Очисть мой взор!
Приход созерцания
Наставник Юньянь только-только закончил делать себе соломенные сандалии, когда к нему пришел его ученик монах Дуншань.
— Ученик хочет попросить своего учителя даровать ему чистейший взор, но не знаю, можно ли это?
— Ну а ты сам кому даруешь его? — спросил Юньянь.
— Так у меня самого взор еще не очищен! — признался Дуншань.
— Если это так, то где же обретешь убежище?
Дуншань ничего не ответил.
— Ну, а приходить с просьбой очистить взор — это и есть признак чистейшего взора? — вновь спросил Юньянь.
— Нет, нет, не это очищенный взор!
— У-у-у! — громко крикнул Юньянь.
Путы спадают
Глазами мы можем видеть внешние формы вещей, а вот взором сердца можем прозреть сущность всего. То, чего искал Дуншань, — неужели это относится лишь к глазам?
Наши глаза, когда чисты, могут видеть великое, но когда сердце чисто, то может узреть даже совсем малое.
Почитание Будды не имеет канонов
Приход созерцания
Зимней ночью в лютый мороз нищий, дрожа от холода, постучался в хижину к наставнику Жунси и со слезами на глазах рассказал, что у его жены и детей нет даже теплой одежды, а зерна осталось совсем немного — они вот-вот умрут либо от голода, либо от холода.
Монах пожалел бедняка, но у него не было ни денег, ни еды. Как же помочь ему? Подумав немного, он дал нищему золотую фольгу, предназначенную для статуи Будды, и сказал:
«Возьми золотую фольгу и обменяй ее на деньги — это тебе поможет!»
Ученики, узнав о таком поступке, были в полном недоумении:
— Этой фольгой золотят статую Будды, разве можно было ее просто так отдать какому-то человеку?
— Возможно, вы меня не поймете, — спокойно ответил монах, — но именно из-за своего большого почтения к Будде я поступил именно так.
— Подарить позолоту для статуи Будды какому-то человеку — разве это можно назвать почтением к Будде? — не согласившись с монахом, дружно загалдели ученики.
— Как-то в одном из перерождений Будда отдал себя на съедение орлу и тигру, чтобы спасти этих животных, да и других людей. Вот именно так он служил всему живому! Так познали ли вы суть самого Будды? — добродушно укорил их монах.
И в этот момент ученики поняли, что поступок их учителя полностью соответствует самой сути Будды.
Путы спадают
Богатства нужны лишь для того, чтобы они служили людям. Да зачем вообще нужна тебе золотая фольга, если она может спасти других.
Ну а сами Будды всех трех миров разве нуждаются в деньгах и богатстве?
В чашке с чаем есть и Небо, и Земля
Приход созерцания
Чаньский наставник Цзишань Чжан, когда еще был простым бродячим монахом, как-то в зале у наставника Тоцзы разжигал очаг.
Однажды, когда Чжан только-только закончил разводить огонь, в монастырский зал вошел наставник Тоцзы и попросил его приготовить чай.
А затем наставник Тоцзы, отхлебывая чай, завел беседу:
— Что это за чашка с чаем?
— Здесь заключены мириады вещей и явлений! — поднимая обеими руками чашку с чаем, сказал наставник Чжан.
— Даже если отхлебнуть хотя бы один глоток? — поинтересовался Тоцзы.
Наставник Чжан начал разбрызгивать чай во все стороны и спросил:
— Ну и где же здесь заключены мириады вещей и явлений?
— Можно заплутаться даже в чашке с чаем! — заметил Тоцзы.
— Так это все же только чашка с чаем? — спросил наставник Чжан.
— Хотя это только чашка с чаем, все мириады существ содержатся именно в ней.
Наставник Чжан не нашелся что ответить.
Путы спадают
Хоть чашка с чаем и мала, она может вместить и Небо, и Землю. Наше сердце, хотя и мало, может вместить в себя все мириады вещей и явлений этого мира. Так разве смысл в самом чае?
Восклицание «Здесь заключены мириады вещей и явлений!» — непосредственно указывает на твое сердце.
А вот вопрос «Так в каком же месте заключены мириады вещей и явлений?» лишь отдаляет тебя от твоего сердца.
Вопрос «А если отхлебнуть всего один глоток?» указывает на его использование. Но вот фраза «Наставник Чжан начал разбрызгивать чай во все стороны» — это и есть отдаление от данного использования. Ведь даже одна чашка с чаем может выявить самое утонченно-сокровенное в нас, поистине она может заставить человека широко открыть глаза на весь мир.
Истинный интерес к жизни заключен в стремительном движении самой сути Чань. Богатство и содержательность человеческого сердца целиком заключены в полноте и целостности духа.
Не так ли?
Приход созерцания
Два монаха жили в од ном храме, но очень редко встречались друг с другом.
И вот однажды встретившись, монах, который жил на верхнем этаже храма, спросил монаха, который жил на нижнем этаже:
— Мы давно не виделись. Хотел бы знать, чем сейчас ты занимаешься?
— Я занят тем, что строю круглую без единого зазора пагоду, — ответил монах с нижнего этажа.
— О, и я как раз подумывал построить такую же пагоду без зазоров, — радостно сказал монах с верхнего этажа. — Могу ли я посмотреть на твою пагоду?
— Ох, как неудачно! — воскликнул монах с нижнего этажа. — Что же ты мне раньше не сказал? Мою пагоду могут позаимствовать другие люди!
— Не страшно, — уверенно сказал монах с верхнего этажа. — Достаточно, что ты позволишь одному мне посмотреть на нее!
Путы спадают
«Достаточно, что ты позволишь одному мне посмотреть на нее!» Исток уверенности в себе чаньского последователя лежит в устойчивости чаньского сердца. Эта самоприрода чаньского сердца, что не имеет изъянов и недостатков, — не является ли истоком сооружения пагоды, что без швов.
Ну а в обычной жизни — разве не так?
Если внимательно вдуматься, то твоя уверенность в себе приходит именно из познания собственного сердца.
Примечание
«Пагода без зазоров» — особый тип пагоды: абсолютно круглой, без острых углов, без зазоров и швов (уфэн та). Сооружение такой пагоды было весьма сложным делом и считалось, что человек только в чистом и спокойном состоянии сознания может сделать ее.
Чему последует он: уйти или остаться?
Приход созерцания
Жил при династии Поздняя Тан монах Баофу. Но вот пришла ему пора отойти в мир иной, он собрал всю общину и обратился к ней:
— Силы мои уже на исходе, думаю, что настало время мне умирать.
Ученики и духовные последователи монаха, услышав это, принялись наперебой переубеждать его: «Ваше священное тело еще полно сил!», «Ваши ученики еще так нуждаются в Ваших наставлениях», «Наставник должен жить вечно, чтобы нести людям свет учения Чань».
Но тут из толпы вышел один ученик и сказал:
— Если срок уже пришел, что для Вас будет лучше — уйти или остаться?
— А как ты сам считаешь лучше поступить? — спокойным и ровным голосом спросил наставник Баофу.
— Жить или умереть — и то, и другое хорошо. Мне все равно, останетесь Вы жить или умрете. Это должны решить Вы. Если позволить всему происходить в соответствии с обстоятельствами, то сейчас лучше уйти, — кротко ответил ученик.
— Даже не знаю, как ты мог заранее подслушать то, что хотело сказать мое сердце, — рассмеялся монах.
С этими словами, он сложив руки на груди, отошел в нирвану.
Путы спадают
«Жизнь — прекрасна, а смерть — ужасна» — сколь банально это изречение! А вот «не рождаться и не умирать» — уточненная чаньская мудрость.
Чаньский путь заключается в том, чтобы, не отбрасывая ни жизнь, ни смерть, преодолевать и то, и другое. Люди, стоящие на пути просветления, самыми разными способами доказывают это. А поэтому, лицом к лицу сталкиваясь со смертью, они продолжают пребывать в покое и отсутствии волнений, чего не скажешь об обычных людях.
А ведь и в каждом из нас тоже есть хотя бы часть того мудрого сердца, что дает чаньское просветление, мы лишь очень привязаны к этому миру.
Изначально есть лишь единое сердце
Приход созерцания
Чаньский наставник Удэн после того, как получил тайную передачу и полную инициацию, стал настоятелем монастыря Дашусы — «Великой нирваны» в городе Учане.
Однажды, когда община собралась на проповедь, настоятель попросил всех успокоиться, а затем спросил:
— Покой — это наступление тишины. Так куда же сейчас ушли все звуки?
Со своего места поднялся один монах и указал пальцем себе на голову. Настоятель сказал: «Берегите себя!»
