Местные власти даже пригласили его возглавить единственную в Бостоне церковь.
Но Уильямс отклонил это предложение. Он знал, что самые кровавые в истории войны велись ради насаждения веры.
Но все это было напрасно. Истинное христианство, как вы знаете, нельзя прививать насильно, либо с помощью законодательства. «Власти могут решать то, что справедливо в отношениях между людьми, — говорил Уильямс, — но когда они начинают предписывать человеку его обязанности по отношению к Богу, то они занимаются не своим делом». Уильямс также учил, что никто не вправе силой заставить оказывать поддержку служителям церкви.
— Что такое? — завопили представители власти. — Разве работник не должен выполнять свою работу?» — «Должен, конечно, — отвечал Уильямс, — но только для тех, кто его нанял».
Пуританские руководители не могли терпеть «такие новые и опасные мнения». На состоявшемся официальном суде они осудили Уильямса за его взгляды и приказали ему отправиться в ссылку. Таким образом, когда его выслали из Бостона, он организовал в Провиденсе первое современное правительство, которое гарантировало всем полную свободу совести. Принципы свободы, утвержденные в Провиденсе, стали «калькой» для Американской конституции, принятой полтора столетия после этого.
Уильямс пригласил всех угнетенных и гонимых воспользоваться убежищем в Провиденсе, независимо от того, какую веру они исповедовали. Даже если они были атеистами, им все равно оказывалось гостеприимство. Вот в таком оазисе свободы пустила свои корни баптистская церковь в Америке.
Баптисты всегда процветали на этой свободной земле, — их демократическое неформальное богослужение вполне соответствует нашему общенациональному стилю.
Баптисты стали самой крупной протестантской церковью в Соединенных Штатах.
Около тридцати миллионов баптистов объединены в своих 100000 местных церквах.
Все эти церкви принадлежат различным группам верующих, которые называются союзами или конвентами. Самым крупным в них является Южно-баптистский союз, в который входит половина всех баптистов в Америке.
Хотя местные церкви объединяются в союз, каждая конгрегация имеет свое собственное управление или совет.
Это тем более удивительно, если отметить необычайную активность баптистов в рамках всемирного евангелизма.
Баптисты сильно различаются по своим верованиям. Одни из них — консерваторы, другие — либералы. Некоторые из них строго придерживаются учения реформатора Джона Кальвина.
Другие — нет.
Какие бы различия между ними не наблюдались, всех их объединяет уважительное отношение к Священному Писанию, которое они считают единственным источником истины. У многих протестантов и католиков есть свои символы веры, но баптисты не признают никаких стандартов, кроме одного единственного — Библии, в том смысле, конечно, в каком они ее понимают.
Баптисты также согласны с тем, что ни один человек в мире не имеет права избирать религию для другого человека, даже родители для своих детей. Поэтому баптисты детей не крестят. Вместо этого они посвящают своих новорожденных Богу, точно так, как Мария с Иосифом своего младенца Иисуса. Потом, когда дети баптистов вырастают, они могут осуществить свой свободный выбор при определении веры и решить, будут они креститься или нет.
За плечами баптистов — целая история, рассказывающая нам о том, как они перенесли религиозную свободу из своих домов в общество. Подобно своему прародителю Роджеру Уильямсу, многие баптисты до сих пор верят в необходимость защиты отделения церкви от государства.
Нам хорошо известно, что среди баптистов были замечательные проповедники. Наиболее выдающимся из них стал Чарльз Сперджен. Среди современных следует упомянуть Чарльза Стэнли, У. А. Крисуэлла и, конечно, любимого нами Билли Грема.
Сегодня я беседую с д-ром Джеймсом Дрейпером — бывшим президентом крупного Южно-баптистского союза церквей.
Мы ведем с ним беседу в Далласе, штат Техас.
Вандеман: Д-р Дрейпер, я хочу прежде всего сказать вам, как я рад, что вы пришли на встречу со мной сегодня.
Дрейпер: Благодарю вас, Джордж. Я весьма рад быть сегодня вместе с вами.
Вандеман: Джимми (вы сами попросили, чтобы я вас называл именно так), почему вы лично стали христианином-баптистом?
Дрейпер: Главная причина заключается в том, что мои родители были деятельными баптистами.
Мой отец был проповедником, и дед тоже.
Вандеман: Значит, вас можно назвать потомком проповедников? Внуком проповедников?
Дрейпер: Совершенно верно.
Всю свою жизнь я изучал Слово Божье. Я вырос в семье, в которой любили Господа. Мои мать с отцом привели меня ко Христу. Когда я достиг такого возраста, когда смог понять, что являюсь грешником и нуждаюсь в спасении, я посвятил свою жизнь Христу, крестился и присоединился к баптистской церкви. Затем в течение долгих лет баптистская церковь, различные баптистские институты пестовали меня, поощряли меня, тренировали, воспитывали, поэтому главная причина того, что я — баптист, заключается в моих корнях. Это — та атмосфера, в которой я обрел Господа.
Вандеман: Благословенное наследие, я бы сказал.
Не оказали ли на вас эти первые годы самое глубокое впечатление?
Дрейпер: Несомненно. Самое крепкое христианство — это семейное христианство, когда все члены семьи связаны с Господом.
Так что я здесь могу похвастать значительным семейным наследием.
Кроме того — я баптист, так как я убежден в великом учении и великом наследии баптистов. Они всегда подчеркивали авторитет Слова Божьего. Мы также верим в автономию местной церкви, — у нас каждая конгрегация обладает самоуправлением. И священство верующего, — каждая личность имеет право сама подойти к Богу.
Все эти великие постулаты я принял при свободном волеизъявлении. Кроме того, существует прекрасное наследие баптистской религиозной свободы, — решимость умереть за право всех людей — верить согласно личному выбору.
Такова была отличительная черта жизненного стиля Южно-баптистского союза церквей.
И я горжусь тем, что вношу свой вклад в такое наследие.
Вандеман: Мне хотелось бы, чтобы все христианские конфессии могли бы в такой же степени осознать величие такого дара, — законность религиозной свободы, — того, что дали им вы, баптисты.
Дрейпер: Это — правда. Особенно готовность умереть за право другого верить.
Вандеман: В этом как раз и состоит суть нашей телепрограммы «Так написано». Мы стараемся показать, каким образом Бог направлял этих реформаторов, чтобы открыть для нас скрытую, пренебрегаемую сегодня истину, отчего все мы только выиграем. Но мы должны заплатить за это определенную цену.
Дрейпер: Да, на самом деле. Многие из наших праотцев-баптистов приняли смерть, чтобы ее ценой купить религиозную свободу. Но в Америке христианство требует столь малой цены, что, по сути, мы лишены малейшего риска.
В результате сила христианства до некоторой степени ослабевает. Но наше наследие сильно своей жертвенностью и своими обязательствами перед Богом.
Вандеман: Вероятно, вы согласитесь со мной, если я скажу, что до тех пор, пока у нас есть за что умирать, у нас будет то, ради чего стоит жить.
Дрейпер: Совершенно верно.
Вандеман: Благодарю вас, благодарю Бога.
Мне было приятно встретиться в вами.
Да, на самом деле, мне очень многое нравится в моих друзьях-баптистах. Я по достоинству ценю их особое внимание к Евангелию. Видите ли, для баптистов религия — это не теория, это Личность. Баптисты проповедуют Христа, Его распятие.
Мне также нравится стиль богослужения баптистов. Вряд ли можно встретить что-то более вдохновенное, чем хорошее служение в церкви баптистов, сопровождаемое пением. Существует и другая причина, которая заставляет меня особенно ценить баптистов. Они были призваны Богом, чтобы выявить две скрытые, пренебрегаемые истины: истину о новозаветном крещении и принцип религиозной свободы.
Отдаете ли вы себе отчет в том, что без наших собратьев баптистов Америка не смогла бы существовать как свободная нация? Известный историк Джордж Ванкрофт заметил однажды: «Свобода совести, неограниченная свобода разума, была первым завоеванием баптистов». Таким образом, наша демократия основывалась на баптистской традиции религиозной свободы.
Еще до появления Роджера Уильямса баптистам пришлось немало пострадать за свободу. Они родились в результате сложной захватывающей борьбы среди протестантов, борьбы за свободу совести.
Все началось с анабаптистского движения в Европе в шестнадцатом столетии.
В то время, когда Лютер проводил свою Реформацию в Швейцарии. Цвингли впервые услышал о Евангелии, когда готовился принять сан священника. Когда его пригласили служить в кафедральном соборе Цюриха в 1519 году, он принял решение проповедовать благую весть. Отвергнув предписанный образец проповеди, он открыл своему народу сокровища Нового Завета.
