У меня нет намерения спорить о доказательствах реинкарнации — это будет дублированием информации, доступной широкому кругу читателей. Но было бы неправильно вообще ничего не сказать об этом. Наверное, лучше всего констатировать, что веские свидетельства существуют, но не раскрывать их содержания. Следовательно, цель этой главы — просто поговорить о свидетельствах, провести, так сказать, предварительное слушание, дабы убедить суд в том, что у нас хорошие шансы выиграть дело.
Можем ли мы знать, что уже жили прежде? А можем ли мы знать, где были и что делали в прошлом месяце? Это вопросы одного порядка. Единственный путь определить что-либо, связанное с прошлым, — идентифицировать имеющиеся у нас воспоминания и обеспечить независимую проверку хотя бы нескольких из них. Процедура установления существования предыдущих жизней, по сути, такая же. Нужно: 1) найти в нашей психике переживания предыдущей жизни, которые ощущаются как подлинные; 2) обеспечить внешнюю проверку, по крайней мере, некоторых из них. Проверить воспоминания предыдущих жизней сложнее, чем нынешней, по двум причинам. Во-первых, наша психика прячет эти воспоминания более глубоко, их труднее извлечь целиком, и они не свободны от искажения. Во-вторых, поскольку исследуемое событие происходило давно, сложнее получить свидетельское подтверждение.
Существуют два вида воспоминаний предыдущих жизней, исследованные учеными: спонтанные (непроизвольные) и вызванные (спровоцированные), т. е. либо они приходят в наше сознание спонтанно, обычно когда ребенок начинает говорить, либо вызываются какими-нибудь техниками расширения сознания. Каждая их этих категорий вызывает разнообразные методологические вопросы и требует различных видов свидетельств. Рассмотрим их по отдельности.
Спонтанные воспоминания
В любой культуре можно найти детей, которые, только заговорив, начинают упоминать свои “другие жизни” в другом месте, в другом теле и с другими людьми. Эти воспоминания выходят на поверхность непроизвольно, без каких-либо трудностей (по крайней мере, для детей) и смешиваются с потоком воспоминаний и переживаний их настоящей жизни. В статьях и книгах доктора Яна Стивенсона, профессора психиатрии в университете Медицинской школы Виргинии, говорится о многих подобных случаях. Его скрупулезные и добросовестные исследования помогли собрать самые достоверные на сегодняшний день свидетельства реинкарнации, а книги Стивенсона рекомендуются любому серьезному студенту. Это такие работы, как “Двадцать случаев, заставляющих задуматься о реинкарнации” (1974 г.), “Случаи реинкарнации” (Т. 1–4; 1975, 1977, 1980, 1983 гг.), “Невыученные языки” (1984 г.) и “Дети, помнящие предыдущие жизни” (1987 г.).
Основательность и детализированность исследований Стивенсона делают описанные им случаи трудными для обобщения, да это и не нужно. Их убедительность — в кумулятивном эффекте сотен деталей, и, следовательно, каждое свидетельство надо изучать как самостоятельное. Тем не менее позвольте мне представить наиболее яркие факты из книги “Двадцать случаев, заставляющих задуматься о реинкарнации” как часть предварительного судебного слушания.
Пармод Шарма родился 11 октября 1944 года в городе Бисаули (Индия)[25], в семье Банкейбехару Дала Шармы, преподавателя санскрита в близлежащем колледже. Когда Пармоду было около двух с половиной лет, он начал говорить матери, чтобы она больше не готовила ему еду, поскольку у него в Морадабаде есть жена, которая будет готовить для него. Морадабад — город в 90 милях к северу от Бисаули. Между тремя и четырьмя годами он стал в подробностях рассказывать о своей жизни там. Мальчик описал несколько предприятий, которыми он владел и руководил вместе с другими членами семьи, в частности кондитерскую, где делают и продают пирожные и содовую воду, под названием “Братья Мохан”. Ребенок настаивал, что он — один из этих братьев и что у него есть бизнес в Сахаранпуре — городе приблизительно в ста милях к северу от Морадабада. Пармод перестал играть с другими детьми из Бисаули, предпочитая одиночество: он строил модели магазинов, снабжал их электрической проводкой, но особенно ему нравилось делать из песка пирожные, которые он подавал членам семьи с чаем или содовой. Все это время он в деталях рассказывал о своем магазине, его размерах, где он расположен в Морадабаде, что там продается, о своей работе в нем, о деловой поездке в Дели. Он даже сказал родителям, что как преуспевающий коммерсант привык к более комфортным условиям, чем те, в которых живут они.
Пармод не любил творог, что нетипично для индийского ребенка, и настоятельно советовал отцу не есть его, поскольку это опасно. Он объяснил, что в прежней жизни серьезно заболел, съев слишком много творога. Ему также не нравилось погружаться в воду — это соотносилось с его словами, будто в прежней жизни он умер в ванной. Пармод рассказывал, что был женат и имел четырех сыновей и дочь. Ему очень хотелось снова увидеть свою семью, и он умолял родителей отвезти его обратно в Морадабад навестить ее. Родители не откликались на эти просьбы, но мать, отдав мальчика в начальную школу, пообещала, что, когда он научится читать, она возьмет его в Морадабад.
Родители Пармода не пытались проверить заявления сына, возможно, потому, что в Индии существует поверье, будто дети, помнящие предыдущую жизнь, обречены на раннюю смерть. Тем не менее слухи о рассказах Пармода в конце концов дошли до семьи по фамилии Мехра, живущей в Морадабаде. Эта семья, сопоставив детали из рассказов мальчика, обнаружила много совпадений. Братья Мехра владели несколькими предприятиями в Морадабаде, среди которых был магазин по продаже пирожных и содовой воды “Братья Мохан”[26].
Во главе магазина стоял Пармананд Мехра, умерший 9 мая 1943 года, за восемнадцать месяцев до рождения Пармода. Пармананд объелся на свадьбе творогом, своей любимой едой, и у него развилось хроническое гастрокишечное заболевание, позднее усугубленное аппендицитом и перитонитом, от которого он и умер. За два или три дня до смерти он, несмотря на протесты семьи, съел еще творога, сказав, что, возможно, никогда больше не сможет насладиться им, хотя свое заболевание и надвигающуюся смерть объяснял перееданием этого продукта. Составной частью предложенной Пармананду во время обострения аппендицита терапии были лечебные ванны. Он принимал их, пока действительно не умер в ванной. После смерти Пармананда остались вдова и пятеро детей: четыре сына и дочь[27].
Летом 1949 года семья Мехра решила съездить в Бисаули, чтобы встретиться с Пармодом, которому было уже около пяти лет. Когда они приехали, Пармода и его семьи не было дома, и встречи не произошло. Вскоре после этого отец Пармода отозвался на приглашение семьи Мехра и взял мальчика в Морадабад, чтобы самому проверить навязчивые воспоминания сына.
Среди тех, кто встретил Пармода на железнодорожной станции, был двоюродный брат Пармананда Шри Карам Чанд Мехра. Пармод со слезами на глазах обнял его, называя “старшим братом”, и сказал: “Я — Пармананд”[28]. (Для индийцев привычно называть двоюродных братьев просто братьями, если отношения между ними близкие, как это и было в случае Лармананда и Карама[29]).
Потом Пармода отправили самого искать путь к магазину “Братья Мохан”, он давал указания шоферу, который вез их со станции. Войдя в магазин, он посетовал на то, что его место перенесли.
В Индии принято, чтобы у хозяина было свое огороженное место — гадди, расположенное у входа, откуда он может приветствовать посетителей и руководить бизнесом. Гадди Пармананда действительно через некоторое время после его смерти было перенесено. Попав внутрь, Пармод спросил: “Кто следит за пекарней и фабрикой содовой воды?” (это были обязанности Пармананда). Чтобы проверить мальчика, вывели из строя сложную машину, производящую содовую воду. Пармод доказал, что прекрасно знает, как работает аппарат. Без всякой посторонней помощи он определил, где отсоединен шланг, и дал указания по его починке.
Позже, уже в доме семьи Мохра, Пармод обратил внимание на домашний кинотеатр, которого раньше не было, узнал комнату, где спал Пармананд, стенной шкаф, в котором были его вещи, а также свой низкий столик. “Вот здесь я обычно ел”, — сказал он. Когда в комнату вошла мать Пармананда, он сразу обратился к ней, назвав “мамой”. Узнал он также жену Пармананда, предприняв нечто вроде попытки обнять ее. Несмотря на то что она была взрослой женщиной, а Пармод — пятилетним ребенком, он явно выказывал определенные чувства взрослого мужчины, мужа. Когда они остались наедине, Пармод сказал ей: “Я пришел, а ты не нанесла бинди” (он имел в виду красную точку, которую ставят на лбу индийские жены). Пармод упрекнул “свою жену” и в том, что она носит белое сари — одежду индийских вдов, вместо того чтобы надеть цветное сари — одежду жен.
