- " Вы, наверное, на Собор приехали? - спросил он меня. -Какие будут кандидаты? Говорят, что многие хотят Пимена?"
- " Митрополита Пимена.- поправил я его. - Да его многие желают".
-" А какие другие кандидаты?"
Признаться, мне было стыдно отвечать на этот вопрос, что видимо, будет только один кандидат митрополит Пимен, и я сказал нечто неопределенное. Но отрадно было вновь почувствовать, что даже у таких людей как этот майор, выборы Патриарха живо интересуют советских людей. Но почему лейтенант пытался оспаривать "законность" моей визы, понять не могу. Может быть, у него была инструкция не допускать меня в это время в СССР, а может по неопытности профессиональной? Все остальные формальности прошли гладко, никакого осмотра багажа и обычное заполнение декларации о валюте.
По прошествии контроля меня и епископа Дионисия (у него никаких проблем с паспортом не было) нас встретили представители Патриархии и служащие "иностранного" Отдела - священник Владимир Есипенко и диакон Андрей Юрченко. Выяснилось, что из-за многочисленных делегаций приглашенных на Собор, администрации Патриархии было трудно выделить для каждого заграничного архиерея особо сопровождающего. Поэтому о. Владимир был назначен сопровождать как меня, так им епископа Дионисия, чему я был безмерно рад, так мне это давало больше свободы в передвижениях.( Впрочем, оговорюсь заранее, что о. Владимир оказался одним из лучших сопровождающих, с которыми мне пришлось иметь дело при моих посещениях СССР. Когда я говорил ему, что в нем не нуждаюсь и он - свободен, то он ничем меня не стеснял и был всегда рад).Меня также приехал встречать мой старший брат Игорь Александрович Кривошеин, живший к тому времени с семьей в Москве. И мы все вместе с о. Владимиром Есипенко, епископом Дионисием, и моим братом отправились на машинах в гостиницу "Россия". Из разговоров по дороге выяснилось, что многие архиереи, в том числе наш Экзарх, митрополит Антоний, уже прибыли в Москву, хотя большинство еще не съехалось.
Не стану описывать гостиницу "Россия", в которой я остановился впервые. Грандиозная по размерам, с ее бесконечными коридорами и огромными "Банкетными залами, с претензиями на ультра-модерн в смысле обстановки; в нее как впрочем, и во всех советских гостиницах, всегда что-то не действовало. То электричество в номере, то вода в кранах или в уборной... Зато телефон работал всегда безотказно и можно было говорить из номера непосредственно с городом или даже с заграницей.
Как и другим архиереям мне предоставили отдельный номер, к сожалению духовенство и миряне прибывшие на Собор, помещались в номерах на двоих. Наиболее "важные" гости Собора были размещены в западном корпусе, самом роскошном, а "сверх важные" были поселены в гостинице "Советская" (бывший "Яр", перестроенной после революции), увеличенной и считавшейся самой фешенебельной по тем временам в Москве. Среди гостей этого отеля были Патриарх Александрийский, а также американские делегаты Виллебрандс и Блейк. Впрочем, как мне объяснили позднее, это странное расселение или изоляция "сверх важных" гостей от других членов, было сделано специально, дабы они не могли общаться с членами Собора, и находились под специальным контролем.
Но в самой гостинице "Россия" никакого видимого контроля не было, и мы могли свободно видеться друг с другом и переговариваться по телефону.
В первые дни, когда еще не съехались все приглашенные, мы все столовались в одном из больших ресторанных залов, а позднее в огромном "банкетном" зале. Обедали в три часа дня, а ужинали вечером поздно, около девяти часов. Еда в первые дни была сравнительно скромная и без вина, а с переходом в "банкетный" зал - более изысканная и с винами (болгарскими и румынскими). В гостинице был размещен своеобразный "штаб" Патриархии (с сотрудниками "иностранного" отдела) по координации и помощи всем гостям. Он обеспечивал нас автомобилями, Шоферами, размещением по гостиничным номерам и пр. Во главе этого "штаба" стоял протоиерей Михаил Сырчин. Я его знал по его недавнему посещению Брюсселя вместе с архиепископом Минским Антонием. Архиепископ Антоний отзывался мне о нем как о "менее хорошем", чем другой его спутник, протоиерей Михаил Турчин, подобная характеристика о. Михаила строилась на том основании, что когда арх. Антоний прибыл в Брюссель с "визитом", о.Михаил впервые полчаса позвонил в советское посольство и сообщил о прибытии их делегации. Ко всему прочему, во время их пребывания в Брюсселе, о. Михаил Сырчин вел себя так, что можно было подумать, что он был доверенным лицом в советских учреждениях. Он был ко всему прочему человеком обаятельным, деловым, энергичным и производил впечатление скорее симпатичного человека. На него была возложена довольно трудная и ответственная миссия во время Собора.
Мне дали его "секретный" телефон, потому что номер телефона официальный, постоянно был занят. В будущем это могло сослужить мне определенную помощь, если мне нужно было договориться о некоторых встречах, я мог ему звонить непосредственно. Хотя чаще всего я прибегал к помощи сопровождавшего меня священника Владимира Есипенко.
В этот день приезда, размещение в гостинице, паспортные формальности (паспорта как обычно отбирали) заняли столько времени, что было поздно ехать в церковь, как мне хотелось на вечернюю службу отдания Пасхи, чем я был огорчен. Вместо этого пришлось пойти на ужин в ресторанный зал гостиницы, где я встретил еще немногочисленных приехавших на Собор архиереев митрополита Филарета Киевского, архиепископа Ионафана Тамбовского, бывшего Экзарха в Америке, епископа Варфоломея Кишиневского, епископа Феодосия Черновицкого, епископа Савву Переяславского и нашего Экзарха, митрополита Антония. Было приятно встретиться со старыми знакомыми, но в этот вечер особенно интересных разговоров не получилось, но, тем не менее, мы смогли обсудить несколько важных моментов. Митрополит Антоний сказал, что на следующий день будет видеться с митрополитом Никодимом и, что это инициатива исходила от последнего. Владыка Антоний сказал, что собирается говорить по всем острым вопросам - тайное голосование, единая кандидатура, постановления 1961г. Более того, он добавил, что хочет попросить встречу с Куроедовым и объяснить ему какое отрицательное впечатление производит на Западе выбор Патриарха открытым голосованием, и что это, в конце концов, невыгодно даже для престижа советского правительства. Скажу прямо, что я тут же выразил сомнение в эффективности разговора с Куроедовым и добавил, что" Лично я ни с Куроедовым, ни с Макарцевым встречаться и обсуждать эти темы не намерен". Я спросил митрополита Антония, как он отнесся к моему письму к митрополиту Никодиму. Он ответил, что вполне одобрил его содержание и по его словам ряд архиереев в СССР, а именно архиеп. Вениамин Иркутский, архиеп. Павел Новосибирский, архиеп. Леонид Рижский, архиеп. Кассиан Костромской и еп. Михаил Астраханский - письменно высказали Предсоборной Комиссии свое несогласие с постановлениями 1961г и настаивали на их пересмотре." Видимо Ваше письмо, вселило в них надежду и смелость",- добавил Владыка Антоний.
Присутствующий при нашем разговоре отец Всеволод Шпиллер и живо на все реагировавший, обратился ко мне с вопросом:
- "А Вы читали записку архиепископа Вениамина Иркутского?"
-" Конечно нет, - ответил я откуда же я мог достать, она заграницей неизвестна".. " Да, Вы попросите ее в Предсоборной Комиссии, они Вам обязаны дать, ведь это официальный документ."
- "Что Вы!- сказал я, - бесполезно спрашивать, все равно не дадут. Постараюсь достать ее другим путем".
Далее отец Всеволод сказал, что всех архиереев, подавших записи, против постановлений 1961г. вызывали в Москву в Предсоборную Комиссию и строго внушали им не выступать на Соборе против этих постановлений, "потому что они вытекают из советского законодательства о культах и оспаривание их будет, поэтому рассматриваться, как антисоветский акт".
Точно тоже самое внушали архиереям и в Совете по Делам Религии.
"Кто будет противиться постановлениям о приходам, сломает себе ногу",сказал Макарцев, по словам о.Всеволода Шпиллера.
Особенно строго говорили с архиепископом Павлом, так как кроме возражений против постановлений 1961 года он "собирал материал против митрополита Пимена", а именно его указ о недопущении к причастию верующих в районах затронутых холерой. А так как архиеп. Павел, твердо стоял на своем и заявлял о намерении выступить на Соборе, его предупредили" Смотрите, Вы и на Собор не попадете! Против Вас поступили обвинения в безнравственном поведении, одновременно по церковной и по гражданской линии..., а для расследования нами послан в Вашу епархию Михаил Казанский. Если ревизия подтвердит обвинения, Вы будете уволены и на Соборе Вас не будет.."
По словам о. Всеволода, в результате подобных разговоров, архиепископ Павел, уехал из Москвы в Новосибирск разбитым и нравственно и физически( он очень болезненный). Сейчас "ревизия" и проверки происходившие в отсутствие(!) Владыки Павла закончились, но результаты ее неизвестны.
