Дома у меня естественно не поощрялась выпивка да и курение тоже. У меня были спецсредства против запахов, типа мускатного ореха и проч. Но в тот раз это вряд ли помогло, но, скорей всего и дома похороны считались уважительной причиной. Я хорошо помню, с каким трудом я утром добрался до школы. Перспектива просидеть в таком состоянии полдня в душном классе была невыносимой, но долг заставлял. В дверях столовой томился физкультурник. Он меня не пропустил дальше. Со знанием дела он провел реанимационные мероприятия со мной и СС, но сначала мы зашли к Директору – оказалось, вчера забыли закрепить табличку на могиле. После реанимации нас откомандировали с этой табличкой на кладбище.
Почему мы добрались на Головинку только к вечеру одному богу теперь известно. Но в том, что мы были уже совсем трезвые, могу ручаться. Солнце уже садилось, до закрытия кладбища оставалось полчаса или чуть больше, народу уже почти совсем не было. На могиле мы, как положено, закрепили табличку, пристроили получше фотографию и присели покурить перед обратной дорогой. И тут произошло нечто, что до сих пор приводит меня в изумление и недоумение.
Я никогда не верил в вампиров и сейчас не верю, однако даже сейчас не могу с уверенностью определить, что это было, верней, кто это был. Он подошел незаметно, просто тень от низкого уже солнца легла на могилу и скамеечку, где мы сидели. Сначала я подумал, что это смотритель кладбища. Человек с маленькой и какой-то сморщенной головой почти коричневого цвета лица, в длинном, до пят, колоколообразном линялом плаще стоял и молча смотрел на нас. Мы сказали ему, что уже уходим. Он, по-прежнему молча, улыбнулся, и при этой улыбке, на его нижнюю губу выползли два длинных желтых клыка. Глаза тоже засветились желтушным оттенком.
Что вполне естественно – нас сдуло с кладбища. Уходя (или убегая?) мы всё время оглядываясь, видели, что это чудище оставалось на том же месте. Картинка эта до сих пор встает у меня перед глазами, вызывая непонятную оторопь, но прокомментировать этот случай я никак не могу.
В десятом классе мы остались без Натальи Яковлевны, у неё тоже оказался рак, как и у географички, она потом прожила недолго. Это была для меня самая большая потеря в учительском составе. Вместо неё к нам опять вернулась Марина Ефимовна, о которой в первой части книги я высказал несколько нелестных слов, что она якобы играла роль дерьма на пашне.
Большинство людей у нас не понимают и не любят классическую литературу именно из-за таких вот учителей. Вся её речь состояла из дешевых штампов. «Свинцовые мерзости жизни» у неё постепенно переплавлялись «в горниле революции». Однажды она задала нам сочинение на свободную тему. Нужно было написать рецензию на любую книгу вне программы. Я тогда прочитал в журнале Москва «Бомбу для председателя» Ю. Семенова и быстренько написал рецензию. Разбор сочинений в классе она начала именно с меня.
– Вы посмотрите, что он (я) написал! Я же предупреждала, что нужно брать серьезные книги и чтобы никто не брался рецензировать всякое «чтиво». А это что? Детектив какой-то! Тройка… с натяжкой.
Она не догадывалась по простоте душевной, что книга Семенова «Семнадцать мгновений весны», на продолжение которой я написал рецензию, уже тогда была почти классикой. Оно и понятно – фильм-то еще не вышел. Но, все же, что-то её зацепило в моем сочинении. После урока она подошла ко мне в коридоре и попросила дать почитать это самое «чтиво».
Ну не нравился я ей (надо отметить, вполне взаимно). Кстати, я обещался в первой части рассказать, почему её дерьмо всё же легло на пашню. Это случилось на выпускном экзамене.
На экзамене по литературе мне нужна была пятерка, потому что эта сколопендра поставила мне годовую тройку, а иметь в аттестате тройку по литературе было стыдно. Если б на экзамене я получил пять баллов, то суммарно получилась бы четверка. Принимала экзамен комиссия РОНО. Первый вопрос я ответил безукоризненно. Мой ответ на второй вопрос комиссии тоже явно понравился. Читаю название третьего: «Женские образы в романе Толстого „Война и мир“.» Встает эта злыдня и с милой улыбкой объявляет членам комиссии:
– Я думаю – достаточно. Женские образы он знает лучше нас с вами.
Я ушел из аудитории победителем. Однако, я рано радовался. Когда объявляли результаты и мне зачитали четверку, я чуть было не бросился в драку – Директор остановил, объяснил, что в жизни бывает всякое и даже он сейчас бессилен.
Спросите, что ж тут хорошего в этом эпизоде? Скажу. Всю оставшуюся жизнь я отвечаю для себя на этот самый третий вопрос билета! Я перечитываю «Войну и мир» не реже, чем раз в год. Можете посчитать, сколько раз я его перечитал? Про женские образы в этом романе я мог бы написать диссертацию и не одну. Но главное, при каждом прочтении я получаю несказанное удовольствие. В сравнении с этим, что такое тройка в аттестате? Тьфу на неё и всё.
* * *
Интересный случай был однажды на уроке химии. Химичка у нас была женщина, мягко выражаясь, своеобразная. Она одевалась старомодно, но с большой претензией. Накладывала на лицо полкило штукатурки и все время поглядывала в зеркало. Она очень завидовала девчонкам. Особенно она привязалась к некоей Гражданке, самой, кстати, некрасивой девчонке в классе.
– Вот ей, Гражданке, можно приходить в школу после бессонной… не побоюсь сказать любовной! ночи, а мне нельзя? Я еще тоже молодая (ей было около пятидесяти), и еще имею право!
И однажды она пришла! Её урок был первым. Звонок уже давно прозвенел, а её все нет и нет, мы уж собирались расходиться, но тут она влетела, как вихрь. Буркнула, чтоб мы рассаживались по местам и скрылась в подсобке снимать пальто (лабораторные подсобки были положены в кабинетах химии и физики).
Когда она оттуда вышла, класс онемел, но не все прочувствовали ситуацию до тех пор, пока она, продолжая что-то говорить по теме урока, не вышла из-за кафедры в класс. От хохота не смогли сдержаться даже самые прилежные ученики. Химичка посмотрелась в зеркало, но там ничего предосудительного не увидела. Оно и понятно – лицо было в порядке, замазано на совесть. Одна из девчонок встала и шепнула ей на ухо и, тогда только она посмотрела вниз – она в спешке забыла одеть юбку.
Я её понимал. Мне тоже тогда приходилось мало спать и спешить в школу. Осенью этого года мы переехали на новую квартиру в Бескудниково. Переходить за полгода до окончания в новую школу никак не хотелось, и я стал ездить на перекладных – с автобуса на троллейбус, около полутора часов в один конец. Но зато у меня теперь появилась своя комната. Мне вообще никогда не нравился этот район, зато у нас теперь была отдельная четырехкомнатная квартира.
Моей комнаты было всего девять метров, в ней стоял мой старенький письменный стол и кресло-кровать, но это была своя комната, «такой простор, такая воля». В первый же год в этой комнате произошла непонятка. Я проснулся среди ночи с ощущением, что кто-то стоит рядом со мной. Открыв глаза, я увидел странную женскую фигуру, которая тут же завертелась веретеном, стала таять в воздухе и исчезла. Я долго не мог заснуть от страха. Но сейчас, в отличие от случая с вампиром я знаю, что это было.
Некоторые люди обладают повышенной чувствительностью к этим делам. Например, моя сестра потом не смогла жить в нашей новой квартире, ей виделись постоянно какие-то чужие люди, приходящие, уходящие. Она говорила, что под нашим домом работает какой-то военный завод. Мы относили эти её разговоры к нервному расстройству после её развода с мужем. Но всё оказалось не так просто.
Где-то уже в начале двухтысячных годов, когда в силу специфики моей работы, мне приходилось довольно часто искать рамками подземные воды и коммуникации, я принес эти рамки в квартиру и был поражен очень странным эффектом. Кто умеет пользоваться рамками, знает, что они поворачиваются на 90 градусов при изменении якобы магнитных полей, то есть, когда проходишь над подземным ручьём или под электрическими проводами. Когда стоишь на месте, рамки фиксируются в том или другом положении. А здесь в квартире рамка крутится постоянно, и причём очень быстро, хоть стой, хоть иди. Это очень странно.
И еще одно. Никакого подземного военного завода у нас, конечно, нет, но несколько лет назад, я ночевал в Москве и поздно ночью вышел во двор погулять с собакой. В Москве много разных шумов и обычно не обращаешь на них внимания, но в этот раз я совершенно отчетливо слышал характерный шум работающего механического завода: звон металла, грохот работающих станков, перебранку рабочих. Раньше можно было не обратить на этот шум никакого внимания, рядом были действующие предприятия. Ночью, в конце концов, слышно далеко, но сейчас! Какие подземные заводы? ни одного обычного действующего предприятия в округе не осталось, откуда этот звук?! Загадка! И не одна.
