Прикинул, как лучше сказать, с юмором или серьезно. Наверно, без хиханек посолидней выйдет.
– Понял. Не дурак.
Совсем уж солидно ответить не получилось, потому что в эту самую секунду у Колыванова задница зачесалась, и так свирепо, что он не сдержался, поскреб ногтями. Там, под штанами, выпирало что-то мягкое, круглое.
– Блин, чего это у меня?! – заорал Толик.
– Сказали тебе: в жопе нолик.
Юморные ефрейторы снова зареготали.
– Это у нас так молодых называют, – объяснил Лунь, досмеявшись. – У кого хвост еще не вырос. Ты, главное, в первые дни сильно не расчесывай. Хуже, когда рога прорежутся. Будешь, как баран, об каждую стенку тереться.
Колыванов запустил руку под трусы, нащупал сзади что-то мохнатое, навроде кисточки для бритья.
– Удобная штука, – ткнул его локтем веселый Ракита. – На посту стоишь, можно мух отгонять.
А еще хвостом дрочить классно. Но тут, земеля, навык нужен.
И, конечно, опять: га-га-га.
Расслабился Колыванов. Понял, с такими ребятами не пропадешь. И вообще всё путем. Как говорится, смерть налаживается.
Картина восьмая
Влад Гурко
Дома!
С этой блаженной мыслью Джк растянулся на полу, пробив головой зеркальную мембрану транскамеры. Температура здесь была на двадцать три пульса меньше, но все равно существенно выше нормальной, поэтому первое, что ощутил Джк, – жар.
Он, конечно, не вполне еще вернулся в сознание, но, по крайней мере, уже понимал, кем является и где находится. Трансферт миновал критическую точку, а температурный баланс преодолел границу биообеспечения.
Поднявшись, Джк обернулся к мембране, посмотрел на свое отражение и гадливо поморщился.
Лицо более или менее восстановилось, хотя на двух нижних глазах еще не регенерировались фильтропленки, а кожный покров сохранял земную мучнистость. Левая рука была уродливо короткой, с пятью членистыми подщупальцами, и растительность с головы сошла еще не вся, кое-где свисала клочьями.
В первый момент Джк вообразил, что это галлюцинаторное похмелье. Как в тот раз, когда Мздрвк из латиноамериканского сектора после командировки устроил вечеринку, где угощал друзей толченым мексиканским грибом.
Но восстановление ноопроцессорных функций шло быстро, и в следующую ритмодолю Джк вспомнил: да нет же, нет, это он сам вернулся после командировки. Что-то там произошло незапланированное. Какой-то сбой.
– Spokoino, Jk, spokoino. Ту prihodish v sebya, – раздался знакомый голос. Набор звуков был бессмысленным, но голос Джк узнал. Профессор Лдада, заведующий Постсоветским сектором.
В ноопроцессоре и организме полным ходом шла регенерация. Джк закрыл фильтропленки, потер лобную панель, а когда снова посмотрел в зеркало, то уже был похож на рулкебека. Только цвет кожи еще не полностью восстановился, но температура снизилась почти до нормальной. По земным меркам она соответствовала минус шестидесяти шести градусам Цельсия.
Перегородка, расположенная напротив мембраны, наполнилась светом, Джк увидел столпившихся за ней коллег, которые приветственно махали руками и качали ухолокаторами. Туман окончательно рассеялся, память набрала положенный объем, Джк снова стал полноценным рулкебеком.
Он разглядывал родные лица, подмигивая каждому верхним глазом, и испытывал чудесное эйфорическое чувство, знакомое всякому, кто возвращался домой после земной командировки.
Какое счастье, что он не убогий, слепой комочек органики с дурацким именем "Влад Гурко", а Джк Плададжжмстмтимш, наблюдатель-исследователь шестого класса из Института мониторинга зарождающихся культур.
Лаборатория мониторинга планеты 458 amp;*#-6-34-5 базировалась на орбитальной станции, давно уже ставшей для Джка родным домом. В обозначении планеты первая группа знаков – это порядковый номер Солнечной системы. Шестерка – тип атмосферы, довольно близкий к комфортному. "34" – гравитационный разряд. "5" – уровень развития туземной цивилизации по стандартной 12-балльной шкале. Пятерка соответствовала раннепереходному возрасту, поскольку человечество являлось культурой совсем юной. Оно накопило всего пять тысяч куцых солнечных лет фрагментарной исторической памяти, а более или менее фиксированная память вообще простиралась максимум на десять поколений. Иными словами, современные жители Земли (так по-русски называлась планета 458 amp;*#-6-34-5) кое-как помнили, что происходило с их цивилизацией каких-нибудь триста лет назад, а более давние событие носили мифологический оттенок. Ведь средняя продолжительность жизни человека очень коротка, примерно как у маленькой мушки филодрозы, которая опыляет деревья в рулкебекских садах. С другой стороны, живи люди дольше, командировка в их мир была бы нешуточным испытанием…
Температурный режим наконец стандартизировался. Перегородка раздвинулась, и коллеги гурьбой ринулись в отсек. Сколько было объятий, тактилоспазмов, липочмоков!
Все заговорили разом, перебивая друг друга, а Джк лишь улыбался усталой счастливой улыбкой.
Профессор Лдада раздвинул сотрудников своим солидным брюхотыром. Торжественно потер Джку нос.
– Ну, сынок, отдохни, приди в себя, отфильтруй багаж. Представляю, как ты соскучился по нормальной пище. Поди, пососал бы сейчас холодненького врбусдважа с пролепенками? Не сразу, не сразу. Сначала посидишь на питательном растворчике. Пять витков на реабилитацию тебе хватит? Потом отчитаешься по командировке и гуляй. Слетай в отпуск, развейся. Партнеры тебя ждут-не дождутся. Халваджапа даже в криококон залегла, так без тебя соскучилась.
Он лукаво пофиолетил верхним глазом, а Джк, немного красуясь, сказал:
– Мне хватит четырех витков. Назначайте заседание, я буду в норме.
Лдада просиял. Он был настоящим фанатиком науки, всю жизнь посвящал только работе. Даже полной семьей не обзавелся. Вроде немолодой уже рулкебек, а всего с тремя партнерами кооптирует. У Джка, несмотря на возраст, и то семеро.
Попрощался он с товарищами, пошел в изолятор проходить медосмотр, отдыхать, фильтровать багаж- то есть считывать и анализировать данные инфочипа.
Было время, когда наблюдателей отправляли со станции на Землю, не отключая памяти и ноопроцессора, но эта практика себя не оправдала. Даже приняв человеческий облик, но внутренне оставшись собой, исследователь не мог полностью идентифицироваться с натурой туземца и часто обнаруживал себя. Это сокращало среднюю продолжительность командировок, приходилось то и дело прибегать к экстренной эвакуации, причем нередко в полностью детруированном состоянии. Как у Джка в данном конкретном случае. Сейчас это исключение, ЧП, а в прежние времена такое происходило сплошь и рядом. Наблюдателей доставляли на станцию в виде кучки пепла, прямо с инквизиторского костра, или с осиновым колом в туловище, или разорванными на куски. Отключение ноопроцессора резко повысило показатели и не сильно усложнило послекомандировочную обработку данных. Микроскопический сверхпрочный чип, вживляемый в лоб исследователя, сохранял всю полученную информацию, и по возвращении она легко обрабатывалась рулкебекским сознанием.
На совещание Джк явился посвежевшим и полностью готовым к отчету.
В конференц-отсеке собрались не только сотрудники сектора, но и все руководство института, а также большинство смежников. Экстренная эвакуация – событие, неизменно вызывающее повышенный интерес. Джк чувствовал себя героем дня, хоть и держался с подчеркнутой скромностью.
Заседание началось с вопроса, который по давнему обыкновению всегда задавался первым.
– Коллега, когда, по вашей оценке, возможен выход на контакт с объектом мониторинга?
Правда, было видно, что директора института, академика Пл;лвж'дда, мнение какого-то там исследователя шестого класса по сему поводу не слишком интересует, но традиция есть традиция.
Джк был готов.
– Исходя из суммы информации, содержащейся в моем чипе, я бы предположил, что регион моей командировки созреет для контакта примерно через сто тридцать – сто пятьдесят солнечных лет.
Директор задумчиво почмокал.
– Недавно вернулись еще двое командированных. Один с острова Исландия, другой из республики Чад. Первый назвал срок в пятьдесят лет, второй в пятьсот. Что у нас получается по среднемировому показателю?
– Сто шестьдесят целых три десятых солнцегода, – доложил ученый секретарь. И невозмутимо добавил, из любви к корректности: – Если сохранится нынешнии алгоритм развития и не изменитсястратегия института.
– Вот именно, – ехидно заметил профессор К{ст:прв из отдела инноваций. – Стратегия.
По залу прошло сдержанное пощелкивание. Вопрос о стратегическом курсе, неизменно актуальный, в последнее время стоял особенно остро. Два направления научной мысли, придерживающихся принципиально противоположных взглядов на мониторинг, готовились к очередной схватке.
