Террасы и платформы, неимоверно увеличившись, заполняют вселенную, и не остается ничего, кроме горы света на основании с опорами из переплетенных молний и величественной дагобой, венчающей ее вершину, взметнувшей ввысь изящный шпиль, острием уходящий за пределы звезд.
В разных частях этого видения можно различить светящиеся фигуры, озаренные светом истины; все они сидят в неизменной позе и с одинаковой безмятежностью смотрят на столб света, парящий, наподобие сияния Шехины[58], вокруг реликвария. И вдруг небеса словно бы распахиваются, и из глубин пространства является пылающий лик Ади-будды. Предвечный поднимается со своего трона-лотоса, с цветка, лепестки которого образованы всеми мирами, и, спустившись как сверкающее солнце, окружает себя сиянием и усаживается в верхнем покое дагобы. Божественный свет засиял из освященного места и ослепил сиянием семь миров, так что святые не посмели смотреть на него и склонили свои бритые головы перед светом, разлившимся за пределы пространства. Затем из середины святилища, из пылающего сердца Вселенской Жизни, вырвались Семь Языков Пламени и закружились семью вихрями, пока каждый не стал похож на солнце. Их сияние лишь немногим уступало свету Единовластного Пламени, и Семь Сынов Света приняли семь священных поз и умилостивили свою Первопричину, а медитирующие мудрецы через внутреннее осознание поняли, что произошло, но они не смели смотреть на Таинство, поскольку великолепие мира было слишком велико даже для просвещенных. А Семь Солнц воззвали к бездне, приказывая выйти своим теням, и осветили вышедшие из бездны тени собственным светом, и лица теней засветились каждое своим цветом; стали тени живыми и склонились перед Семью Солнцами и погрузились в размышление об этом Таинстве. Так были созданы дхьяни, Будды Беспредельного, и они повернулись лицом к Первопричине и познали собственное Я, потому что они восприняли Свет Первопричины и наполнились реальностью собственного Я. Таково Таинство, которое произошло на трех круглых террасах «Стареющей Обители».
И тут из четырех находящихся внизу круглых миров вознеслась молитва, а исходила она от созданий тьмы, чьи лица не могли отражать небесный свет. Иллюзия стала громко умолять Реальность: «Надели нас собой, чтобы мы тоже могли стать Реальными». Семь дхьяни, которые сидели и размышляли о кольцах Истины, услышали все это, и каждый из них как будто стал двумя, испустив из себя свое подобие, словно сотканное из тумана, и оно встало и сошло вниз, а блистательная часть осталась созерцать Вечный Свет. Тени, или призраки дхьяни, которые были наднебесными бодхисатвами, спустились на первую квадратную террасу и осветили ее своим сиянием; и в тот же момент субстанция террасы возрадовалась и наполнилась светом.
Затем наднебесные бодхисатвы также разделились, и отделившиеся от них младшие тени спустились на следующую ступеньку, чтобы порадовать субстанцию этого мира и осветить обитающих в нем созданий. Они были бодхисатвами следующего порядка, небесными Спасителями. Они, в свою очередь, тоже воззвали к бездне, которая находилась под ними, к мирам, еще не освещенным их присутствием — и из этих меньших миров вышли семь святых людей, преисполненных осознания дхармы и готовые ее принять. Тени небесных бодхисатв вошли в семерых святых людей, и эти люди стали Буддами. Они направились в низшие миры, чтобы донести Благой Закон до всех существ, обитавших повсюду, где простирается этот мир. А земные Будды и Архаты сидели на нижних ступенях Таинства, и мироздание во всех своих частях поклонялось Свету и Семи Сынам Света, вместе обитавшим в первом Таинстве. Свет нисходил по ступеням, находящимся на четырех сторонах существования и, подобно четырем струям, бьющим из неистощимого источника, распространялся по всему времени и пространству.
Луна поднималась из-за огромной груды полуразрушенного храма. Прохлада яванской ночи казалась удивительно спокойной после невыносимой жары яванского дня. Видение пропало, остается лишь тень, которая по истечении веков хранит свидетельство Закона Жизни.
Халиф спал и видел сон. Трижды его посещало одно и то же странное видение, нарушавшее его покой. Сын Пророка был так сильно встревожен, что немедленно послал всадников, чтобы те доставили во дворец какого-нибудь святого дервиша, глубоко сведущего в тайнах звезд и во всех остальных магических искусствах, который растолковал бы его сон.
В то время астрологом был почтеннейший человек, живший в пещере у подножия источенной ветрами скалы; увидев всадников, спешившихся перед его убежищем, он вышел из пещеры, чтобы пожелать им мира и узнать, что привело их к нему. Гонец почтительно склонился перед престарелым отшельником и сказал: «О святейший, моего прославленного хозяина, правителя этой страны, привели в крайнее отчаяние призраки, которые донимают его во сне, и он приказал мне привезти вас к нему, чтобы вы успокоили его душу и раскрыли смысл преследующего его видения».
И случилось так, что этот дервиш собрал принадлежности своего искусства и, с помпой въехав в столицу, предстал перед диваном халифа. Обратившись к нему, правитель сказал: «О ты, столь любимый Аллахом, что Он наделил тебя знанием того, что прошло или еще только наступит, объясни мне мой сон. Трижды видел я, как сияет яркая звезда. Из синей дымки распростершейся над пустыней ночи она тихо поднималась к зениту, и оттуда ее пульсирующий свет освещал лежащий внизу мир. Затем черной таинственной массой надвигалась туча, в середине которой сверкал пылающий меч. Туча неумолимо заслоняла свет звезды, и на лицо ночи падала зловещая красная тень. Какое нежданное несчастье предвещает этот дурной знак, ибо я чувствую, что это самое ужасное предзнаменование?»
Астролог разложил свои схемы, изобилующие странными фигурами, которые пестрели множеством разных красок, и, раскрыв огромные книги, с серьезным видом углубился в чтение. Наконец после сложных расчетов он снова обратил свой взор к государю и произнес: «О глава правоверных, тебе действительно уготован несчастный конец, ибо я прочел у мудрецов древности, что тот, кто трижды увидит то, что видел ты, погибнет жалкой смертью от руки того, кому он оказывает великие почести и слепо доверяет. Кроме того, точнейшие расчеты открыли мне, что это произойдет в следующее полнолуние. О несчастный государь, тебе осталось жить всего двадцать дней!»
Халиф опустил голову, и на его лице отразилась такая мучительная тревога, что даже сверкающие драгоценные камни на тюрбане потускнели от дурных вестей. Когда дервиш уже готов был удалиться, правитель крикнул ему вслед: «Остановись, ты, мудрейший из всех людей! Скажи, как мне избежать такой участи. Неужели ты не можешь посоветовать, что мне сделать, чтобы изменить судьбу и спастись от трагического конца?» Астролог покачал головой: «Звезды никогда не изменят свой ход, так же как и в океане не прекратятся приливы и отливы. Это — кисмет».
Надо сказать, что халиф был очень богат и имел сильный характер; он поклялся Аллахом, что не умрет и обманом лишит судьбу ее жертвы. А еще он поклялся, что на следующий после полнолуния день он останется в живых, чтобы четвертовать астролога, посмевшего привести в такой трепет его царственное сердце. «О ненавистный дервиш, если я умру, ты — честный человек. А если я останусь жив, значит, ты — отъявленный плут».
Затем он позвал строителей и обратился к своему главному зодчему с такими словами: «Сегодня, сей же час, ты возьмешь тысячу человек, и пусть они построят для меня убежище, куда не смогут проникнуть даже лучи звезд. Ты возведешь огромный куб из камня со стенами толщиной 6 м, которые покроешь изнутри свинцом; само же убежище должно быть настолько большим, чтобы воздуха внутри него хватило на сутки. В нем будет только одна дверь, и после того как я войду внутрь, ее надо заложить камнем такой же толщины, что и стена, чтобы никакие силы, ни небесные, ни адские, не могли последовать за мной. В этой комнате со мной не будет никого, кроме того святого дервиша, который принесет свои инструменты и водяные часы, чтобы я знал, когда минует роковой момент. Снаружи куба будет стоять еще один человек с такими же водяными часами, и, когда все опасности будут позади, ты освободишь вход, и я выйду наружу и посмеюсь над звездами и над всеми предзнаменованиями небес».
Главный зодчий смиренно поклонился и ответил: «Все будет сделано, господин» и поспешно удалился исполнять приказание своего повелителя.
В назначенный день на просторном внутреннем дворе дворца, под самыми минаретами мечети, стояло полностью законченное кубическое убежище. Рабы входили и выходили, нося инструменты. Халиф сам тщательно проверил качество работы, чтобы между свинцовыми листами не было щелей, а в швах стен отверстий. Математики рассчитали движения небесных тел, и, убедившись, что он будет в полной безопасности, халиф вместе с астрологом вошел в куб.
