Но этот впечатляющий, проницательный юноша никогда не будет намеренно торопить день своего воцарения. В этом они были уверены. Он был для этого слишком кроток, слишком почтителен к своему отцу. Понемногу все вокруг даже начинали немного расстраиваться, что им придется долго ждать — до лучших дней правления этого человека.
Чем больше они видели и говорили с ним, тем больше они осознавали, что в их царстве есть что-то неладное. Да-да, именно неладное, о чем раньше они никогда не думали. На поверхность выходили такие проблемы, какие им и не снились. Да, стало быть, их мудрость и проницательность действительно возрастали.
День за днем приходящих послушать становилось все больше и больше. Постепенно и тихо распространялся слух: «Вот тот, кто понимает и у кого есть ответы». Приходили обиженные. Они слушали и задавали вопросы, а, получая радующие ответы, начинали строить планы.
Кивали головами. Рождались мечты. Со временем такие собрания становились все чаще. Обиды росли, превращаясь уже в целые истории. Истории обид, которые другие сочли бы, возможно, малозначащими. Но только не этот новый слушатель! Он был сострадателен. И пока все вокруг него говорили, обнаруженные обиды, казалось, вырастали в числе, размерах и жестокости. С каждой новой историей люди все больше поражались несправедливости, которая, казалось, теперь была угрожающей.
Но мудрый молодой человек продолжал тихо восседать и не добавлял ни слова к этому нарастающему ропоту.
Понимаешь ли, он был слишком благороден и всегда заканчивал вечерние разговоры своим кротким словом в защиту тех, на ком лежит ответственность…
Но было бы опрометчивым ожидать, что кто-то смог бы так сидеть вечно. Этот бесконечный поток обид, казалось, мог расшевелить и самого благопристойного человека. Даже самые чистосердечные были бы уже охвачены гневом.
Такой сострадательный человек, конечно же, не мог отвращать свое лицо от этих обид, не мог вечно молчать. Такой благородный характер, как этот, должен был, наконец, проявить себя.
Его сторонники — а он продолжал категорически не признавать их за собой — все больше накалялись. Их знание о нестроениях в царстве не просто росло: оно уже переполняло их. Все хотели уже что-нибудь сделать для разрешения этих бесконечных неправд.
Наконец, стало похоже, что этот великолепный молодой человек готов уступить. Сначала — лишь слово. Потом — фраза. Людские сердца затрепетали, и все готовы были возрадоваться. Благородство, наконец, поднималось для дела… Но нет! Вдруг он предостерег их от неправильного понимания. Да, он был в печали. Он не может выступить против тех, кто облечен властью. Нет, абсолютно нет. Как ни велики скорби людей и ни важно выступление, он — не пойдет на это.
И все же он печалился все больше и больше. Казалось, что некоторые известия доводили его до страдания. И однажды его праведный гнев вылился в холодных и взвешенных словах, полных силы: «Этого не должно быть, — провозгласил он, встав, глаза его горели, — если бы ответственность была на мне, я бы сделал вот что…»
И этого было достаточно, чтобы загорелся мятеж. Охвачены были все, кроме одного. Этот благородный и честнейший человек оставался спокойным.
В его сердце мятеж жил уже годы…
Кто мудр, тот заметит сие и уразумеет милость Господа
— Эй, мудрец!
— Да.
— Можно тебя на минутку!
— Ну, конечно. У меня много времени.
— Ты только что пришел с собрания друзей в доме Авессалома?
— Да, это так.
— Ты не поделишься кое-какими впечатлениями о том, что там было?
— Ты имеешь в виду общее впечатление об Авессаломе и его друзьях?
— Да, это было бы здорово.
— Ну, я встречал много людей, подобных Авессалому. Много.
— Тогда скажи, что это за человек?
— Он одновременно и искренен, и честолюбив. Это противоречиво, но тем не менее справедливо. Вероятно, в кое-что, о чем он говорит, он, действительно, верит. Но его искренность продержится недолго после того, как он обнаружит свою неспособность осуществить обещанное. Исправление неверного всегда становится второстепенным при восхождении к власти.
— Прости, мудрец, в чем это противоречие выражается?
— Два момента встают в моей памяти. На одном собрании, когда Авессалом отвечал на вопросы, он подчеркивал, что должно быть больше свободы в царстве. Всем это понравилось. «Мы должны идти только за Богом, а не за людьми, — сказал он. — Люди должны делать только то, что дано им Богом, по их разумению. Только Бог должен вести людей, а не человек». Примерно такими были его слова.
На другом собрании он говорил о великих откровениях, которые у него были о Божием царстве, — о великих достижениях, на которые способны люди. Он говорил о многих изменениях, которые он внес бы в управление царством. Казалось, он не замечал сам, что излагал две совершенно несовместимые вещи. Много изменений посредством его власти и больше свободы.
На самом деле, он напоминает мне многих других людей, которых я встречал в прошлом далеком и не очень.
— Мудрец, мне кажется, я понимаю, о чем ты говоришь, но что из этого всего выйдет?
— Авессалом мечтает. Мечтает о том, что должно быть, о том, что будет: «Вот что я сделаю», — говорит он. Но чтобы осуществить эти мечты, он должен иметь поддержку народа. О, это то, что люди упускают из виду. Подобные мечты основываются полностью на том, что Народ Божий пойдет за новым вождем, что все будут видеть так, как видит он. Такие люди, как Авессалом, не могут предвидеть проблем в своем будущем царстве. Возможно, Народ захочет за ним последовать, а, возможно, и нет. [Народ-то Божий, а значит более воспримчив к Воли Божией, чем другие народы!]
[Даже] Божий Народ будет идти за вождем самое большее — несколько лет. Люди никогда не поддерживают никого очень долго. Они, в основном, делают то, что им нравится. Их можно остановить на некоторое время, чтобы сделать угодное себе, но ненадолго. Люди не хотят работать слишком усердно, даже если они следуют за Богом.
Как поступит Авессалом, когда люди перестанут добровольно идти за ним? Вот в чем вопрос.
Видишь ли, нет царства без разногласий. Как известно, даже у Бога были свои критики на Небе. Все царства идут по похожему пути. А народ, особенно Божий Народ, никогда не идет согласно ни за одной мечтой. [Потому как за мечтаниями стоят падшие ангелы, которые возбуждают недовольство тем, что данно в данный момент Богом!] Нет, на исполнение всего сегодня им сказанного потребуется время. Не все захотят пойти. Будет ли он и тогда столь же решительно осуществлять свои намерения и мечты? Если так, то у Авессалома только один путь: тирания. Или это, или он увидит немногое, если увидит вообще что-нибудь, из своих великих мечтаний исполненным. Если же все же он станет, диктатором, то уверяю: в недалеком будущем появятся недовольные им, точно так же, как сегодня — нынешним царем. Да, если Авессалом станет царем, то скоро мы увидим новые собрания, только с новыми лицами, новыми мечтами и планами, направленными на новый бунт, на этот раз — против Авессалома! И когда Авессалом услышит о таком собрании и о разговорах про восстание, у него будет только один выход.
— Что же он сделает?
— У мятежников, взошедших на трон с помощью восстания, не бывает терпения в отношении других мятежников и их восстаний. Когда Авессалом столкнется с бунтом, он поступит как тиран. Он принесет зла в десять раз больше, чем сейчас он видит его в вашем царе. Он раздавит восстание и будет править железной рукой… и страхом. Он уничтожит всех несогласных. Это всегда является заключительным этапом бунтов высокого звучания. Таков будет путь Авессалома, если он захватит трон у Давида.
— Но, мудрец, разве не приносили пользы некоторые восстания, когда сбрасывали деспотов и тиранов?
— Приносили… некоторые. Но я напомню: это конкретное царство отличается от всех других. Это царство состоит из Божиего Народа. Это духовное царство. Подчеркиваю, ни одно восстание не уместно в Царстве, основанном Самим Богом, и никогда оно не получит благословения.
— Почему ты так считаешь?
— Причин несколько. Но одна — очевидна. В духовной сфере человек, возглавивший восстание, уже доказал, что, как бы ни были грандиозны его слова или какими бы светлыми ни были его мотивы, налицо его беспринципный характер, склонность к недовольству и скрытые намерения в сердце. На самом деле, он вор. Он создает неудовлетворенность и напряженность в Царстве, а затем либо захватывает власть, либо переманивает к себе ее сторонников. Тех сторонников, которых он приобретает, он использует для основания своей власти. Такое вот жалкое начало, построенное на фундаменте восстания… Нет, Бог никогда не соглашается на разделение в Своем Царстве.
