1944
«Епифаний патриций сказал: «Вот что тебе объявляет через нас царь, говоря: так как весь Запад и все совратившиеся (бкхотрёфоутсд) на Востоке взирают на тебя, и все ради тебя восстают, не желая согласиться с нами в вере, то да побудит тебя Бог вступить в общение с нами на основе изданного нами Типоса, и выйдем мы самолично в Халку и облобызаем тебя и подадим вам десницу нашу и со всякой честью и славой введем вас в Великую Церковь, и вместе с собой поставим на том месте, где, согласно обычаю, стоят цари, и сотворим вместе литургию и приобщимся вместе пречистых и животворящих Тайн животворящего Тела и Крови Христа и объявим тебя отцом нашим, и будет радость не только в царственном и христолюбивом нашем городе, но и во всей вселенной, ибо мы верно знаем, что когда ты вступишь в общение с святым здешним престолом, то все соединятся с нами, ради тебя и твоего учения отторгшиеся от общения с нами»» (DsB 10).
В этом отрывке заслуживает внимания то, что император Констант выражает намерение с помощью Типоса, признать который он призывает Максима, примирить Запад и Восток, т. е. пытается внушить Максиму, что тот может сыграть важную роль в политике примирения всего христианского мира. Кого император имеет ввиду под «совратившимися на Востоке» не вполне понятно.
Вот эти слова Епифания: «В действительности мы более тебя христиане, и исповедуем, что Господь наш и Бог имеет и Божественную волю, и человеческую волю, и разумную душу; и что всякая разумная природа имеет и волю, и действие, так как движение есть свойство жизни, и воля есть свойство ума; и воли- тельным знаем Его не по Божеству только, но и по человечеству, и две воли Его и [два] действия не отрицаем». И чуть ниже: «И сказал Епифаний: «Ради домостроения сделано это, чтобы не было вреда народу от этих тончайших речений»» (DsB 12. Курсив наш. — Г. Б. и А. Ш.).
то уже другой аргумент — патриция Троила: «И сказал Троил: «Во дворце я уже сказал тебе, что не уничтожил [Типос речения о двух волях и действиях Христа], а повелел молчать, чтобы умирились все мы»» (ibid.). Но этот аргумент не был новым, Троил прибегал к нему и на первом суде над Максимом (см.: RM 7).
Ibid.
О том, что Максиму была чужда гордыня, говорит и богословская «увертюра» к Диспуту в Визии, задающая тон всему этому документу. Войдя к Максиму, епископ Феодосий как бы испытывая его, задает ему вопрос о том, как Максим понимает скорбь, выпавшую на его долю: «Что же? Потому терпишь скорбь в этой ссылке, что сделал ты что‑либо достойное этой скорби?» Максим же не отвечает в том духе, что он стоит за истинную веру и потому претерпевает гонения, но говорит: «Молю Бога, чтобы Он в этой скорби совершил воздаяние за то, в чем я согрешил Ему чрез преступление оправдательных заповедей Его». Епископ Феодосий опять подталкивает Максима к горделивой мысли: «Разве скорбь не посылается многим и ради испытания?» На что Максим отвечает: «Испытание касается святых, чтобы их расположение к тому, что благо по природе, чрез скорбь явлено было в жизни людей, открывая вместе с тем в себе неизвестные всем их добродетели». То есть о собственных скорбях он говорит, что искупает ими свои грехи, а о скорбях святых — что они посылаются им ради проявления их скрытых добродетелей (см.: DsB 3).
Кулаковский, который транскрибирует название крепости как Пербрис, сообщает, со ссылкой на Acta S. Martini (PG 90 129): «Неподалеку от Силимврии лежало укрепление Пербрис, находящееся на самой границе». На самом деле, и Визия, и Силимврия были не так далеко от столицы, просто границы империи в это время чрезвычайно близко подошли к ней (см.: Кулаковский 2004. Т. III. С. 174 и прим. 3). То есть Максима держали хоть и «на границе империи», но не в Херсоне или Лазике, а в зоне досягаемости.
См. в DsB 13 намек на возможность народных волнениий в случае казни Максима и папы Евгения.
Нейл считает, что письмо обращено именно к нему, а не к Анастасию — апо- крисиарию (см.: Allen &Neil 2002. P. 37–38).
Нейл смогла уточнить датировку этого письма, которое прежде на основании испорченного текста в PG датировалось маем 655 г. Передатировка изменила представление об историческом контексте и этого письма, и другого документа, относящегося к тем же событиям, — письма Анастасия к монахам в Кальяри.
Нейл не исключает, что это письмо (сохранившегося только на латыни) было написано Анастасием — апокрисиарием, но отдает предпочтение версии авторства Анастасия — монаха (см.: Allen&Neil 2002. Р. 39–40); этой версии будем следовать в своем изложении и мы.
Ларше датирует послание Анастасия к монахам в Кальяри июнем 654 г. (Ларше 2004. С. 207–208), но эта датировка не выдерживает критики, поскольку оно, скорее всего, было написано после событий 658 г., описанных в письме Максима Анастасию — монаху, как вполне убедительно предполагает Нейл. Кроме того, в письме обсуждаются новые богословские идеи, выдвинутые патриархом Петром ради примирения с Римом, которые, судя по всему, были сформулированы уже после 656 г., так как во время диспута в Визии епископ Феодосий к ним не прибегал.
То есть до его смерти в октябре 666 г. (см.: Allen&Neil 2002. Р. 40). Свидетельства надписаны именем «святого Ипполита, епископа порта и гавани Римской и мученика истины» (Муретов 1915. С. 186), но не приходится сомневаться, что это псевдоэпиграф. Силлогизмы являются комментарием к Свидетельствам; их стиль, как замечает Нейл, выдает Анастасия — апокрисиария. По сообщению Нейл готовится критическое издание этих документов; пока же мы пользуемся изданием Муретова.
Вот как рассказывает об этом Максим: «Вчера, в восемнадцатый день месяца, который был Преполовением Святой Пятидесятницы, патриарх объявил мне говоря: «Какой Церкви ты? Византийской, Римской, Антиохийской, Александрийской, Иерусалимской? — Вот, все они с подвластными им епархиями объединились между собой»» (ЕрМ).
Город в Сардинии, епископ которого Деусдедит, грек по национальности, был твердым диофелитом и выступал в поддержку папы Мартина на Латеран- ском соборе (см.: Allen&Neil2002. Р. 40).
Патриарх Петр написал это письмо после того, как только что избранный папа Виталиан направил в Константинополь (императору и патриарху) послание, в котором, как предполагают исследователи, сумел обойти вопросы, разделявшие Рим и Константинополь. Что именно написал папа Виталиан в Константинополь неизвестно; известно лишь, что император Констант в ответ на это письмо послал ему Евангелие, отделанное золотом и драгоценными камнями (см.: LP. Т. I. Р. 343), а патриарх Петр написал в своем послании: «Письмо вашего единодушного и святого братства доставило нам духовную радость» (Деян. Т. IV. С. 191–192). То есть в Константинополе письмо Виталиана оценили как шаг к примирению. В качестве встречного шага патриарх Петр и отправил в Рим (вероятно, вместе с подарком папе от императора) свое новое исповедание веры. Получив это исповедание, папа Виталиан вошел в общение с Константинополем, внеся, как считает ряд авторитетных католических историков, имя патриарха Петра в диптихи Рима (см.: Duchesne L. L’Eglise au VI‑e siecle. Paris, 1925. P. 458–459). Вероятно, только после этого имя папы Виталиана было внесено в диптихи в Константинополе. Достоверно известно, что в 663 г. папа Виталиан и его клир торжественно встретили в Италии переселившегося туда императора.
См. Деян. Т. IV. С. 191–192.
На Соборе был зачитан лишь отрывок из него, а потом чтение было прекращено (о чем см. ниже).
Для Максима во всяком случае природная воля — это частный случай действия (см. прим. 114 к схолии 54 к Трудностям к Иоанну 7 в этом томе).
Потому ли, что такова была формула Петра на самом деле, или его эмиссары на этом ее аспекте сделали акцент, или сам Максим счел нужным выделить именно его.
В деяниях VI Вселенского собора о послании патриарха Петра папе Вита- лиану говорится, что в нем содержались «разные отеческие свидетельства», которые, как заметили прервавшие чтение того послания римские легаты, были «приведены Петром отрывочно, потому что он хотел подтвердить свою заднюю мысль об одной воле и одном действии» (Деян. Т. IV. С. 191–192). Вероятно, это были, в первую очередь, те самые хорошо известные нам места из Ареопагита, св. Кирилла Александрийского и Анастасия Антиохийского, которые содержали унитарные формулы, и которые Максим толковал в ТР 20,7 и 8. Легаты, как видно из приведенных слов, говоря об отрывочности свидетельств из отцов, выдвигали подспудно и извинительное обстоятельство, почему папа Виталиан мог принять послание Петра (будучи введен им в заблуждение). Как бы то ни было, после этой реплики легатов, «славнейшие сановники», видимо, поняв неудобство, испытываемое римскими легатами, предложили прервать чтение послания Петра Вита- лиану, на что Собор тут же согласился (Там же; см. также: Диспут с Пирром: преподобный Максим Исповедник и христологические споры… С. 293, прим. 133).
