– Вы сделали сто лье, стук экипажа препятствовал вам слышать болтушек….
– Да, конечно, но тем не менее я все-таки слышал их.
Политические новости, приближение к Парижу иностранной армии, кажутся ему баснями, нарочно придуманными, чтобы опровергнуть его мнения. Спустя некоторое время совершилось взятие Парижа; больной, однако, был уверен, что это не сражение, но артиллерийские учения. Ом говорит, что журналы нарочно для него печатают такие известия. 15 апреля он вдруг говорит мне: пойдем! В ту же минуту мы отправились в Ботанический сад, где собралось множество солдат иностранной армии. Едва мы сделали сотню шагов, как N. крепко сжал мне руку, говоря: пойдем домой, я довольно видел; вы не обманывали меня, я был болен, теперь – здоров.
С этого мгновения болтушки умолкают или слышатся только по утрам. N. избавляется от них разговором, чтением, прогулкой; он смотрит на них, как на нервный припадок, и удивляется, что так долго был в заблуждении. Он соглашается поставить пиявки, принять ножные ванны, выпить нисколько стаканов минеральной воды. В мае, N. отправляется в деревню, где пользуется прекрасным здоровьем, не смотря на множество огорчений и потерю единственной дочери.
Люди, страдающие печальными галлюцинациями, думавшие, что их преследуют, употребляют все усилия, чтоб убедить других в действительности своих впечатлений. Иногда их мнимые враги действуют так ловко, что требуется долгое исследование, чтобы найти причину зла.
Недостаток чувства не может служить препятствием. Этот факт доказывает, что ощущения, образы, долго могут храниться в мозгу.
М., 82 лет, почти совсем глухая, воображает, что муж ее, умерший нисколько лет тому назад, прохаживается по крышам; она зовет его день и ночь и разговариваешь с ним. Ах, Боже мой! он говорит, что не имеет платья. Скорее, скорее дайте ему одежду! Он жалуется, что ничего не ел: дайте ему бульону, стакан вина! И М. стонет, кричит, плачет, рвет на себе волосы.
Мнимые голоса могут быть внешние и внутренние; они как будто слышатся из соседнего дома, земли, углов комнаты, камина, шкафа, тюфяка, головы, живота, важного органа. Здесь, говорит нам один, указывая на желудок, происходят странные вещи; я постоянно слышу голос, который грозит мне, оскорбляет меня.
Галлюцинации слуха бывают иногда одни, иногда же сопровождаются галлюцинациями зрения, других чувств.
Во все времена они играли важную роль в истории народов, и им-то по преимуществу дано название видений; нет ни одной нации, ни одного знаменитого человека, который не подвергался бы их влиянию. В древние времена, в средние века, верование в видения было общее. Духи обитали в замках, на кладбищах; всякие места имели свои видения. В наше время, север Европы, часть французских провинций, целые области, верят еще в видения. Авторские книги изобилуют чудесными рассказами, которые невежественный скептицизм ХVIII века отнес к числу сказок; наука объясняет их теперь естественным образом.
По своему числу галлюцинации зрения занимают второе место между этими странными заблуждениями человеческого ума.
N., 45 лет, испытал домашние неприятности. По примеру многих людей, он постарался утопить свое горе в вине. За несколько месяцев до болезни, он стал беспокойным, странным. 30 апреля 184., выпив не более обыкновенно, №. подвергся горячечному бреду, который излечили пиявками. Посредством их и других лекарств, здоровье на некоторое время возвратилось, но вскоре опять показались симптомы раздражения; N. стал грозить, кричать, ежеминутно требовал ножа, чтобы убить злодеев.
В таком состоянии его привезли в мое заведение.
Я был поражен его изменившимся лицом, которое выражало страх и гнев; он не переставал волноваться, грозить, кричать, будучи уверен, что в его комнате, под кроватью, спрятались злодеи. Он ежеминутно вскрикивал: где они? В течение шести дней его лечили душами, рвотным, слабительным. Но прошествии этого времени он, по-видимому, успокоился и пожелал говорить со мной.
N. рассказал мне следующее: «Я не без причины привезен в ваше заведение, ибо находился тогда вне себя; я говорил и делал несообразные вещи; мои речи относительно жены были лишены здравого смысла. Я сознаюсь, что поведете ее безукоризненно и мне не в чем упрекать ее; но голова моя была в беспорядке, и это состояние было возбуждено следующею сценой:
«Я сидел в ванне, когда увидел, как вижу вас теперь, человека в черном платье. Он внимательно посмотрел на меня, сделал несколько гримас, стараясь оскорбить меня. Рассерженный этим, я выражением лица дал понять ему, на сколько недоволен его поведением. Тогда он приблизился к каминной трубе и, забравшись на нее, вскарабкался наверх, где исчез в отверстии. Я не пришел еще в себя от этого странного зрелища, как заметил трех человеку вылезших из-под кровати; они подошли ко мне и сделали те же гримасы и жесты, как и первый. Я рассердился, стал громко кричать и требовать нож, чтоб убить их. Они же вскарабкались на трубу и исчезли. Прежде я никогда не видел их, но лица их до того врезались в мою память, что я узнаю их везде. До своего ухода они наполнили мою простыню и одеяло отвратительными животными всякого рода. Конечно, я заблуждался, но готов своею кровью подтвердить справедливость этих фактов».
Чрез месяц, N. совершенно выздоровел; он сознался, что был в заблуждении и обещал избегать причин последнего. Спустя два года, он радикально был излечен.
Галлюцинации зрения могут изменяться до бесконечности, ибо, будучи обыкновенно только отблеском обычных мыслей, они принимают столько форм, сколько есть индивидуальностей.
Лишение зрения не препятствует возникновению галлюцинаций. Примером может служить одна 80-летняя дама, ослепшая за несколько лет. Каждое утро она отворяла двери и окна в своей комнате, чтобы облегчить выход многочисленных гостей, наполнявших её жилище. Эта дама страдала гипертрофией сердца, которая не имела влияния на ее видения.
Галлюцинации слуха и зрения часто соединяются вместе; вот пример тому, заимствованный нами из Revue britannique.
Несколько лет тому назад, жил в Бедламе некто Блекк, прозванный Видящим и твердо, глубоко веривший в действительность своих видений. Прошедшее открывало ему свой мрак, мир теней являлся к нему. Все великое, дивное, знаменитое, проходило пред Блекком.
Он сделался живописцем призраков. Пред ним, на столе, всегда лежали карандаши и кисти; он воспроизводил ими физиономии и атрибуты своих героев, которых он, как говорили, не вызывал, но которые сами приходили просить его снять с них портреты. Посетители могли видеть толстые тома, наполненные этими портретами, между которыми отличался портрет его матери. «Когда я вошел к нему в комнату, говорит автор, он рисовал девушку, призрак которой, как уверял Блекк, только что явился ему».
Самым обычным его посетителем был Эдуард III. В благодарность за эти частые визиты, Блекк написал его портрет масляными красками. Я предложил ему нисколько вопросов, долженствовавших удивить его и на которые он отвечал наивно и без всякого смущения.
– Говорят ли эти господа, кто они? – Hет, но я узнаю их, как только они явятся. Я не ожидал видеть Марка Антония вчера вечером, но тотчас узнал этого римлянина, как только он вошел.
– В котором часу посещают вас ваши знаменитые мертвецы? – В час; иногда их визиты продолжительны, иногда коротки. Третьего дня я видел бедного I., но он пробыл только две минуты; я едва имел время набросать контуры… Но, тс…. вот Ричард III!
– Где вы его видите?
– Напротив вас на той стороне стола; это первый его визит.
– Откуда вы знаете его имя?
– Мой ум узнает его, но как, не знаю. Постойте немного; если вы скажете еще слово, он уйдет».
Блек был человеком большого роста, бледный, красноречивый, обладающий известным талантом живописца и гравера (Revue britannique, juillet 1823, p. 184).
Один дворянин, 35 лет, деятельный, здоровый, живший около Лондона, жаловался, в течение пяти недель, на легкую головную боль. Страдая незначительной лихорадкой, он стал пренебрегать своими делами и семейством. Ему поставили cyxие банки и давали разные лекарства, когда пригласили доктора Арнольда. По совету последнего, его отвезли в частное заведение для умалишенных, где он пробыл два года, в течение которых постепенно прекратились его горячечные грезы.
Рассказанные им подробности о своей болезни показались нам до того интересными, что мы, не колеблясь, приводим их здесь почти буквально. «Однажды, после обеда, в мае месяце, говорит этот дворянин, чувствуя себя нездоровым и мало расположенным к занятиям, я решился прогуляться по городу. Достигнув кладбища Св. Павла, я остановился у магазина Керрингтона и Броульса посмотреть картинки. Спустя нисколько времени, подошел маленький, с важным лицом, старичок, одетый в темное платье. Взглянув нечаянно на меня, он немедленно вступил в разговор со мной и очень хвалил вид церкви Св. Павла, рассказав нисколько анекдотов об архитекторе Христофоре Урене и спросил, бывал ли я когда-нибудь на куполе?
