Ознакомительная версия.
(Танх.)
Лисица и рыбы
Вышел от Рима указ, запрещающий евреям заниматься изучением Торы.
Некий Папус бен Иуда, видя, как р. Акиба продолжает по-прежнему устраивать собрания и всенародно преподавать Св. учение, говорит ему:
– Раби! Неужели ты не боишься гнева императора?
– Папус, – ответил р. Акиба, – люди считают тебя умным человеком, а рассуждаешь ты не лучше любого глупца. Слушай, скажу тебе притчу:
«Шла лисица по берегу реки и видит – рыбки мечутся туда-сюда в большой тревоге. И спрашивает лисица:
– От кого это вы бежите, рыбки?
– Спасаемся, – отвечают они, – от сетей, закинутых в реку, чтоб изловить нас.
– Так выходите лучше на берег, – советует лисица, – заживем мы мирно вместе, как жили когда-то мои и ваши предки.
Отвечают рыбки:
– Про тебя, лисица, говорят, что ты умнейшее из животных, а рассуждаешь ты не лучше любого глупца. Ты рассуди: если в реке, где нам жить назначено, мы очутились в такой опасности, то как же мы решимся выйти на сушу, где верная гибель нас ждет?»
Точно так же и я отвечу тебе, Папус: если и теперь, продолжая изучать Тору, в которой залог жизни и долгоденствия нашего, нам приходится трепетать за свою жизнь, то что же будет с нами, когда мы сами откажемся от Св. Торы нашей?
(Берах., 61)
Казнь р. Акибы
Вскоре после этого схватили р. Акибу и посадили в темницу.
На казнь повели его как раз в тот час, когда читается молитва «Шема».[55] Железными гребнями терзали палачи тело р. Акибы, а он, углубленный в чтение «Шема», стоял, с покорностью и любовью принимая кару Божью.
– Учитель! Учитель! – восклицали ученики его. – Где же мера терпению твоему?
– Дети мои, – отвечал р. Акиба, – всю жизнь не давало мне покоя заповеданное нам: «И люби Господа всей душою твоею». Это значит: люби Господа даже в ту минуту, когда он душу отнимает у тебя. «О, когда же, наконец, придется мне исполнить это?» – думал я. И вот, сподобил меня Господь осуществить мечту мою! Так мне ли теперь роптать против Господа?
И до тех пор звучало в устах его слово «Единый»,[56] пока не отлетела душа его.
И прозвучал в ту минуту Голос Небесный:
– Благо, Акиба, душе твоей, отлетевшей со словом «Единый»!
– Господи! – возопили Ангелы Служения. – Такова ли Тора и такова ли награда ее?
И раздался в ответ Голос Небесный:
– Благо тебе, Акиба! Жизнь грядущая уготована тебе.
(Там же)
Ночлег блаженный
Тотчас после казни р. Акибы к состоявшему при нем ученику его р. Иошуе Гарсийскому явился Илия-пророк и, стоя в дверях, говорит:
– Мир тебе, учитель!
– Мир и тебе, учитель и наставник мой, – отвечает р. Иошуа.
– Не могу ли я, – продолжает Илия, – чем-нибудь услужить тебе?
– Кто ты именно? – спрашивает р. Иошуа.
– Священнослужитель я, пришел сказать тебе, что смерть р. Акибы уже наступила.
Отправились оба в темницу. Двери нашли они отпертыми, а тюремщика и всех заключенных спящими. Положив тело на носилки, они вышли с ним из темницы. Поднял Илия тело с носилок и положил к себе на плечи. Видя это, р. Иошуа говорит:
– Раби, ведь ты назвался священником. Как же ты оскверняешь себя прикосновением к мертвому?
– Не беспокойся, сын мой, – отвечает Илия, – как свят Господь, говорю тебе: ни от праведника, ни от учеников его осквернения быть не может.
Дошли они таким образом до Антипароса. Тут они поднялись на три уступа в гору, по трем же уступам спустились вниз – и открылась перед ними пещера, а в той пещере стоят кресло, скамья, стол и лампада. Опустили они тело на ложе и вышли. Тотчас же загорелось пламя в лампаде и вход в пещеру закрылся. Видя это, Илия воскликнул:
– Блаженны вы, праведники! Блаженны вы, подъемлющие труд учения! Блаженны вы, носители страха Божьего! Ибо уготовано и сохранено для вас пристанище райское в грядущей жизни. И благо тебе, Акиба! Прекрасен ночлег, в час кончины обретенный тобою!»
(Ял.-Ш.)
Печать кары Господней
Когда от беспощадной в своей жестокости власти римской вышло повеление казнить еврейских законоучителей, пришли к р. Исмаилу-первосвященнику товарищи его и говорят: «Взойди на небо и узнай, действительно ли ниспослана от Господа кара эта?»
Встал р. Исмаил и, совершив очищение и возложив на себя молитвенное облачение, произнес «Шем-га-Мефораш». В ту же минуту ветер поднял его и вознес на небо.
Встретил его архангел Гавриил и спрашивает:
– Это ты, Исмаил, которым Творец твой гордится постоянно, говоря, что есть у Него слуга на земле, являющийся верным отражением божественного образа? Ради чего явился ты сюда?
– Чтобы узнать, закреплена ли печатью Господней кара та?
– Исмаил, сын мой! – отвечает архангел. – Клянусь, я сам из-за «Завесы Престольной» слышал об этом: десять законоучителей израильских обречены на казнь властью злодейской.
– За что?
– За предательство Иосифа его братьями. День за днем Суд Небесный вопиет перед Престолом Всевышнего: «Может ли быть в Торе хоть единая буква, напрасно написанная? Сказано: «Кто украдет человека и продаст его, того должны предать смерти». Родоначальники десяти колен продали Иосифа – и поныне Ты не взыскал за это ни с них, ни с их потомков».
– Этим, – сказал в заключение архангел, – и вызвана ниспосланная теперь на вас кара.
– Отчего же, – спрашивает р. Исмаил, – Господь до сих пор никого не покарал за Иосифа?
– Клянусь тебе, сын мой, поныне не нашел Господь праведников в народе, столь достойных, как вы, и поэтому возмездие возложено на вас.
Видя, что близко уже скрепление приговора печатью Господней, возликовал злой дух Самаил[57] и начал похваляться, говоря:
– Я победил Михаила, ангела-хранителя Израиля.
Вознегодовал Предвечный на Самаила. И призывает великого архангела Метатрона и говорит:
– Напиши и печатью Моей скрепи: «Сера и пламень на Рим, город злодейский! На людей и на животных, на серебро его, на золото его и на все, что находится в нем!»
Услышал это р. Исмаил – и сошел мир в сердце его. Стал он ходить по небу и видит подобие жертвенника подле Престола Всевышнего. И спрашивает он Гавриила:
– Что это?
– Алтарь, – отвечает архангел.
– А какие жертвы приносятся на этом алтаре?
– Души праведников.
– А кто совершает жертвоприношение?
– Великий архангел Михаил.
Возвратился на землю р. Исмаил и рассказал товарищам о том, что приговор давно утвержден Господом. И стали скорбеть они и радоваться стали в то же время, что поставил их Господь на весы противу всех колен Израиля.
Р. Симеон и р. Исмаил
Первыми выведены были на казнь р. Симеон бен Гамлиель и р. Исмаил-первосвященник.
Не выдержал р. Симеон – заплакал.
– О, князь мой юный! – воскликнул р. Исмаил. – Шаг-другой – и в лоно праведных откроется доступ тебе. А ты плачешь!
– Сердце мое слезами исходит, – ответил р. Симеон, – ведь я не знаю даже, за что я муки принимаю.
– А ты постарайся вспомнить, не было ли, например, такого случая: пришел к тебе кто-нибудь с тяжбой или с требой, не терпящей промедления. А ты не спеша заставил того человека ждать, пока ты допьешь свой кубок, пока ремень на сандалии завяжешь, в более нарядную одежду облачишься. По Торе же это значит подвергать человека мучениям, безразлично – на долгое ли или на короткое время. И не за это ли смертные муки преждевременно ниспосланы тебе?
– Учитель, ты утешил меня,[58] – сказал р. Симеон.
И оба начинают просить палача. Один говорит:
– Я первосвященник, сын первосвященника, потомок Аарона, священнослужителя перед Господом. Казни меня первым, чтоб не видеть мне мук моего товарища.
И другой просит:
– Я князь, потомок князей, отпрыск Давидова дома. Казни меня раньше, чтобы не видеть мне муки товарища моего.
– Киньте между собою жребий, – предлагает палач.
Жребий пал на р. Симеона.
Взмахнул палач мечом и обезглавил его. Поднял р. Исмаил отсеченную голову и, прижимая ее к груди, воскликнул, заливаясь слезами:
– О, священные уста, уста праведные, уста, из которых яхонты, алмазы и перлы сыпались! Кем вы теперь в прах повержены, кем песком и пеплом наполнены! О, горе, горе! Такова ли Тора и такова ли награда ее?
Пока р. Исмаил горевал так, выглянула в окно дочь кесаря и остановилась, очарованная красотой его, ибо р. Исмаил был одним из семи красивейших мужей на свете, и сияло лицо его подобно лику ангельскому. Преисполнилось сердце царевны жалостью к нему, и посылает она просить кесаря:
– Отец, обещай исполнить одну мою просьбу.
Отвечает кесарь:
– Исполню всякую просьбу твою, дочь моя; не проси только за р. Исмаила и его товарищей.
Посылает снова она просить отца:
– Молю тебя, подари ему жизнь!
– Это невозможно, – отвечает кесарь, – я поклялся казнить его.
Ознакомительная версия.
