33 Возможно, здесь мы имеем глухую ссылку на Сир. 3:9.
34 Возникает предположение, что оппоненты преп. Анастасия ссылались на беседу св. Василия Великого «О том, что Бог не виновник зла», где тот говорит: «Смерть насылается на тех, которые достигли предела жизни, какой от начала положен в праведном суде Бога, издалека предусмотревшего, что полезно для каждого из нас» (Свт. Василий Великий. Беседа 9. О том, что Бог не виновник зла. 3 // Свт. Василий Великий, Архиепископ Кесарии Каппадокийской. Творения. Т. 1. М., 2008. С. 945). Естественно, что подобное высказывание эти оппоненты (вероятно, еретичествующего толка) толковали превратным образом.
35 Тема богооставленности (έγκατάλειψις) постоянно встречается в святоотеческих творениях. Например, преп. Максим Исповедник на сей счет рассуждает следующим образом: «Есть четыре вида богооставленности.
Первый – домостроительная богооставленность, как это было с Господом, дабы через кажущуюся богооставленность были спасены покинутые. Второй – богооставленность ради испытания, как это случилось с Иовом и Иосифом, дабы явить одного столпом мужества, а другого – столпом целомудрия. Третий – богооставленность ради отеческого назидания, как это произошло с апостолом, дабы, смиряясь, он сохранил бы изобилие благодати. Четвертый – богооставленность в силу отпадения [от Бога], как это произошло с иудеями, дабы они, наказываемые, могли бы обратиться к покаянию. Все эти виды [богооставленности] спасительны и преисполнены Божией Благости и Премудрости» (См. наш перевод: Преп. Максим Исповедник. Главы о любви. 4, 96 // Избранные творения преподобного Максима Исповедника. М., 2004. С. 199; см. здесь же комментарии, с. 399–400). Преп. Иоанн Дамаскин развивает эту тему несколько по-иному: «Оставление человека Богом бывает двух видов: одно спасительное и вразумляющее (οικονομική καί παιδευτική – домостроительное и воспитующее), другое – означающее конечное отвержение (τελεία, ά πογνωστική). Спасительное и вразумляющее оставление бывает или для исправления, спасения и славы терпящего, или для возбуждения других к ревности и подражанию, или для славы Божией. Совершенное оставление бывает тогда, когда человек, несмотря на то что Богом все сделано для его спасения, остается, по собственному произволу, бесчувственным и неисцеленным или, лучше сказать, неисцелимым. Тогда он предается конечной гибели, как Иуда» (Преп. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. II, 29 // Полное собрание творений св. Иоанна Дамаскина. Т. I. СПб., 1913. С. 236. Греческий текст: Die Schriften des Johannes von Damaskos. Bd. II. Berlin; N. Y., 1973. S. 102).
36 Речь идет о добродетели самоукорения, особое внимание на которую обращали отцы-подвижники. Так, преп. Дорофей посвящает ей целую главу своего сочинения. Он считает, что «когда человек не хочет порицать самого себя, то он не усомнится обвинять и Самого Бога». Главная причина всех наших душевных и духовных расстройств, по мнению аввы, заключается в том, «что мы не укоряем самих себя». А потому, «если человек совершит и тьмы добродетелей, но не будет держаться сего пути, то он никогда не перестанет оскорбляться и оскорблять других, теряя через то все труды свои. Напротив, какую радость, какое спокойствие имеет тот, кто укоряет самого себя! Куда бы ни пошел укоряющий себя, как сказал авва Пимен, какой бы ни приключился ему вред, или бесчестие, или иная какая-либо скорбь, он уже предварительно считает себя достойным всякой скорби и никогда не смущается. Есть ли что беспечальнее такого состояния?» (Преп. авва Дорофей Газский. Поучение 1, 7 // Преподобный авва Дорофей. Душеполезные поучения. М., 2002. С. 24, 72).
37 Так, думается, можно перевести эту фразу: επειδή φιλόνεικον καί περίεργον ζωον ό άνθρωπος (букв.: любящим поспорить и любопытным животным). В святоотеческой антропологии подобное определение человека нам нигде не встречалось.
38 См. на сей счет одно замечание архимандрита Киприана: «Способность творить дана человеку, и ему она нужна, чтобы оправдать религиозно свое над Ангелами превосходство и назначение. Нельзя, конечно, говорить о нужде и необходимости нашего творчества для Бога, так как Он вне всякой нужды и необходимости. Но нельзя думать, стоя на паламитской точке зрения, что Богу, так изволившему, оно было бы неугодно» (Киприан (Керн), архим. Антропология св. Григория Паламы. М., 1996. С. 379). Преп. Анастасий своей фразой δημιουργός χσριτι подчеркивает, что способность творить является необходимой чертой образа Божиего в нас, но эта способность является, естественно, и даром Божиим, а не неким присущим нам природным свойством.
39 В тексте: άνωθεν του λεγομένου ουρανίσκου, букв.: под малым нёбом, или «крышей рта».
40 В данном случае «соматическая антропология», намечаемая преп. Анастасием, явно отличается от такой же антропологии Немезия, опирающегося преимущественно на медицинскую теорию Галена. В частности, Немезий утверждает, что «печень, как орган “нежной страсти”, есть “мягкая (нежная) внутренность”, а сердце – орган аффективных чувствований и возбуждений (του θυμικου)» (Владимирский Ф.С. Антропология и космология Немезия, еп. Емесскаго, в их отношении к древней философии и патриотической литературе. С. 83).
41 Так в данном случае мы переводим το θυμικον (яростное, гневливое начало).
42 См. на сей счет рассуждение Н. Василиадиса, резюмирующего святоотеческие воззрения: «Когда душа покинет тело и пройдет через мытарства, ей определяется, сообразно ее благим или злым делам, соответствующее состояние. Те, кто прожил земную жизнь в благочестии и был угоден Богу, будут перенесены на лоно Авраамово (Лк. 16:22), как в тихое и спокойное пристанище, в некое духовное место радости и блаженства. Души же нечестивых и нераскаявшихся окажутся в некоем месте “худшем”, где отсутствие благ, которыми наслаждаются праведные, “становится медленным огнем, сжигающим душу”. Души грешников в состоянии невыносимой муки и горьких и непрерывных терзаний жаждут и ищут хотя бы живительной капли от моря благ, окружающих души праведников» (Василиадис Н. Таинство смерти. Сергиев Посад, 1998. С. 392). Эти муки и терзания грешников преп. Анастасий обозначает довольно редким выражением εν συννοια τινι, предполагающим внутреннее мучение и угрызение совести. Примечательно, что преп. Петр Дамаскин, говоря о земной жизни христианина, замечает: «Ничто столько не помогает к приобретению добродетели, как уединение и сетование (ή μόνωσις και συννοια)» (Преп. Петр Дамаскин. Напоминания своей душе // Творения преподобного и богоносного отца нашего священномученика Петра Дамаскина. М., 1993. С. 146). Текст: ФΙЛОΚΑΛΙΑ ΤΩΝ ΙΕΡΩΝ ΝΗΠΤΙΚΩΝ. ΤΟΜΟΣ Γ.'ΑΘΗNAI, 1977. S. 74). Другими словами, угрызения совести (или «сетование») здесь, на земле, связанные с покаянием, в жизни будущей облегчают участь грешников.
43 Так, по нашему мнению, лучше переводить фразу γραφικας περί ψυχών θεολογίας.
44 Речь, собственно говоря, идет о способности рассуждения (διαλογίζομαι; в Пс. 145:4 – δισλογισμοΐ), которая в греховном своем состоянии тяготеет к земле, телесным заботам и плотским помышлениям. Поэтому блж. Феодорит изъясняет эту фразу так: «По разлучении души с телом и по разрешении тела в прах суетным оказывается мечтание помыслов» (Псалтирь с объяснением каждого стиха блаженного Феодорита, епископа Киррского. М., 1997. С. 678).
45 Евфимий Зигабен дает два варианта толкования этого высказывания, один из которых таков: «Пророк называет здесь смертию время кончины, когда человек вместе с жизнию утрачивает и памятования о Боге или призывания Его себе на помощь, ибо в то время это призывание уже бесполезно» (Толковая Псалтирь Евфимия Зигабена (греческого философа и монаха), изъясненная по святоотеческим толкованиям. М., 1993. С. 34).
46 Согласно блж. Феодориту, «духом же Пророк называет душу. Пока душа в теле, оно живет и действует; а как скоро душа отлетела, оно угасает и истлевает, так что не узнаешь прежних черт, не различишь, что это – тело одного, а это – тело другого» (Псалтирь с объяснением… С. 186–187).
47 Это затруднение, которое констатирует здесь преп. Анастасий, можно, по нашему мнению, разрешить с помощью рассуждения владыки Иерофея (Влахоса): «Несмотря на разлучение души с телом, ипостась человека, его личность не разрушается. Конечно, души не существовало прежде тела. Она произошла одновременно с телом. Но и опять, одна душа сама по себе не является человеком и одно тело само по себе не является человеком. Но несмотря на временное разлучение души с телом, человек не исчезает. Это видно из того, что душа сохраняет сознание и даже, как изъясняют святые отцы, знает элементы своего тела, оставшиеся на земле, разрушившиеся и возвратившиеся туда, откуда были взяты. Во Второе Пришествие Христово душа при помощи благодати Божией обновит элементы своего тела, составится весь человек, и конечно, тела как праведников, так и неправедников будут духовными. Они не будут нуждаться в пище, не будут ограничиваться расстояниями и другими факторами. Воскресение – это дар, подаваемый всем людям, праведным и неправедным. Нужно заметить, что в этой притче (о Лазаре. – А. С.) Христос называет имя нищего, имя же богатого неизвестно. Это показывает, что Лазарь, живший с Богом, сотериологически являлся личностью, истинной ипостасью. А богач, хотя и был человеком, сотериологически ипостасью не являлся. Это означает, что настоящим является тот человек, у которого есть душа, тело, а также благодать Божия в его душе и теле. В то время как человек, не имеющий Духа Святого, онтологически является личностью, но в отношении к Богу он – не личность по простой причине: он стал рабом обстоятельств. Ум вместо обращения к Богу обращается к веществу и порабощается ему» (Иерофей (Влахос), митрополит Навпакта и Святого Власия. Жизнь после смерти. М., 2013).
