так она проникала в разнообразные тела. Так же единая сила сознания сияет в телах всех живых существ различными своими проявлениями, подобно хозяйке в своем доме, занимающейся своими делами при свете лампы. Она обитала в крови живых существ, как текучесть обитает в водах, и развлекалась в утробах, как в океанах появляются волны и водовороты. Она погружалась в сон в белоснежном сале, как Вишну в кольцах многоголового змея Шеши, и наслаждалась нектаром телесных соков. Словно ветер, она впитывала соки деревьев, кустов и лекарственных трав, как питающих сердце, так и ядовитых, вызывающих отравление и пробуждающих воинственность.
18–22. Затем она твердо решила стать живой иглой и оставить свою жестокую природу. Она стала святым аскетом с очищенным разумом. И эту живую сущность перемещала силой ветра невидимая железная игла, которая стала конем, несущим ее беспрепятственно повсюду. С бесчисленными воплощенными существами она пила, ела, развлекалась, давала, получала, танцевала, пела и отдыхала. Не было ничего, что она ни делала бы, имея невидимое тело, очищенный ум и форму пространства. Но, пьянея от вкуса мяса и крови, она проводила время подобно слону, прикованному к столбу.
23–26. В реках жизни, полных катящихся волн видимых тел, беспомощных и влекомых течением, она развлекалась, подобно крокодилу. Но она не могла глотать жир и мясо и горько жаловалась в своем сердце, напоминая дряхлую больную богатую старуху. Как танцовщица на сцене исполняет танец, звеня браслетами и другими украшениями на руках и ногах, так она заставляла выплясывать козла, верблюда, оленя, слона, лошадь, льва, тигра и других существ. Соединившись с ветром внутри и вовне, она пребывала в нем как тонкий аромат.
27–30. Ее изгоняли с помощью мантр, лекарственных растений, особых практик, пожертвований, молитв богам и прочих методов, и она спасалась, как выбрасывается на берег волна в горном потоке. Тогда Сучи исчезала, как неизвестно куда пропадает свет потухшей лампы. Она скрывалась в металлической игле, как в утробе матери, и оставалась там в неподвижности. Все существа стремятся в убежище, отвечающее их склонностям, и так же в соответствии со своей природой демонша-ракшаси искала пристанища в теле иглы. Живая иголка путешествовала повсюду, но в тяжелые времена возвращалась в свое прибежище железной иглы, как глупые люди в сложных ситуациях.
31–33. Так она бродила везде, и ее ум был ублаготворен, но физического удовлетворения она никогда не достигала. Только существенное может обрести качества, но не несуществующее; лишь тот, у кого есть тело, может обрести плотскую удовлетворенность. Теперь, вспоминая свои былые телесные удовольствия, она страдала и мечтала вновь ощутить сытость наполненной утробы.
34–38. Она решила снова практиковать аскезу, выбрав для этого подходящее место, чтобы получить назад свое прежнее огромное тело. Она проникла в сердце молодого грифа с дыханием, как птица входит в свое гнездо. Этот гриф, ощутив болезнь, вызванную иголкой, стал подвластен желаниям Сучи, исполняя то, чего хотелось ей. По велению иглы, гриф доставил ее на выбранную ею гору, как несомое ветром облако. Здесь, в безлюдной бескрайней глуши, он оставил ее, как йог оставляет свой ум в состоянии, лишенном всех мыслей.
39–43. Она сразу же твердо встала на свою единственную ногу, будто гриф водрузил на скалу неподвижный образ богини. Решительно вонзившись в частичку пыли кончиком своей крошечной ноги, подняв голову вверх, она уподобилась языку пламени на вершине горы. Живая иголка, видя железную иглу, оставленную грифом, вышла из тела птицы наружу. Покинув тело птицы, игла Сучи сосредоточила свой ум, как аромат, отделяясь от воздуха, устремляется с дыханием в нос. Гриф улетел в свою страну, счастливый, как носильщик, освободившийся от груза, и его внутреннее беспокойство прошло, как у выздоровевшего человека.
44–46. Живая игла сделала железную иглу своей основой в аскезе: верно использовать твердые средства для схожих по прочности целей. Ибо действия не имеющих тела не могут принести результат без поддержки! Так она, утвердившись на своей основе, начала аскезу. Живая игла наполнила железную иглу, как демон вселяется в дерево ашока или как аромат наполняет ветер.
47–48. Так, о Индра, Сучи приступила к своему долгому воздержанию, оставаясь в этой лесной глуши в течение множества лет. О искусный в том, что должно быть сделано! Тебе надо постараться исполнить ее желание, пока сила ее аскезы не спалила всю вселенную!
Васиштха сказал:
49–60. Услышав рассказ Нарады, Индра послал бога ветра пролететь по всему свету в поисках Сучи. Тут же сознание ветра отправилось в поиск и, оставив небесные пути, быстро исследовало землю. Часть его сознания тут же стала вездесущей, как свет Сознания беспрепятственно распространяется повсюду. Сознание ветра вскоре обнаружило за семью океанами на земле огромную безлюдную долину в горах Локалока, как будто состоящих из драгоценного камня. Оно видело континент Пушкару со множеством гор и долин в нем, окруженный кольцом океана со сладкой водой; континент Гомеда с тьмой строений и обитателей, опоясанный океаном вина, в котором обитают разные рыбы и морские твари; континент Краунча с массой спокойных и величавых гор, окаймленный океаном сока сахарного тростника; континент Швета с разнообразными существами, окруженный океаном молока, посреди которого пребывает Вишну, Господь всех трех миров; затем континент Куша с огромными горами и долинами, городами и дворцами, взятый в кольцо океаном топленого масла; континент Шака с поселениями и разнообразными строениями, опоясанный океаном кислого молока; континент Джамбу с огромной горой Меру и множеством других горных пиков, окруженный океаном соленой воды. Здесь сознание ветра сошло с плеч ветра на землю и тут же наполнило всю местность своим дуновением.
61–66. Ветер осмотрел континент Джамбу и достиг вершин Гималаев, где Сучи исполняла свою недвижимую аскезу. Он донесся до огромного леса на вершине горы, который раскинулся широко, напоминая еще одно пространство, в котором не было существ и их движений. По причине близости к солнцу в этом необычном творении сансары не росла даже трава, и все покрывала пыль. Это место было подобно океану, полному бесчисленных рек-миражей, от которых вздымались радуги. Эта пустыня раскинулась до горизонта, и даже локапалы, защищающие мир, не ведали ее границ; и лишь пролетающий ветер поднимал там песчаные облака. Она напоминала кокетливую женщину, умащенную желтым шафраном солнечных лучей и сандаловой пастой лунного света, издающую нежные звуки свистом ветра.
67. Пронесшись над семью континентами, окруженными океанами, облетев всю землю и устав от долгого путешествия, ветер, чье тело полностью наполняет пространство во всех направлениях, устало опустился на вершину горы, как пчела приседает на цветок.
Такова сарга семьдесят третья «Рассказ об аскезе Сучи» книги третьей «О создании» Маха-Рамаяны Шри Васиштхи, ведущей к Освобождению, записанной Валмики.
Сарга 74. Окончание аскезы иголки Сучи.
Васиштха сказал:
1–6. Посреди этой огромной пустыни на вершине горы ветер увидел Сучи, застывшую на земле, словно еще один горный пик. Она стояла на одной ноге, погруженная в аскезу. Она иссохла от солнечного жара над головой, от неизменного отсутствия пищи ее живот втянулся, и осталась одна кожа. Когда в ее открытый рот входили жар и ветер, она каждый раз отбрасывала их возникающим в сердце понятием: «Это не для меня». Ее иссушило солнце, она постарела от лесных ветров, но оставалась неподвижной, омываемая лучами луны. Она была прикрыта сверху пылинкой и излучала блаженство, не требующее ничего более. Как
