполло.
Каждый день был Днем Рождения Адмирала. Он говаривал: "Пить – так пить!" Капитаньё напивалось и падало там, где его настигал неумолимый градус. Но Петр Борисович – чемпион сборной алкоголиков страны – всегда находил в себе силы растащить упавших в беспамятстве по комнатам и оставить их там лежать, как одурманенных змей.
Когда все стихало, мы с Петровичем могли обменяться впечатлениями и сесть за дневник.
– Не могу все это терпеть, – говорил Петрович, – в теплые места надо подаваться.
– А ты думал пройти Нигредо в удовольствии и эйфории? – успокаивал я. – Еще немного – и в нас прогорит земная страсть и откроется в душе драгоценная жемчужина Анима Мунди,..
Но тут обычно кто-либо из капитанья, просыпаясь, громко восклицал:
– Это разве пьянка – пьянка только начинается! Здесь никто не пьет, здесь все трезвые.
Наступало утро, и хромой хозяин квартиры, с пьяной рожей, окаймленной прилизанными волосами, первым делом прыгал на одной ноге на кухню. Там он подбирал окурки с пола и с наслаждением докуривал, а остальное сметал в помойное ведро, набивая его доверху пробками и серым пеплом. Затем этот монстр сливал со всех пустых бутылок последние капли вина, водки и пива, называя их "Красные слезы", делал себе похоронный коктейль и, сильно морщась, выливал в глотку. Затем, насвистывая марш Люцифера, хоронил бутылки в огромной французской сумке
– воспоминании о своем спортивном прошлом. Он отыскивал беспокойно спящего на половичке Петровича, выволакивал его за воротник в коридор, вручал сумку с бутылками, нажимал кнопку первого этажа в лифте и, дав сильного пинка и проорав: "Одна нога здесь, другая там!" – отправлял в спиртной магазин. Круглощекий Петрович торопился по грязной улице к магазину с тысячной толпой. Шныряя меж пьяных, он отыскивал щель в очереди, чтобы побыстрее сдать полсотни мертвецов – пустые бутылки на пьяном жаргоне – и получить за каждого не меньше двугривенного. Пьяный бутылочник грязной толстой клешней брал мертвецов за горлышки и сортировал по гробам. Затем, подозрительно косясь на Петровича, недодавал руб. Петрович засовывал выручку в штанину и выпрыгивал вон, а потом нырял в слизистую очередь алкоголиков, злобно ожидающих похмелья, и там застывал, думая о том, далеко ли еще до Просветления. В это время я добывал что-нибудь в продовольственном магазине.
– У меня съезжает крыша от такого обучения, – жаловался Петрович.
– Терпи, братушка, – говорил я. – Еще немного – и мы должны попасть на Небеса.
Вечерами Адмирал, глядя на безумного Петра Борисовича, напевал:
Голубой и рогатый сыночек
Тут как тут появился на свет.
Упырев угостил его пивом
И в партшколу тотчас потащил.
Но директор обиделся люто,
Упырева ругал он и клял,
И сынка его из пулемета
Деловитой рукой расстрелял.
Упырев писал письма-угрозы:
Дескать, я уезжаю в Донбасс.
А потом, как печальная роза,
Провалился он в свой унитаз.
– Ты что, – косился на него Петр Борисович, – на меня намекаешь?
– А на кого же еще? – смеялся Суверен.
"У Адмирала мягкий, пантерообразный стиль общения, – говорил Джи. – И хотя ему немало лет, он напоминает черного леопарда, изящно спящего на краю огненного вулкана. Он похож на глубоководный айсберг. На физическом плане видна его верхняя часть в виде пьющего тела. А в глубине океанического слоя, там, в темноте потустороннего мира, находится гора психическо-духовной структуры Адмирала. Эта подводная гора имеет связь с раненым Люцифером".
Это дыхание раненого божества мы ощущали по хмурым, выжженным алкоголем утрам. Атмосфера трещала и лопалась красными пузырями, пространство кишело монстроидальной астральной свитой. В такие часы любимый жрец Черной Изиды прятался от людей и милиции, которая в красных фуражках везде поджидала его. Иногда апостол бога Аполло излучал из своего сердца такую пронзительную волну любви, что даже самый старый звездный пират мог заплакать на его груди. А когда молоденькие студентки, приходившие послушать Адмирала, засматривались на него влюбленными глазами, он напевал:
Ваш любовник скрипач, он слепой и горбатый,
– Он вас дико ревнует, не любит и бьет.
Но когда он играет концерт Сарасате –
Ваше сердце, как птица, летит и поет.
Он Альфонс по призванью, он знает секреты,
Он умеет из женщины сделать Зеро.
Но когда затоскуют его флажолеты –
Он божественный принц, он влюбленный Пьеро.
А когда вы устали от ласк хамоватых,
Где-то плачете тихо в углу, чуть дыша,
Он сыграет для вас тот концерт Сарасате,
От которого кровью зальется душа.
В последний день трехнедельного обучения Адмирал вызвал меня и Петровича на кухню и торжественно произнес:
– Теперь вы готовы получить Посвящение.
Многие рыцарские ордена – это псевдомиф. Это игры, в которые должны играть люди. Если их лишить игр, то они вырождаются и все сметают на своем пути. Наша задача – создать такой Орден, чтобы вся Земля приняла Звездное Рыцарство.
Вы и прежде искали Путь, потратив на это многие годы. Но за вашими поисками находится Нечто, бывшее еще до вашего рождения. Вы искали Корабль Аргонавтов уже тогда. Вы не знали, когда и на какой планете дойдет до вас благая весть. Вы могли ждать прихода благой вести, будучи в образе болотной травы. Потому что такие люди, как вы, обычно держатся в резерве и начинают проявляться в самый неподходящий для дяди Демы момент. Открою вам секрет: вы подготавливались в иной звездной системе, и это позволяет вам на Земле удержаться в пространстве Луча и не предать вашего Мастера.
