Хотя сеймом 1633 г. и дозволено было православным иметь своего митрополита и епископов, однако сейм не признал законными тех иерархов, которые были посвящены Патриархом Феофаном, — православные должны были избрать себе нового митрополита и епископов, кроме епископа Львовского Иеремии Тиссаровского, который получил жалованную грамоту еще от короля Сигизмунда III. Владислав утвердил представленного православными кандидата на Киевскую митрополию Киево-Печерского архимандрита Петра Могилу и кандидатов на епископские кафедры — Луцкую и Мстиславскую.
Так началось правление короля Владислава IV, благожелательно относившегося к правам и интересам православных. Но латинская партия не дремала и употребила все усилия, чтобы восстановить общественное мнение против дарования прав православным. Вместе с этим, настаивая на том, что вопрос о правах православных не может быть разрешен без участия папы, партия отправила в Рим посольство, в котором принял участие и униатский епископ Корсак. Он так взволновал римскую курию, что папа объявил все распоряжения короля, касающиеся прав, дарованных православным, незаконными. Папский нунций в Польше получил приказание отклонить короля от расположения к православным, и латинская партия, поддержанная папой, гордо подняла свою голову.
Приближалось время созыва следующего сейма, на котором, согласно обещанию короля, должен был решиться вопрос о правах православных конституционным порядком. Тогда Владислав принял другую точку зрения. Он объявил, что дело о правах — дело не церковное, а гражданское, необходимое для успокоения государства.
В 1635 г. состоялся следующий сейм, и, благодаря благоразумию большинства, постановления варшавской комиссии были внесены в конституцию, но вместе с тем король, чтобы не раздражать латинскую партию, дал и униатам «диплом», которым утверждал за ними все, чем они владели до настоящего времени. Уступая ее же настойчивым требованиям, Владислав даже постановил, чтобы в некоторых городах, например в Минске, православные не имели ни одной церкви, что нарушало его первые распоряжения о возвращении православным отнятых у них церквей. На сейме Владислав убедился, что примирительные статьи, внесенные в конституцию, не приведут к действительному примирению униатов с православными, а, напротив, могут повести их к новым столкновениям и раздорам, и что из этого положения нужно искать иной выход, более надежный. Он прекрасно понимал, что, ограниченный в своей власти сеймом, на который имеют огромное влияние латино-униатская и иезуитская партии, противодействующие его благим намерениям, он не сможет противостоять проискам этих партий, и поэтому, спустя год после сейма, 5 сентября 1636 г. разослал листы к главным духовным лицам, как православным, так и униатам, а также и к некоторым светским, в которых убеждал их отказаться от подчинения Константинопольскому Патриарху и по примеру Москвы и других государств учредить в Западно-Русской Церкви самостоятельное патриаршество. Этой мерой он надеялся сплотить враждующие стороны под управлением одной главы и таким образом примирить их. Православные прекрасно понимали, что проект этот неосуществим, так как униаты, руководимые иезуитами, никогда не согласятся выйти из подчинения папе, и поэтому его отвергли. Такие колебания короля опять открывали поле для вероисповедной борьбы, и борьба эта разразилась новыми неслыханными насилиями.
Согласно постановлению Варшавского сейма 1635 г., униаты обязаны были возвратить православным некоторые из отнятых у них монастырей и церквей, но это постановление вызвало сильную оппозицию со стороны латино-униатов, и осуществить его в жизни было чрезвычайно трудно. Униаты не только не хотели добровольно возвращать православным церкви и монастыри, но даже стали оказывать сопротивление королевским комиссарам при передаче имущества православному населению. Даже и в тех случаях, когда церковь передавалась комиссарами в руки православных, униаты опять силой отнимали ее у них. Если же православные, выведенные из терпения, восставали, чтобы возвратить себе отнятое, униатский епископ начинал преследовать их судом как возмутителей, а суды подвергали их самым тяжелым приговорам: одних приговаривали к обезглавлению, других — к сечению розгами у позорного столба, третьих — к отсечению рук, к лишению имущества и т.п. Несчастные православные ввиду таких приговоров невольно смирялись, просили прощения у епископа, а он требовал от них отречения от православия и клятвенного обещания быть униатами и прощал. Ободренные такой постановкой дела униаты и латиняне производили набеги на православные монастыри, возбуждали школяров и чернь против православных и всегда оставались безнаказанными, так как местные суды по большей части держали сторону униатов. Вражда между православными и униатами разгоралась и причиняла великий вред государству. Чтобы внести в среду враждующих некоторое успокоение, Владислав провел в 1641 г. на сейме одну меру величайшей важности: он изъял уголовные дела между униатами и православными из ведения смешанного трибунального суда, тогда уже совершенно подпавшего под влияние иезуитов, и перенес их в непосредственное ведение сейма, а дела гражданские, решавшиеся доселе местными судами, перенес в свой, так называемый реляционный суд. Злоба униатских епископов против православных усиливалась еще и от того, что многие униаты, пользуясь постановлением сейма 1635 г., стали возвращаться в православие, как это было, например, в епархиях Полоцкой и Мстиславской. С этим ревнители унии никак не могли примириться и усиливали притеснения православных всякими мерами.
Особенно частыми в это время стали злоупотребления правом патроната, доходившие до того, что какому-нибудь могущественному магнату ничего не стоило отнять у православных монастырь или церковь и передать их униатам, хотя бы последних было только несколько человек, а православных — тысячи. Православные заносили жалобы королю и сеймам, но правительство было бессильно оказать действительную помощь православным, и расправа за чинимые насилия сама собой должна была перейти в руки угнетаемого народа. Насилия эти возмущали не только православных, но и лучших и благоразумных поляков. Даже сам король Владислав в ответ на жалобу казаков сказал однажды последним: «У вас есть сабли, кто вам мешает постоять за себя?» Православный народ задыхался под гнетом этих насилий, и Речь Посполитая опять вздрогнула от казацких восстаний. Вспыхнули одно за другим восстания Павлюка и Остраницы. Недовольный народ стекался под их знамена и жестоко расправлялся со своими притеснителями. Кровь лилась по всей Украине, но казаки большей частью оказывались бессильными одержать победу, и тоща со стороны латинян начиналась ужасная расправа с побежденными. Изуверству латинских ксендзов и послушной им польской шляхты не было пределов. Издевательства над православными и их верой доходили до того, что православные церкви стали отдаваться жидам в аренду. Последние, чтобы получить больше дохода, облагали платой все церковные обряды и предметы. Православный не мог свободно зайти в храм помолиться, ибо ключи от церкви находились у жида, и за пользование храмом он должен был внести жиду плату. Не мог он без предварительной платы и разрешения жида ни повенчаться, ни окрестить своего ребенка, ни похоронить своего близкого. Словом, всякая церковная служба, всякая треба должны были сопровождаться торгом и платой жиду-арендатору. Мало того, жид еще безнаказанно издевался над православной верой, за которую некому было заступиться. Такое глумление над православными все более и более сгущало политическую атмосферу в Речи Посполитой, и над ней собирались грозные тучи, которые разразились тяжелым для нее ударом. Готовилось новое сильное казацкое восстание под начальством Богдана Хмельницкого, закончившееся присоединением Малороссии к России.
Таким образом, благие намерения короля Владислава IV — умиротворить русский народ и Православную Церковь в Речи Посполитой — разбились о несокрушимый фанатизм латино-униатского духовенства и польской шляхты. Как ни тягостно было положение православных при Владиславе, все же православные получили при нем право свободного исповедания своей веры и другие права, а также возможность защищаться наравне с латинянами и униатами. Хотя эти права и были часто попираемы врагами православия, они уже не отменялись ни королем, ни сеймами, и Западно-Русская Церковь имела возможность заняться своим внутренним и внешним благоустроением. В этом деле ей значительно помог Киевский митрополит Петр Могила.
Глава XV
МИТРОПОЛИТ КИЕВСКИЙ ПЕТР МОГИЛА (1633—1646) И ЕГО ЗНАЧЕНИЕ В ИСТОРИИ УНИИ
