с теми, кто смело прекословил Богу: с Моисеем, Иовом, Иеремией, Аввакумом, псалмопевцами. Пока я читал, у меня перед глазами словно разворачивалась пьеса с реальными персонажами, играющими на сцене свои маленькие жизненные триумфы и большие трагедии, периодически взывая к невидимому Режиссеру: «Ты просто не представляешь, каково нам здесь!»
Наиболее дерзко вел себя Иов, бросавший Богу в лицо свои обвинения: «Разве у Тебя плотские очи, и Ты смотришь, как смотрит человек?»
Время от времени я слышу, как откуда-то из-за кулис доносится эхо громогласного голоса. «Да, но и ты не знаешь, каково Мне здесь!» — слышалось в его раскатах, обращенных к Моисею, пророкам и наиболее ясно — к Иову. Когда же я приступил к Евангелиям, обвиняющие голоса смолкли. Бог, если можно так выразиться, «выяснил», что собой представляет жизнь в пределах планеты Земля. За время Своей короткой, нелегкой жизни, проведенной недалеко от тех самых пыльных равнин, где страдал Иов, Иисус лично познакомился со скорбями. Для воплощения было множество причин, и одной из них, несомненно, стал ответ на обвинение Иова: «Разве у Тебя плотские очи?» На какое-то время Бог обрел их.
«Если бы я только мог слышать голос из бури и, подобно Иову, напрямую беседовать с Богом!» — иногда думаю я, и, наверное, именно поэтому я сейчас предпочитаю писать об Иисусе. Бог не молчит. Слово звучит, но не из бури, а из человеческой гортани палестинского Еврея. В Иисусе Бог словно лег на стол для вскрытия, растянувшись в позе распятого перед пытливыми взглядами всех скептиков, когда либо живших на земле. Включая и меня.
Из книги «Иисус, Которого я не знал»
26 декабря
Иисус на пленке
Мои исследования личности Христа обрели новое направление, когда кинорежиссер Мел Уайт одолжил мне коллекцию из 15 фильмов о жизни Иисуса. Картины были самые разноплановые, от немой классики 1927 года «Царь царей» Сесила Де Милля, до мюзиклов, наподобие «Godspell» и «Cotton Patch Gospel», а также поражающей своим модернизмом канадской трактовки под названием «Иисус из Монреаля». Я внимательно пересмотрел все эти фильмы, проанализировав их сцена за сценой. Затем следующие два года я преподавал в библейской школе курс о жизни Иисуса, используя их в качестве затравки для начала дискуссии.
Занятия проходили по следующей схеме. Когда мы подходили к какому-то важному событию в жизни Иисуса, я просматривал разные фильмы и выбирал из них семь-восемь интерпретаций, которые казались интересными. Во время занятий я показывал короткие фрагменты из каждого фильма, начиная с комичных и чрезмерно суровых, после чего переходил к глубоким и запоминающимся интерпретациям. Мы обнаружили, что процесс исследования одного и того же события глазами семи или восьми режиссеров помогает избавиться от налета предсказуемости, сформировавшегося за многие годы пребывания в воскресной школе и чтения Библии. Было совершенно ясно, что некоторые трактовки ошибочны (они явно противоречили друг другу), но какие именно? Как все происходило на самом деле?
Фактически, эти фильмы помогли мне вновь обрести понимание человеческой природы Иисуса. Повторяемые в церквях символы веры говорят о вечном существовании Христа прежде вековых времен и о Его славной загробной жизни, однако они, в основном, игнорируют Его земное служение. Даже сами Евангелия были написаны через много лет после смерти Иисуса, когда Его воскресение осталось далеко позади, так что авторы описывали события, столь же от них отдаленные, как Корейская война от нас сегодня. Фильмы помогли мне углубиться в прошлое, приблизиться к восприятию жизни Иисуса Его современниками. Что Он ощущал, когда Его теснила толпа? Как бы я реагировал на этого Человека? Пригласил бы я Его к себе на обед, как это сделал Закхей? Отвернулся бы от Него в печали, как тот богатый юноша? А может, я предал бы Его, как Иуда и Петр?
Из книги «Иисус, Которого я не знал»
27 декабря
Кем же был этот Христос?
Фильм «Евангелие от Матфея» итальянского режиссера Пьера Паоло Пазолини я впервые увидел в 1971 году. Выход этой картины шокировал не только религиозные круги, которые едва узнавали в персонаже на экране Иисуса, но и саму киноиндустрию, где Пазолини знали как откровенного гомосексуалиста и марксиста.
Роль фильма «Евангелие от Матфея» может понять только тот, чья юность пришлась на бурные годы его выхода на экраны. В те времена он заставлял умолкнуть насмешливые толпы в кинотеатрах. Студенты-радикалы поняли, что они — не первые, кто провозгласил послание, резко противостоящее материализму и лицемерию, а также призывающее к миру и любви.
Лично мне фильм «Евангелие от Матфея» помог утвердиться в непростой переоценке моих представлений об Иисусе. Судя по внешним проявлениям, Иисусу нравились те, кого вышвырнули бы из любого библейского колледжа и отвергли бы в большинстве церквей. Среди Своих современников Он почему-то приобрел репутацию человека, который «любит есть и пить вино». Люди, наделенные властью (будь то религиозной или политической), считали Иисуса смутьяном и нарушителем спокойствия. Он проповедовал и вел Себя, как революционер, отвергая славу, семью, имущество и другие традиционные мерила успеха. Я вынужден был признать тот факт, что слова в фильме Пазолини действительно взяты из Евангелия от Матфея, но заключенное в них послание совершенно не согласуется с моими прежними представлениями об Иисусе.
Примерно в это же время сотрудник миссии «Young Life» по имени Билл Милликен, основавший в одном из бедных кварталов коммуну, написал книгу «Прощай, милый Иисус». Название этой книги выразило словами происходящие внутри меня перемены. В те дни я работал редактором в журнале «Студенческая жизнь» — официальном издании миссии «Молодежь для Христа». «Кем же, в конце концов, был этот Иисус?» — размышлял я. Занимаясь написанием собственных статей и редактируя чужие, я чувствовал, как тень сомнения все больше нависала надо мною. «Ты действительно веришь в это? Или просто продвигаешь политику партии, убеждения, за которые тебе платят? Не примкнул ли ты к осмотрительной, консервативной элите — современной версии тех, кто видел в Иисусе угрозу для себя?»
Из книги «Иисус, Которого я не знал»
28 декабря
Вы там побывали
У лауреата Пулитцеровской премии, историка Барбары Такман есть одно правило написания исторических романов: никакого предвосхищения событий. Например, работая над книгой об Арденнской операции во Второй мировой войне, Такман боролась с искушением включить в текст отступления вроде: «Конечно же, каждый знает, чем все закончилось». Но перед началом Арденнской операции войска антигитлеровской коалиции не знали исхода этого сражения. Если судить по внешним признакам, то
