Однако, есть в Новом Завете история человека, который уверовал и не крестился. Его ситуация должна помочь нам верно истолковать наш стих из Евангелия от Марка. Применим принцип Analogia Scriptura, то есть истолкуем сложный текст при помощи простого.
Это история разбойника на кресте. Вся она — хороший довод в пользу того, что крещение не спасает.
Один из повешенных злодеев злословил Его и говорил: если Ты Христос, спаси Себя и нас. Другой же, напротив, унимал его и говорил: или ты не боишься Бога, когда и сам осуждён на то же? и мы [осуждены] справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал. И сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твоё! И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю (Лк. 23:39–43).
Разбойник благоразумный попал в рай без крещения. Он просто уверовал во Христа и физически не мог креститься, будучи прибит ко кресту.
Конечно, существует «оригинальное» толкование насчёт того, что когда Христу пронзили бок копьём, то брызнувшая кровь и вода (!) «крестила» разбойника. Но мы же с вами не будем рассматривать очевидных глупостей.
Иногда члены так называемой «Церкви Христа» утверждают, что спасение разбойника относилось к периоду Ветхого Завета.
Но это не так.
Новый Завет к моменту смерти разбойника был уже установлен Христом. Помните? «…сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается» (Лк. 22:20).
Другие сторонники ереси о крещении, как условии спасения заявляют, что Новый Завет не мог быть установлен при жизни Христа, так как «…где завещание, там необходимо, чтобы последовала смерть завещателя…» (Евр. 9:16).
Но даже это условие было выполнено. Разбойник прожил дольше Христа. Христос умер раньше разбойника. «Смерть завещателя» совершилась, а разбойник умер, потому что у него перебили голени.
Так что разбойник благоразумный был первым, кто вошёл в рай во время Нового Завета. И был в раю без крещения. Только по вере.
IV. Четвёртый текст:
Итак, что ты медлишь? Встань, крестись и омой грехи твои, призвав имя Господа Иисуса… (Деян. 22:16)
Даже в таком русском переводе видно, что деепричастный оборот «призвав имя Господа Иисуса» описывает процесс омовения грехов. Грехи омываются не крещением, а призыванием имени Господнего.
По-гречески же смысл фразы становится ещё более понятным. Там два деепричастных оборота. Фраза звучит так: «Вставши, крестись. И отмой грехи твои, призвав имя Его».
Итак, мы увидели, что ни в одном из приведённых четырёх текстов не утверждается, что крещение — это условие спасения. А раз крещение не спасает, то мы можем сделать вывод, что оно является не средством стяжания благодати, а её знаком!
Да и если бы апостол Павел был согласен с адептами «Церкви Христа», то разве написал бы он о крещении столь пренебрежительно: «Благодарю Бога, что я никого из вас не крестил, кроме Криспа и Гаия, дабы не сказал кто, что я крестил в моё имя. Крестил я также Стефанов дом; а крестил ли ещё кого, не знаю. Ибо Христос послал меня не крестить, а благовествовать, не в премудрости слова, чтобы не упразднить креста Христова» (1 Кор. 1:14–17).
Мы видим, что крещение — это не часть процесса благовестия. Иисус считал, что если Павел будет благовествовать крест Христов, то и без крещения этой проповеди будет достаточно для спасения.
Крещение — это заповедь. Но это одна из немногих заповедей, которая дана только ради послушания. Эта заповедь легка. Глупо не исполнить легкую заповедь.
Но ещё глупее поставить спасение в зависимость от исполнения заповедей. Если на небе будут только те, кто исполнил все заповеди Божии, то небо будет пустым.
Но небо заполняется людьми, спасёнными по благодати, не от дел (Еф. 2:8). Дела их — это немощная попытка научиться здесь на земле жить по-Божьи. Святость христиан — это следствие спасения, но не условие. И уж если дела милосердия и любви не спасают нас, а лишь выражают нашу веру, то как может спасти нас увеличение влажности наших крестильных одежд?
Никак!
73. Миф о том, что слова Христа и апостолов неверно переводили с арамейского
Миф этот, к сожалению, весьма живуч. Из уст многих уважаемых мною служителей Христа я неоднократно слышал подобные сентенции:
— Ну, конечно, трудно было по-гречески передать эту мысль Иисуса, ведь Он говорил и проповедовал по-арамейски!
Те, кто так говорит, не замечают, что тем самым они ставят богодухновенное Писание (в частности Новый Завет на греческом языке) ниже по статусу, чем гипотетические предположения о том, «как бы это звучало по-арамейски».
Вместо истинного Слова Божьего, нам предлагают искать нечто эфемерное, несуществующее… Ведь не сохранилось ни одного древнего письменного свидетельства о том, что греческий текст Нового Завета — это всего лишь перевод арамейских речей Спасителя.
Мог ли Христос говорить по-гречески? Разве не очевидно, что Он говорил только на арамейском? Разве мог еврейский равви, да ещё претендующий на роль еврейского Мессии, использовать языческое наречие для Своей проповеди?
На наш взгляд, не только мог, но и, скорее всего, делал это довольно часто.
Ведь известно, что популярность греческого языка в иудейской среде, то увеличивалась, то снова шла на убыль, чтобы потом вновь возрасти…
Так, во II–III веках до Р. Х. всё, что связано с греческой культурой и языком, было очень популярно в иудейской среде. Свидетельством тому служит появление Септуагинты — перевода Танаха (Ветхого Завета) на греческий язык.
Потом в результате деятельности хасидов с одной стороны и Антиоха Епифана с другой стороны, всё греческое и языческое стало глубоко отвратительно евреям. Маккавейские войны — пик национально-религиозной освободительной борьбы иудеев того времени.
Но ко времени рождения Христа, а особенно ко моменту начала Его публичного служения интерес к греческому языку в Палестине значительно возрос. Вот что пишет по этому поводу А. Мень:
Воздействие эллинизма заметно в неканонических книгах ВЗ (особенно в 1–4 Макк. и Прем.). В частн., автор Прем. излагает учение о бессмертии души в том же ключе, в каком его рассматривали мн. греки. Восточные элементы Э. отразились в апокалиптической лит-ре (см. ст. Апокрифы). Многие иудеи диаспоры говорили на греч. языке и назывались «еллинистами». К их числу принадлежал первомуч. Стефан и первые проповедники Евангелия среди язычников (Деян. 11:20). Основную массу обращённых в христианство вначале составляли прозелиты.
Далее Мень пишет, что наиболее очевидная примета Эллинизма в период написания Евангелий — сам факт, что они написаны по-гречески.
Это относится и к остальным частям НЗ и к большому корпусу еврейской литературы периода Э., включая произведения Филона, Иосифа Флавия, еврейского трагика Иезекииля и множество апокрифов и псевдоэпиграфов. Вероятно, для такого выбора языка были три причины: 1) греческий был наиболее распространенным и общедоступным языком в том мире, в котором должны были циркулировать Евангелия; 2) этот язык традиционно использовался для большинства литературных произведений на эллинизированном Ближнем Востоке; и 3) вполне вероятно, что и сами евангелисты были лучше всего знакомы именно с этим языком… (А. Мень. Библиологческий словарь)
Ко времени Иисуса иудаизм сильно сдал свои позиции, особенно в вопросах языка и культуры (хотя и был силен в области религии). Множество евреев носили греческие имена (например, рыбак Симон сын Ионин, известный нам под именем апостол Пётр, имел ещё и греческое имя Кифа), большинство евреев говорили по-гречески лучше, чем по-арамейски. Еврейские диаспоры селились в Палестине и несли «вторую волну» эллинизации. Койнэ был для простого народа не чуждым иностранным языком (каковым представляется сегодня английский жителям российской глубинки), а практически родным и естественным, как в наши дни русский язык для бывших граждан СССР.
И именно на таком культурном фоне началось служение Христа.
В первой половине первого века в Палестине были равно распространены и еврейский, и греческий, и арамейский. Вот что пишет профессор Р. Л. Томас:
Это свидетельство подкрепляется находками при раскопках пещер в окрестностях Мёртвого моря. Во время двух своих экспедиций к «Пещере писем» Йигаэль Ядин с сотрудниками обнаружил около пятнадцати писем и более сорока других папирусных документов, в частности, договоров и платежных расписок. Все найденные папирусы датируются временем от конца первого века до восстания Бар-Кохбы, произошедшего в 132–135 гг. по Р. Х. По-видимому, пещера служила укрытием для мятежников, а обнаруженные в ней документы представляют рутинную переписку по бытовым и военным вопросам. Так вот, в этих документах представлены все три языка: греческий, еврейский и арамейский. Повстанцы во главе с Бар-Кохбой не были высокообразованными людьми, и тот факт, что они понимали эти языки и использовали их для переписки, подталкивает нас к выводу, что и в остальных частях Палестины в тот период были распространены все три языка. Похоже, что еврейский язык пользовался популярностью не только в узком кругу иудейских ученых, а употребление греческого языка не ограничивалось сферами торговли и культуры. И еврейский, и греческий языки были в широком хождении наряду с арамейским, поэтому Иисус Христос мог пользоваться любым из этих трёх языков (Р. Л. Томас. Языки, на которых говорил Иисус).
