2007
В церковных диптихах принято возносить имена «святых и уважаемых отцов» (Деян. Т. IV. С. 128). Слово «святой», впрочем, здесь нужно понимать не в смысле «канонизированный» (процедура канонизации возникла позднее), а в смысле «почитаемый в Церкви». Таковым, в частности, считался любой не отлученный от нее епископ.
Сил Деян. Т. IV. С. 83–84.
Новый разрыв отношений Рима с Константинополем произошел, согласно разным гипотезам, либо в конце правления папы Виталиана (657–672), либо во время правления следующего папы, Адеодата II (672–676). Подробнее см. в «Приложении» на с. 139 наст. изд.
Они считали достаточным уже то, что из римских пап последнего времени в диптихах Айя — Софии был, «ради [поддержания] чести апостольского престола», папа Гонорий (см/. Деян. Т. IV. С. 13).
Там же. С. 83.
Там же. С. 248–249.
При извержении из сана Макарий объявлялся «посредством представленных им кодексов увлекшим на ложный путь вслед за своим мнением благочестивейшего и боговенчанного нашего императора» (Там же. С. 181).
Последней такой страной была Армения, захваченная арабами в 660 г. (см.: Meyendorff 1989. Р. 343). Впрочем, как мы отмечали, по мнению В. М. Лурье армянский фактор не имел серьезного значения в выработке религиозной политики Константинополя. Что касается Египта и Сирии, то они были потеряны для империи еще в 630–640 гг.
Ср.: «Несомненно, что Церковь эта, благодатию всемогущего Бога, никогда не уклонялась от стези апостолького предания, и не подвергалась повреждению от еретических новизн» (Деян. Т. IV. С. 35).
Иначе бы его послания императору содержали толкование в православном смысле неосторожных выражений Гонория, и обращали внимание на тот факт, что Гонорий во втором послании не употребляет выражения «одна воля», т. е. исправляет сам себя.
На это, как мы отмечали, обращали внимание и Максим Исповедник, и автор Силлогизмов.
Деян. Т. IV. С. 51. Эта характеристика содержания Типоса (как и характеристика, данная ему Анастасием — апокрисиариарием, приведенная нами выше в прим. 307) восходит к итоговому документу Латеранского собора, Окружному посланию (АСО, ser. 2, 1.416.3–4), где такое преувеличение было допущено, очевидно, для того, чтобы сделать исходящий от этого Собора призыв к неповиновению Типосу более эффективным. На самом деле Типос позволял сколько угодно говорить «об одном и/или двух хотениях и действиях», запрещая только объявлять ересью любое из этих выражений.
Деян. Т. IV. С. 53.
«Если предстоятель Константинопольской Церкви согласится вместе с нами содержать и проповедовать сие [т. е. изложенное в Послании] неповрежденное апостольское правило веры… то великий будет мир для любящих имя Его, не останется никакого повода к разногласию» (Там же. С. 54).
Типос воспрещал отлучать кого‑либо от Церкви за какое‑либо исповедание о волях и/или действиях Христа, а значит, и за такое, которое подпадало бы под анафему Латеранского собора.
Деян. Т. IV. С. 58.
Послание св. Софрония Иерусалимского, почившего в мире с Константинополем, однако, было зачитано, и имя его постановлено было внести в диптихи (Там же. С. 184).
Это прямо заявлено, например, в приветственном слове VI Собора императору Константину: «…новые выражения и их изобретателей извергаем прочь» (Там же. С. 234).
Имелся в виду, конечно, апостол, а не патриарх Константинополя.
Там же. С. 12. Это послание было увещательным, а не изложением веры, так как патриарх Феодор боялся быть отвергнутым.
Впрочем, некоторые современные исследователи считают, что моноэнер- гистское послание патриарха Мины папе Вигилию, которое на Соборе было объявлено подложным (ср. выше прим. 239 и текст), как и послание папы Вигилия Юстиниану, также содержащее моноэнергистские выражения, на самом деле подлинны (. Лурье 2006. С. 172–174).
Византийцы, разумеется, не считали, что на таких мягких условиях их принимают исключительно по икономии, и не подозревали даже, что с точки зрения Рима их принимают в Церковь, от которой они отпали. Здесь можно задаться вопросом, способна ли икономия вообще быть снихождением к слабости (а именно так она традиционно понимается), если человеку или сообществу, к которому ее применяют, при этом сообщают, что с ним поступают «по икономии» (т. е. как со слабым).
Иоанн Мейендорф высказывает мнение, что запись в диптихи этих патриархов означала прославление их во святых (Meyendorff 1989. Р. 369), но нам представляется, что это утверждение анахронистично, т. к. канонизацией в нашем понимании запись в диптихи не была — хотя бы потому, что процедуры канонизации еще не существовало. Последующее Предание Церкви не знает ни дней памяти этих патриархов, ни вообще какой‑либо формы почитания их, хотя в списке византийских патриархов, приведенном архиепископом Сергием (Спасским) в «Полном месяцеслове Востока» (Т. 2. Владимир, 1901. С. 681), они действительно значатся как святые, как, впрочем, и вообще все патриархи Константинопольские, которые не были осуждены за ересь.
См.: Деян. Т. IV. С. 193–195.
Ср.: RM 6: «Осужденные таким образом сами собою и римлянами, на бывшем в восьмом индиктионе соборе низложенные и священства лишенные, какое могут совершать священноводство, или какой Дух может сходить на священнодействия, совершаемы такими [людьми]?»
EpCal 4: «…они даже принудили апокрисиариев древнего Рима согласиться с их сектой (sectae)».
С точки зрения акривии, разумеется, евхаристическое общение с исповедующим анафематствованную ересь ставит общающегося под анафему независимо от того, что исповедует он сам.
Деян. Т. IV. С. 213.
Там же. С. 181. Кроме них были анафематствованы Макарий Антиохийский и его ученик Стефан, на которых возложили ответственность за то, что они увлекли императора на ложный путь.
Сама Антиохия была под властью арабов, поэтому он проживал в Константинополе, хотя все же какое‑то число епископов под его властью находилось.
Впрочем, не следует это влияние преувеличивать; когда император захотел, он и приостановил действие Типоса, и собрал Вселенский собор, на котором осудили Макария.
См.: Meyendorff 1989. Р. 369.
Деян. Т. IV. С. 165. «Максимианами» называли сторонников Максима Исповедника.
О так называемом Известительном слове к благочестивейшему миротворцу, великому императору Константину от Макария Феополгхкого (Феополем называлась Антиохия) на Соборе было сказано, что оно «исполнено всякого злословия, явно во всем согласно с [учением] еретиков, и допускающее одно хотение и одно действие… Иисуса Христа» (Деян. Т. IV. С. 165). Император, впрочем, сказал, что не читал его.
Там же. С. 90.
См.: Анафема. История и XX век. М., 1998. С. 22–23.
По словам исследователя: «Иконоборческий собор 754 г. произнес анафему против трех богословов — иконопочитателей: «Анафема Герману, двоедушному, древопоклоннику! Анафема Георгию, единомысленному тому, исказителю отеческих учений! Анафема Мансуру [т. е. Иоанну Дамаскину], проклятому, мудрствующему как сарациныГ… — таковы три автора, которые на соборе 754 г. были посчитаны настолько опасными, что на них было наложено поименное осуждение. И действительно, все они являются самыми выдающимися защитниками икон времени первого периода иконоборчества. На Никейском соборе 787 г., завершившем первый период, все трое были торжественно реабилитированы: «Вечная память Герману, православному, Иоанну и Георгию, чадам истины. Сии трое вошли в славу Пресвятой Троицы»» (Шенборн К. Икона Христа. М., 1999. С. 169). Заметим, что в число прославленных входит и Дамаскин, несмотря на то, что епископом он не был. Значит, и монаху Максиму, наряду с папой Мартином, на VI Вселенском соборе должны были бы (во исправление наложенной на него анафемы) возгласить «вечную память» или как‑то иначе исправить содеянное, что и сделали «за Собор», как мы увидим (см. раздел Точка зрения Предания этой главы), последующие агиографы.
