651
Понятие χρηπ<ς может иметь значение и «основания, фундамента», и «ограды, вала, укрепления» (то есть «защиты»). Оба эти смысла слова одинаково приложимы в конкретном случае.
См. толкование данной фразы у Глубоковского: «Живя в достоинстве «новой твари», мы окажемся действующими в качестве детей Божиих, поступающих нормально и пользующихся Отчим благоволением. Понятно, что, держась в ряд (στοιχήσουσιν; ср. и IV, 25) с этими особенностями христианского возрождения, полагая такой принцип «каноном» (τω χανώνί τοΰτω) или уравнителем всего нашего житейского поведения (IV, 16), мы во всем оказываемся примиренными с Творцом, и от Него свыше нисходит на нас мир совести чистой и жизни святой. В этом случае именно на верующих исполняются все высокие чаяния израильские, и по восприятию и закреплению их в себе христиане фактически бывают Израилем Божиим — таким, какого Бог желал иметь в народе Своем и нашел лишь в братстве верующих, из которого не устраняются и природные израильтяне» (Тл^бокоескмм Н. Благовестие христианской свободы в послании св. апостола Павла к Галатам. СПб., 1902. С. 113). Ср. еще понимание «новой твари» у Климента Александрийского, который в своем сочинении «Увещание к эллинам» связывает появление ее с пришествием (то есть воплощением) Господа — «Солнца правды» (Мал. 4, 2), разогнавшим своими лучами мрак неведения и забвения истины. Свет сей есть жизнь вечная, и Он просвещает все человечество вне зависимости от «национальной принадлежности» (см.: ΚΛΗΜΕΣ Ο ΑΛΕΞΑΝΔΡΕΥΣ. ΜΕΡΟΣ Α' // ΒΙΒΛΙΟΘΗΚΗ ΕΛΛΗΝΩΝ ΠΑΤΕΡΩΝ. Τ. 7. ΑΘΗΝΑΙ, 1956. Σ. 74).
Св. Кирилл Александрийский, свободно парафразируя эти слова апостола (они у него звучат: есе е Нем моеое — πάντα γάρ εν αάτώ χαίνά), замечает по поводу их, что Христос восстановил природу человеческую в ее изначальном виде (άναμορφών ε<ς το εν άρχαΓς τ^ν ανθρώπου φύσίν), предполагая, что подобное восстановление есть не просто некое абсолютно точное подобие (копия) «райского вида», но и нечто новое (см.: Cy‑ri//e ^'A/eran^rie. Deux dialogues christologiques. P. 466). Далее, следует отметить, что св. Григорий Нисский, как и преп. Макарий в соответствующем месте «Великого послания», отождествляет «новую тварь» с «апостольским каноном» (αποστολίχος χανών — см. выше цитату из Гал. 6, 16), подразумевая под этим «правилом» прежде всего святость жизни, нераздельно сопряженную с правомыслием.
Апостол «говорит здесь о свойствах Церкви, — не о том, чем верующие только должны быть, а что они уже суть, в силу искупительной смерти Господа. Они — Тело Христово, дом Божий, жилище Божие, Церковь, святая о Господе (Еф. 2, 21, 22); крестившиеся во Христа со Христом сочетались и во Христа облеклись (Рим. 6, 3 и дал.); верующие омылись, ос–вятились, оправдались (1 Кор. 6, 11). Господь соде–лал Церковь святою, Сам пребывал в ней и пославши Духа Святого; и, желая сохранить свое сочетание со Христом, верующие должны блюсти себя в святости и непорочности — продолжать во всю свою жизнь дарованное им освящение; душа христианина, как невеста, сочеталась со Христом и должна верно хранить этот святой союз» (Богдамеескмм Д. Послание святого апостола Павла к Ефесянам. С. 633–634). В «Житии св. Макрины» св. Григорий приводит молитву святой сестры своей, где она фразами из Священного Писания обращается к Богу так: Ослабм мм, да мо^мю (Пс. 38, 14), чтобы, когда совлеку тело мое (Кол. 2, 11), оказалась я пред лицем Твоим не имеющею пятна млм морока (Еф. 5, 27) в образе души моей (έν μόρφή τής ψυχής μου)» (Cfggоifg ^e Nysse. Vie de sainte Macrine / Ed. par P. Maraval // Sources chretiennes. № 178. Paris, 1971. P. 224). В сочинении «О девстве» он, говоря о «деве целомудренной и разумной» (τ^ν σώφρονα χα< λελογισμενην παρθένον), замечает, что она должна, отстраняясь от всякой страсти, соприкасающейся с душой, блюсти себя для Жениха, не мжеющем пятна, млм морока, млм ^его–лмбо подобного (см.: Cfggоifg ^e Nyssg. Traite de la virginite. P. 454). Таким образом, св. Григорий устойчиво соотносит Еф. 5, 27 с личной святостью и духовным преуспеянием каждого христианина. Но эта святость обязательно предполагает «экклесиологический контекст», который так присущ апостолу Павлу (помимо Д. Богдашевского его констатирует, например, и М. Д. Муретов в кн.: Новый Завет как предмет православно–богословского изучения. Сергиев Посад, 1915. С. 53).
Или: «созданной заново» (άναεχτί'στη). В сходном смысле употребляет глагол άναχτίζω и Дидим Слепец в своем произведении «О Троице». Здесь он, опираясь на 1 Кор. 6, 11 и Тит. 3, 5, говорит, что как Святой Дух неизреченным образом создает мир и человека вместе с Отцом и Сыном (συγχτίσαν άρρήτως), так Он и ныне воссоздает (νυν άναχτίζεί) человека Своей благодатью. См.: ΣΕΡΑΠΙΩΝ ΘΜΟΥΕΩΣ. ΔΙΔΥΜΟΣ Ο ΑΛΕΞΑΝΔΡΕΥΣ // ΒΙΒΛΙΟΘΗΚΗ ΕΛΛΕΝΩΝ ΠΑΤΕΡΩΝ. Σ. 43. ΑΘΗΝΑΙ, 1971. Σ. 235.
Блж. Диадох, также цитируя Еф. 6, 14–17, говорит, что здесь речь о брани, которая начинается первоначально в теле (ах του σώματος πολεμεΓ), сатаны с душой, причаствующей Святому Духу. Когда христианин облачается во всеоружие Божие, тогда эта битва (παλή) идет как бы «на равных» (<σοσθενοΰς). Поэтому диавол применяет все средства, в том числе начинает метать «раскаленные стрелы» в «христоносные души» (ταΓς χρίστοφόροίς ψυχαίς). Вследствие [постоянного] присутствия благодати у истинных воинов Христовых он не может уже укрыться, словно в логове (εμφωλευσαί), в уме их. Поэтому ему остается искать убежища только «во влажности» (τή υγρότ^τί) тела, чтобы, пользуясь «легкомыслием» этого тела, прельстить и душу. См.: Dia^o^Me ^e PAofice. Oeuvres spirituelles. P. 141.
В данном месте Послания св. Павла «προσευχή означает молитву вообще (precafio) — прошение, хваление, благодарение, а δεησίς — «моление», «прошение» (ro‑gafio)»; последнее слово иногда «означает и простую просьбу, направленную к людям, есть oocaAMMm com‑mMne. Соединение προσευχή и δεησίς служат к усилению мысли. Таким образом, готовность христианина к духовной борьбе необходимо соединяется с молитвою, и без нее нельзя пользоваться указанным раньше духовным оружием. Молитва верующего бывает разного рода (есякою жолмжеою м жоленмеж) соответственно христианским нуждам и потребностям; молитва должна быть постоянною, неотступною (ео есяко ережя)». Как считает Д. Богдашевский, выражение έν πνεύματί (дууож) подразумевает не дух человеческий, а Дух Божий, или Святой Дух. «Источник истинной молитвы не в нас, а в Духе Божием, ибо Он научает нас молиться» (Бо^дямеескмм П. Послание святого апостола Павла к Ефесянам. С. 670–672). Впрочем, такое излишне резкое разграничение двух «духов» не представляется нам абсолютно корректным, ибо в молитве как раз наиболее полно проявляется «синэргия» Бога и человека, а следовательно, оба «духа» действуют в гармоничном единстве.
Св. Григорий здесь мельком намечает важную черту христианской сотериологии: способы (образы) спасения (τρόπους τ^ς σωτηρίας) — многочисленны, но все они выводят на одну дорогу и приводят к единой цели (ε<ς μ<αν τείνοντας όδόν χα< σχοπόν ενα). Цель же эта, согласно св. Григорию, есть уподобление Богу, указанное Спасителем в Мф. 5, 48. Достижение ее предполагает «процесс нравственного самоусовер–шения человека, и именно такой процесс, который должен совершаться в вечном поступательном движении вперед. В словах Спасителя указан высочайший идеал совершенства, который все более растет и удаляется по мере восхождения к нему человека и который все‑таки каждый момент вполне осуществляется» (Несжелое Д. Указ. соч. С. 571).
Последняя фраза (εν ^δονή) показывает, что для св. Григория, как и для всех святых отцов, путь христианского подвига, тяжкий и скорбный, есть одновременно и путь радостный, ибо конечная цель его — радость небесного жития, отблески которой озаряют и юдоль здешнего бытия. Ср. с размышлениями св. Григория Двоесло–ва: радости небесного Отечества — «наша существенная и главная цель, к которой стремиться заповедует нам закон и природа; они — награда за подвиг жизни, несомый нами; в них то существенное благо, которое одно останется человеку после разрушения его тела и всего мира и при котором одном он сохраняет свое человеческое достоинство. Какою угодно ценою нужно покупать их человеку; путь скорбей, страданий и терпения не должен смущать нас, если им приходится идти нам к предлежащей нам цели. Всем мы должны жертвовать, все считать за ничтожество, чтобы Христа приобрести и сделаться гражданином блаженного небесного отечества» (Леенм^кмм Д. Св. Григорий Двоеслов — его проповеди и гомилетические правила. Киев, 1871. С. 159). Именно такая высшая и блаженная цель христианского подвига озаряет радостью все кратковременное земное существование каждого члена Церкви. Поэтому Православие глубоко чуждо всякого пессимизма, ибо есть религия Радости.
