Помните? Советские папки, на обложке которых пропечатано крупными черными буквами устрашающее слово «Дело №…» с завязками из тесьмы. Почему именно «Дело»? Неужели нельзя было подобрать другое, менее прокурорское название? Нет, господа, нельзя! Все в Советском Союзе должно было постоянно напоминать гражданам о бренности и недолговечности – увы! – их свободной жизни.
А в папке действительно оказался материал, если и не уголовного, то, безусловно, предосудительного характера. Это была история любовного романа её отца. Трехлетнего к тому времени романа.
И привычная жизнь кончилась, распалась. Поезд умчал отца с его молодой новой женой в далекий Город, где они и живут вместе до сих пор. Тридцать пят лет уже минуло с той поры, дай Бог им так и продолжать, долго и счастливо!
Эльку с десяти лет воспитывала мать.
Говорят, что мать-одиночка растит будущую мать-одиночку. Никто не знает, так ли это, но Эльку готовили ко всем тяготам жизни, к самостоятельности, независимости, в том числе и материальной. Она прошла полный курс молодого бойца. Если надо, могла сыграть на рояле, вышить крестиком, заштопать, бегло отпечатать на пишущей машинке, приготовить из ничего полный обед на десять человек и одновременно убрать весь дом.
Мама взялась было воспитывать у дочери бойцовский дух, но быстро поняла – ничего воспитывать не надо, силы характера, смелости, решительности ее дочери было не занимать.
Элька любила рассказывать, как однажды летом она с компанией таких же десятилетних, бесполых еще ребят, шла купаться к арыку. Пробирались к нему по раскаленной железной трубе, которая выводила к бетонной опоре в центре канала. До воды метра три. Вода течет довольно быстро, бурлит течение, что под водой не видно. Торчат ли там голодные колья арматуры? Или бетонные блоки едва не доходят до поверхности? А может, дно – вот оно, прыгнешь и сломаешь голову? А может, нет ничего, чистая, глубокая, прохладная вода? Нет никакой возможности узнать, только прыгать.
Элька скидывает с ног сланцы, поднимает их, прижимает на секунду к груди. Решительно выдыхает, размахивается и изо всех сил закидывает их на другой берег. Всё! Назад по раскаленной трубе не пройдешь – сожжешь ноги!
Вся команда осталась стоять на берегу и с любопытством смотрит на свою лидершу. Даже в носу не ковыряют. Притихли.
У Эли один только путь – вниз. Она еще раз выдыхает, гася холод в животе и дрожь в коленках, и летит головой вниз. Вода оказалась глубокой, чистой и прохладной.
С тех пор, когда надо было принять сложное, непростое решение, Эля говорила:
– Я уже бросила тапочки на тот берег!
Избыток самостоятельности, в сочетании с добротой и сильным, решительным характером, может привести к неожиданным последствиям. И приводил.
С завидным постоянством Эля порабощала, подминала под себя всех своих довольно многочисленных мужей и… сажала их себе на шею.
Первый брак, наверное, можно и не считать – детский еще брак, по любопытству. Как это: фата, гимн, кольца, свидетели? Платье – самое главное!
Брачная церемония закончилась, любопытство быстро насытилось, первый опыт семейной жизни можно было бы считать благополучно завершенным. Но, как это часто случается в ситуациях с участием двух молодых, беспечных и разнополых голов, инстинкт предохранения еще не стал безусловным.
Эля вышла из брака беременной и необычайно удивленной этим обстоятельством. Вопрос об аборте не стоял, мать-гинеколог и слышать не хотела:
– Аборт в первой беременности! Станешь потом бесплодной на всю жизнь! Даже не думай! Ребенка мы с бабушкой вырастим, родишь – и продолжишь учебу. Ничего страшного!
К этому времени училась Эля на первом курсе мединститута. Училась она всегда хорошо, во всем стремясь быть первой, и в учебе тоже. Гордыня, знаете ли. Школу окончила с золотой медалью, и поступила легко. Мамина должность на кафедре акушерства и гинекологии поступлению не помешала, как некоторые могли бы ожидать. Действительно, родила, скинула дочку в заботливые бабушкины руки, и побежала снова в институт. Словом, покачало их житейскую лодку недолго на стремнине, и вновь поплыла она по неспешному течению.
Все шло своим чередом, включая учебу, вечеринки, свидания (не ушла же она в монастырь!). Дочка росла на удивление тихая и рассудительная. Отец ее ни разу не видел, желания такого, видимо, не имел, никто этому и не препятствовал бы. Алиментов не платил, да и не надо! И где он пребывал – остался ли в городе, или подался куда, никто не знал, и никого это не интересовало.
Но в это время стали проявляться отдаленные последствия судьбоносного решения М. С. Горбачева и советского правительства в очередной раз загнать пинками страну и народ в светлое будущее.
Позволю себе небольшое отвлечение, дамы и господа! Странная ситуация сложилась в этой удивительной стране – России. Что бы ни происходило в ней, какие бы общественные катаклизмы ее ни сотрясали, Россию характеризует в любое время одна константа: неизменно темное прошлое, всегда – светлое будущее, и при этом полное отсутствие настоящего.
В республике, еще советской, но уже уверенно вставшей на рельсы мусульманской самостийности, где жили Элька и ее семья, стало возрождаться национальное самосознание. Говоря иными словами, в воздухе запахло большой национальной резней.
Эля, уже молодой специалист, врач-гинеколог, стала осваивать новые, совсем не смежные специальности.
Как, услышав в отдалении шум ревущей, неуправляемой толпы, кожей почувствовать направление ее движения и успеть уйти в сторону, прежде чем она сомнет тебя.
Как готовить коктейль Молотова и быть готовой забросать бутылками с горючкой мародеров, если они в безбашенном угаре повернут к дому.
Как привыкнуть к тяжелому запаху сырой крови из подворотен.
Как не сойти с ума от страха за своего ребенка, слушая нескончаемый шепот сплетен про расчлененных, изнасилованных и раздавленных грузовиками детей.
Они успели вырваться из города в последний момент, в чем были, в том и вскочили в попутку Судьбы. Мама, бабушка, Эля и Черешня (так Эльке нравилось звать свою Наташку). В руках только кейс с документами, по карманам рассованы наличные, теряющие ценность быстрее, чем их поезд добирался до очередного пахнущего шпалами полустанка.
А не теряющие своей ценности серо-зеленые бумажки вшиты умелой Элькой в разные, трудно заметные тайники женского костюма. Только бумажек этих кот наплакал. Жадная до них Москва смахнет в секунду и даже не заметит такой малости. А если и заметит, то только чтобы обронить с брезгливой гримасой:
– Во, нищета! Понаехали, голодранцы! – и передернуть плечиком.
Гримаса брезгливая, а руки у Москвы цепкие – вцепятся и в один-единственный доллар, с подкладкой вырвут из кармана.
В Москве планировалось быть проездом – дальние родственники не только подыскали им место по специальности в Подмосковье, но даже предложили приютить у себя для москвичей широта немыслимая! – прозрачно намекнув: на пару дней, не больше.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
ПЭТ—КТ – позитронно-эмиссионная томография, современный метод выявления многих видов злокачественных новообразований и их метастазов.
Согласно нумерологии, 29 – это число борьбы со злом.
«Mansory» – тюнинговая немецкая фирма по углеводородным корпусам для элитных марок автомобилей: «Бентли», «Феррари», «Ламборгини» и т. д. Попутно выпускает самую дорогую в мире офисную мебель.
По аналогии с New England Journal of Medicine – одним из ведущих мировых медицинских журналов.
Санскрит: заблуждение по поводу своей собственной природы.
Санскрит: непонимание, невежество, отсутствие истинного видения.
Санскрит: ищущий, стремящийся познать в себе Атмана.
Санскрит: не имеющий надежды, отчаявшийся.
Посуда марки De Lamerie берет свою историю с начала восемнадцатого века от своего основателя британца Поля де Ламери, столовая посуда работы которого до сих пор «взрывает» аукционы, где она появляется.
