Общежительные монастыри и лавры, как рассказывают жития, быстро становились большими, многолюдными обителями. Зачастую они отстраивались при помощи богатых жертвователей. Святой Афанасий Афонский принял на монастырь вклад императора Никифора. Сначала святой отказывался от золота, но потом усмотрел в этом даре «Божье строение» (РГБ. Тр. № 685. Л. 292 об.).
«Житие Саввы Освященного» сообщает, что к святому Савве приходили люди, принося много золота, серебра и другие потребы. Когда было нужно, святой принимал все эти дары и раздавал на монастырское строение. «И еже мняше угодно Богу, се творяще. И никтоже сущихъ с ним смѣяше противится ему ни в чем же» (РГБ. Тр. № 684. Л. 215 об.). Если же монастырь не нуждался, то святой Савва возвращал приносимое. Так, он не принял денег от императора Юстиниана и предложил ему истратить их на строительство больницы и храма в Константинополе. Житие называет святого Савву «пустыннолюбцем и безименником».
В лавре Саввы Освященного жило около 150 человек, в монастыре же Афанасия Афонского было построено для братии 20 трапез, вмещающих по 12 обедающих каждая. Конечно, такие многолюдные монастыри имели довольно обширное хозяйство. В лавре святого Саввы имелся скот, чтобы возить лес и камни для строившихся келий и храмов. В монастыре работали наемные мирские люди, чтобы монахи больше времени могли посвятить молитве и не выходили из монастыря в города и селения ради своих «нужных потреб».
В монастыре Афанасия Афонского были виноградники, «насеянные села», скот, мельницы, пристань для кораблей. Житие этого святого особенно наглядно показывает и оправдывает разные формы монашеского жития и нестяжания. Святой Афанасий основал первый общежительный монастырь на Афоне. Когда он пришел на Афон из монастыря святого Михаила Малеина, то долго изучал жизнь афонских подвижников. Святогорцы не выращивали хлеб, не имели скота, только разводили огороды: «ни дѣланиа имяху земледѣлиа и не куплямъ съплетахуся, ни печалми обязовахуся телесными, ни подъяремника имѣху, ни осла, ни пса» (РГБ. Тр. № 685. Л. 285 об.). Изредка, когда к Афону приставали корабли, они меняли овощи на пшеницу. Обычной же пищей их было «вершие дубное и инѣx древес плоды».
Строительство общежительного монастыря святым Афанасием противоречило традиции такого жительства и восстановило против него афонских старцев. Некий «препростой» старец, имевший духовную ревность о древнем афонском обычае, обходил монахов, говоря им, что Афанасий разоряет древние законы Святой Горы. «Зданиа бо въздвиже многоцѣнна и храмы, и пристанища новы съдѣла, и источники водамъ низведе, и съпруги воловъ купи, и яко миръ уже гору створи… Яко и села насѣя, и винограды насади, и плодъ житенъ створи» (РГБ. Тр. № 685. Л. 309).
Афонские старцы пожаловались в Константинополь императору. Тот, вызвав святого к себе, принял его милостиво и отпустил с дарами. Тогда, по рассказу жития, святогорцы поняли, что сама Божия благодать пребывает с Афанасием и «заступает его», и мир был восстановлен.
После этих событий в 970 г. император Иоанн I Цимисхий (969–976) направил на Афон игумена Студийского монастыря Евфимия. С общего согласия святогорцев в кон. 971 или нач. 972 г. были выработаны 28 правил, которые и составили первый афонский устав — типикон Иоанна Цимисхия. Он «установил равноправие монастырского и пустынно–безмолвного жития на Афоне»[380]. Еще при жизни Афанасия кроме его лавры появились и другие общежительные монастыри.
Интересно, что преподобный Антоний, основатель Киево–Печерской лавры, подвизался на Афоне в первых десятилетиях XI в., т. е. «когда живо еще было предание о преподобном Афанасии, когда живы были его ученики»[381]. Киево–Печерская лавра, как и лавра святого Афанасия, приняла Студийский устав, который впоследствии стал основой жизни русских общежительных монастырей.
Основные принципы общежительного Студийского устава описаны в «Житии Феодора Студита». «Разумѣвъ же блаженый, яко ничтоже ино таково на съвкупление добро, якоже съобщение въ всемъ. Обща одѣаниа и обуща веѣмъ имѣти повелѣ, якоже и пищу. Постави убо храмъ единъ на делание потребных и от единаго уставленаго на сие прииимати братии, ихъ же что хто требоваше, им же бо жизнь обща, симъ и потреба обща» (РГБ. Тр. № 684. Л. 133 об. — 134). Каждый инок получал от монастыря нужное по потребе, но при этом сохранялся монашеский принцип питаться только от труда рук своих. Все монахи Студийского монастыря занимались рукоделием, ремеслами «и прочая потребная каяждо творяху, руце убо к делом движуще, уста же пению деюще и Давидова пояху словеса» (РГБ. Тр. 684. Л. 133 об.).
Среди монахов были строители, кузнецы, ткачи, каменотесы. Иногда они выходили в город и продавали свои изделия. Вырученные деньги шли в общую монастырскую казну. Сам основатель монастыря Феодор Студит всегда имел пропитание от труда рук своих: «дѣлати руками самъ въсхогѣ, писаше убо книги и свой трудъ рукодѣлный внося ученикомъ» (РГБ. Тр. № 684. Л. 134).
Житие называет святого Феодора ревнителем нестяжания. Строгое соблюдение святым правила нестяжания основывалось на его глубоком знании Божественных писаний, все тонкости и малейшие заповеди которых он исполнял. Поэтому, когда святой был еще молодым монахом, настоятель общины, в которой тогда жил Феодор, поручил именно ему исправлять нарушения иноческих уставов, укоренившиеся в монастыре. «Бяху убо тогда нѣции, иже в божественых писании уставы отвращающе и нестяжаниа преобидяще, и ина нѣкаа иночьских уставъ положениа не храняше. Но яко мирьскимъ подобно живуще» (РГБ. Тр. № 684. Л. 122 об.). Святой усердно исправлял братию и «стяжаниа убо, яже имяху чрес потребу, сиа испразни» (РГБ. Тр. № 684. Л. 122 об.). Так, в «Житии Феодора Студита» дано определение стяжанию — это то, что сверх потребы.
Не позволял иметь ничего излишнего своим монахам и святой Афанасий Афонский. Несмотря на процветание хозяйства, иноки в монастыре испытывали всякую скудость, иногда не имели даже хлеба —только квас. Когда повар в день именин святого Афанасия сделал «великое угощение братии», приготовил пищу больше потребы, даже «нѣкая медовная», то святой велел выбросить все. Но два брата соблазнились и взяли немного с края блюда. Святой посчитал себя виновником греха и не ел в этот день до самого вечера, запретив в будущем праздновать свои именины (РГБ. Тр. № 685. Л. 324 — 324 об.).
Единственным смыслом и оправданием монастырского хозяйства было служение ближним, странноприимство. Святой Афанасий принимал пожертвования, но они все уходили на милостыню нуждающимся. «Елико же приносимая монастырю умножахуся, толма страннолюбнаа възрастаху, никтоже бо въ монастирь приходя, тщама рукама отхожаше» (РГБ. Тр. № 685. Л. 307 — 307 об.). Около монастыря святой построил пристань, чтобы не разбивались корабли, приходившие к Афону. Если корабли из–за непогоды не могли отплыть, то монастырь кормил всех людей. В монастыре существовало несколько больниц, странноприимница и баня «потребы ради болящих».
Сам святой Афанасий был образцом служения ближним, нося тяготы всех. За прокаженными в больнице ухаживали только иноки, отличавшиеся высотой духовной жизни. Но «аще бо работающий сим не можаху терггѣти смрадъ ранам и скарядие имяху, тъй (Афанасий. — Е. Р.) своима рукама симъ язвы очищаше, и съгнившая тѣхъ уды теплыми водами намочяя, обязоваше и прикосновением точию руку облегчевая болезни, и исцеляя» (РГБ. Тр. № 685. Л. 313).
Яркий образец игумена монастыря, который заботился обо всех, рисует и «Житие Феодосия Великого», «начальника» общего жития. Святой Феодосий «око слепым 6 i, нога хромымъ, одѣание нагимъ, безпокровным покровъ, недугующим врачь, податель, служитель, рабъ» (РГБ. Вол. № 630. Л. 28 об.).
Монастырь святого Феодосия, как пишет житие, стал общим пристанищем, общей врачебницей, общим домом, общим пиром, общим сокровищем (РГБ. Вол. № 630. Л. 30). Здесь имелись странноприимница, врачебница и храм для мирских людей, требующих врачебной помощи.
Святой учил братию не только подавать пищу алчущим, одевать нагих, но делать это с душевным участием и состраданием. «Еже не рукою токмо, но и душею милость показовати» (РГБ. Вол. № 630. Л. 35). Милостыня, как проявление любви к ближнему, считал святой Феодосий, не может иметь разумного расчета. Однажды во время сильного голода множество нищих и голодных пришли в монастырь Феодосия на праздник Входа Господня в Иерусалим. Те, кто служил в трапезе, видя огромные толпы людей у врат монастыря, хотели раздавать пищу «некими мерами» — по литру хлеба каждому. Святой заметил это и велел пустить всех в трапезу, дабы ели, сколько хотели. Запасы монастыря, как говорит житие, от этого не только не уменьшились, но прибавились (РГБ. Вол. № 630. Л. 31 об. — 32).
Сранноприимным домом был и монастырь Евфимия Великого. Святой всегда принимал всех просящих. Когда в его монастырь пришло сразу около 400 голодных, то эконом Доментиан сказал, что не сможет накормить и десяти человек. По молитвам святого Евфимия хлеб умножился в монастыре так, что едва смогли открыть двери житницы. Объясняя это чудо, святой учил братию, что Господь всегда подаст тем, кто не забывает странноприимства: «Страннолюбиа убо не забудем.., яко же рече Апостолъ: дерзай, чядо, яко аще вы, и елици по васъ, Bcix приходящихъ к вамъ странникъ достойно угостите, не оставить Господь мѣста сего отнынѣ и до вѣка» (РГБ. Вол. № 630. Л. 160 об.). В завещании Евфимий Великий молил братию, дабы не оскудевала у них любовь к ближним: «…врат хотящаго быти здѣ общаго монастыря от странныхъ и от неимущих не затворяйте» (РГБ. Вол. № 630. Л. 184).
