Тут Дауд раскашлялся и никак не мог остановиться. Он отошел к другому концу рощицы, спрятался за камни и повалился на землю, одолеваемый, как я понял, сильнейшим приступом смеха.
Нэга Гэта поинтересовался, здоров ли Дауд. Я молча поднял брови.
— Он ведь коптский священник, да? Они все такие грязные, и пахнет от них плохо. Лучше бы ему держаться подальше от наших священных предков. — Он указал на деревья.
И Нэга Гэта объяснил: деревья — не просто деревья. Это, конечно же, еврейские патриархи. А то, которое он гладил, — Ковчег Завета.
— Сущность Ковчега — в дереве. Ведь он из него и сделан. Буквально. Из дерева.
— Хм… Не уверен что я верно понял. Но это в любом случае не акация, — с улыбкой заметил я. — А Ковчег был сделан из акации.
— Согласно верованиям кемант, — вздохнул мой собеседник, — деревья и вообще древесина легко преобразуются во что-то другое. Так же как и другие предметы легко преобразуются в дерево и деревья. Например, вода и коровий навоз могут превратиться в свою противоположность. Как и все в нашей жизни. Любовь может обернуться ненавистью. — И он одарил меня мудрой улыбкой.
Дауд взял себя в руки и, прихрамывая, вернулся к нам. Услышав последние слова Нэга Гэта, он прислонился к дереву и заговорщицки мне улыбнулся.
— «Изучив тьму и свет по их общему голосу, — пробубнил он, довольно противно изображая африканский акцент, — мы заключаем, что две противоположности — едины».
Не обращая на него внимания, я продолжал расспрашивать аптекаря, который уже явно был сыт по горло моим коптским приятелем.
— Какую именно роль сыграли кемант в истории Ковчега? — торопливо спрашивал я. — Вы привезли его из Иерусалима. А что случилось потом? У вас есть какие-нибудь легенды о том, где он спрятан?
— Наш предок Анаер пришел к озеру Тана с севера, из Иудеи, и по дороге повстречал фалаша. Они вместе понесли святой Ковчег. Потом наши предки пришли к этой горе.
— А Ковчег?
— Спроси сам у наших предков, — с улыбкой ответил Нэга Гэта. — Зачем спрашивать меня? Спроси у них самих. Вот же они! — И он указал на деревья, что раскачивались у нас над головами. — Вот патриархи! Вот Моисей. — Нэга Гэта похлопал по стволу дерева, похожего на гигантское дерево манго. — Вот Аарон, — объявил он, — награждая сильным шлепком другой ствол. — А вот — Ной. Поговори с ними, открой им сердце, открой душу и внимательно слушай, что они скажут.
Я закрыл глаза и стал слушать. В голове у меня раздавались какие-то невнятные удары — видимо, давал себя знать крутой подъем в гору и, возможно, больное ухо. Кажется, бормотал Дауд. Я изо всех сил пытался сконцентрироваться на мыслях о Ковчеге. Я вспоминал все, что прочел о нем или слышал. Думал о том, как развеять окружающую его тайну. Но слышал я только карканье ворон и шорох листвы, шевелимой легким теплым ветерком, веющим с безводных равнин Судана.
По дороге к автомобилю я спросил Нэга Гэта, что говорят о переселении племени кемант в Эфиопию народные предания.
Он ответил, что кемант пришли с севера, двигаясь из Египта вверх по Нилу, и шли через Сеннар. Фалаша последние двести лет тоже периодически заявляли, что пришли из Израиля через Сеннар.
Город Сеннар расположен на Голубом Ниле, недалеко от эфиопской границы.
Вероятно, при очень ясной погоде его видно оттуда, где мы стояли. Его окрестности, также называемые Сеннар, образуют треугольник между Белым и Голубым Нилом.
Возможно, в прошлом здесь прижилось христианство, затем ислам; в Средние века на этих территориях сформировалось несколько развитых государств, в частности государство народа фунг. Несомненно, удивительное смешение религиозных традиций, существующее в приграничных областях Эфиопии, взросло на удобренной множеством верований почве суданских равнин.
Здесь, отметил я, есть знаменательное совпадение: племя лемба, живущее на другом конце Африки, тоже считает, что предки его пришли из Иудеи через затерянный город Сенна — название, которое звучит почти так же, как Сеннар. Интересно, имеется ли тут какая-то связь? Возможно, сходство этих двух названий даст ключ для моих поисков.
Поздно ночью я сидел на террасе гостиницы «Гоа». Эфиопия изобилует легендами: все наперебой заявляют, что именно они привезли Ковчег. Однако толку от легенд мало. Я поговорил с человеком, который знает легенды кемант лучше кого бы то ни было, но без всякой пользы. Племя кемант можно исключить из поисков. А вот с фалаша дело обстоит иначе: дальнейшее изучение этой необычной этнической группы, кажется, даст мне какую-нибудь полезную информацию.
Самый многочисленный народ Эфиопии — амхара — верит, что царица Савская, правительница Эфиопии, приезжала к Соломону и забеременела от великого царя. Через некоторое время их сын Менелик, первый негус Эфиопии, похитил у Соломона Ковчег. Для христиан-амхара миф о Ковчеге — основополагающий миф; ни у одного другого народа в мире он не имеет столь большого значения.
Есть ли у этих мифов историческая основа? В арабском фольклоре царицу Савскую называют Балкис и относят к доисламскому южноаравийскому царству Саба (Сава). Никаких доказательств существования царицы Савской нет. Однако ее предполагаемый союз с Соломоном породил множество легенд по всему миру. В их эфиопском варианте история Ковчега и сама его сущность искажены. Ковчег в них превратился в христианский алтарь с изображением крестов. Его использовали для совершения христианских таинств. Он стал чем-то простым, привычным, безопасным и не похожим на Ковчег Моисея. Превратился в то, чем никогда не был.
Итак, нет никаких признаков того, что предмет, хранимый в церкви Девы Марии Сионской в Аксуме, относится к глубокой древности или каким-то образом связан с подлинным Ковчегом или Ковчегами. Напротив, я убедился, что он не имеет с ними ничего общего.
Априори ясно — описанный Абу Салихом предмет, христианский Ковчег, равно как и нечто, упомянутое более поздними гостями Аксума, — вовсе не то, что я ищу. Это не Ковчег.
— А вот Моссад так не считает, — заметил Рувим.
После поездки в Эфиопию я позвонил из Лондона Рувиму. Мои выводы он принял неохотно. Даже, мол, израильские разведслужбы и те уверены, что Ковчег в Эфиопии.
Но я-то ничуть не сомневался: эфиопская версия — пустышка.
Через несколько недель, встретившись с Рувимом в его лондонском клубе, я выложил свои аргументы в пользу того, что в Эфиопии Ковчега нет и никогда не было, а если и был, то очень недолго.
Рувим покачал большой головой и вздохнул:
— Мне эфиопская версия нравится, но, наверное, ты должен полагаться на свой нюх.
И я положился на свой нюх и оказался в пустынях южной Аравии.
В октябре 1995 года, через несколько месяцев после поездки в Эфиопию с Даудом, я изучал жизнь йеменских евреев Хадрамаута — замечательной системы долин, которые тянутся через Руб-эль-Хали — «Пустое место» — великую Аравийскую пустыню в южной части Йемена. Там я неожиданно наткнулся на решение одного важнейшего вопроса, очень долго меня занимавшего.
Поначалу мне казалось, что происходящее не связано с моими поисками Ковчега, но в нужный момент эти события дали мне важнейшую путеводную нить, которая и помогла в расследовании. Дело касалось южноафриканского племени лемба; я изучал его с перерывами уже много лет. Когда я жил в хижине Севиаса, в селении лемба в Зимбабве, Севиас и его друзья часто повторяли легенду о том, как их племя пришло из некоего места «на севере», за пределами Африки, под названием Сенна. Лемба считают, что у них израильские корни. Они покинули Израиль и поселились в месте под названием Сенна. Потом они ушли из Сенны, «переплыли Пуселу», и человек четырнадцать добрались до Африки, где для них наступило благоденствие, и тут, в нескольких местах, они заново выстроили Сенну.
«Мы пришли из очень далекого места, называемого Сенна, — говорится в одной из легенд, — с другого берега моря. Мы переплыли Пуселу. У нас была большая лодка. Нас едва не погубила страшная буря. Лодка разбилась пополам. Семь человек ушли на север или погибли, а другие семь поселились в Африке».
Я обнаружил, что в работах арабских географов раннего Средневековья упоминается город на восточном побережье Африки. Назывался он Сайвун или Сейюн, то есть созвучно названию «Сенна». Располагался Сейюн недалеко от средневекового города Софала, в районе современного города Бейры на побережье Мозамбика, то есть далеко на юге восточного побережья Африки.
В настоящее время ни от Софалы, ни от Сейюна не сохранилось следов, кроме огромных куч почерневших камней на терзаемом волнами побережье. Что интересно, название «Сейюн» соответствует арабо-иудейскому названию «Сион». Лемба просили меня найти их затерянный город Сенна, лежащий за морем, на севере. Выяснить все про Сейюн — вот был мой отправной пункт.
