— Почему бы тебе самому не проводить занятия?
— Я пробовал, но у этих парней больше вопросов, чем у меня ответов.
Сэмюель окинул взглядом небольшое мужское собрание. Было бы неплохо организовать здесь еще одну группу, но вдруг он почувствовал легкий толчок, будто Господь указывал ему другое направление.
— Давай поговорим на эту тему позже.
Стивен понимающе кивнул, настаивать не стал.
Сэмюель посидел еще с полчаса.
— Я лучше поеду, а то ребята не могут работать из‑за меня.
Стивен вышел из дому следом за Сэмюелем и снова спросил о библейских уроках.
— Знаешь, мой дорогой друг, если Господь дает тебе поручение, Он и снабдит тебя всем необходимым для его исполнения.
— У вас за плечами годы опыта. Вы анализировали и изучали Библию всю жизнь.
— Когда‑нибудь тебе нужно будет начинать, Стивен. Сейчас самое подходящее время.
— Мне не хватает наших библейских уроков по средам. Та группа стала моей семьей.
— Мы тоже по тебе скучаем.
— Все собираются по–прежнему?
— Салли и Чарли приходят. И Юнис… — Ой!..
Стивен тихо рассмеялся:
— Не смотрите так на меня, Сэмюель. Мне лучше держать дистанцию. Эбби знала.
— Да. Эбби знала. Мы оба знали. Только вот я забыл.
— Ну и хорошо. Сделайте одолжение и забудьте снова. Ладно?
Сэмюель понял, что помимо Юнис что‑то еще удерживало Стивена от посещения его занятий.
— Что еще беспокоит тебя?
— Пол меня беспокоит. Заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибет.
— Что ты имеешь в виду?
— Ничего. Не берите в голову. — Стивен криво усмехнулся. — Как сами видите, мне еще много нужно пройти, чтобы научиться любить своего врага.
Сэмюель и не предполагал, что Стивен настолько глубоко обижен.
— У меня тоже были сложности в отношениях с Полом.
— Да уж, наверняка вам пришлось повоевать с ним.
— Пол не враг, Стивен. Мы боремся не против крови и плоти[59].
— Знаю.
Они пожали друг другу руки, стоя у «де сото». Сэмюель сел в машину и приоткрыл окно:
— Молись за него.
— Легче сказать, чем сделать.
— На протяжении вот уже многих лет я неустанно молюсь за Пола. Пусть поначалу это станет актом послушания. И некоторое время ты будешь относиться к этому именно так. Но я скажу тебе, Стивен, одну вещь. Ты не сможешь продолжать ненавидеть Пола, если будешь молиться за него. Бог поможет тебе увидеть, каким человеком может быть Пол, если снова склонит голову. — Сэмюель включил зажигание. — Помни, Иисус принял страдания и умер ради людей, несмотря на то что они еще были грешниками.
— Скоро Полу придется за многое ответить.
По всему было видно — эта мысль не доставляла Стивену удовольствия.
Сэмюель вновь ощутил легкий толчок. Господь ждал от него чего‑то еще.
— Стивен, будь наготове.
— Для чего?
— Пока точно не знаю. Но, по–моему, в скором будущем Пол Хадсон будет нуждаться в нашей поддержке. Думаю, ждать осталось недолго. Когда настанет этот день, мы должны быть готовы сделать то, к чему призовет нас Иисус.
Сэмюель поднял руку на прощание и выехал на дорогу.
Ничто не происходит случайно. Даже импульсивные поступки чаще всего имеют под собой рациональное объяснение. Горячий ветер вновь ворвался в машину, принеся с собой запахи Большой Калифорнийской долины. Чувство полного умиротворения снизошло на Сэмюеля по дороге домой. Необъяснимого, драгоценного умиротворения.
Послание, с которым отправил его Господь, было получено.
* * *Пол слушал членов строительного комитета и чувствовал, как усиливалось отчаяние, поднимающееся откуда‑то из желудка. Все, казалось, идет не так. Вместо того чтобы объединиться, все, напротив, отстранились друг от друга, каждый упорно гнул свою линию. Джеральд Боэм провел уик–энд в районе Ноб–Хилл в Сан–Франциско и посетил богослужение в соборе Милости Господней. Теперь он был всецело поглощен идеей создания лабиринта.
— Мы можем отвести под лабиринт новое многофункциональное помещение.
— Да на что нам это? — Марвин налил себе еще один стакан холодной воды.
— Идея заключается в том, чтобы люди могли пройти духовный путь. В лабиринте будут знаки для остановки на молитву.
Его оппонент презрительно фыркнул:
— Как во время «крестного пути»?[60]
— В католической церкви я подобного не видел.
— Но суть‑то в чем? — не успокаивался другой. — Разве лабиринт по определению не предназначен для того, чтобы ходящие по нему люди заблудились?
— Нет. Я увидел здесь совсем другое. Когда ты доходишь до конца, на тебя нисходит озарение.
— Только потому, что ты прогулялся по выложенному плиткой полу?
— Через каждые несколько футов ты останавливаешься, читаешь инструкции, размышляешь, ну, или следуешь написанному. Затем двигаешься дальше.
— Отдает оккультизмом «Новой эры»[61], — подал голос Пол.
— Вполне возможно, но разве наши усилия не направлены на привлечение приверженцев этой самой «Новой эры»? А писать инструкции ведь будем мы.
— Сколько будет стоить подобный проект? — Марвина всегда интересовала только основа основ — деньги. В этом и заключалась его, казначея церкви, работа.
— Пара тысяч, полагаю. Не более.
— Не более? — фыркнул Марвин. — Мы едва сводим концы с концами. На счету каждый входящий цент.
У Пола на лбу выступили капли пота.
— Я думал, в этом месяце пожертвования были немаленькими. Краска бросилась в лицо Марвина.
— Да. Безусловно, так оно и есть. Я не говорю, что денег у нас не хватает. Просто у нас нет лишних денег, которые можно тратить на новые проекты.
— Что ты хочешь этим сказать? — Лицо Джеральда потемнело. — Что моя идея дурацкая?
— Разве я произнес слово «дурацкая»? Дорогая. То есть обойдется недешево.
— Ладно, — резко прервал перепалку Пол. — Ладно! По крайней мере, над этой идеей стоит подумать, Джеральд. Ты тоже прав, Марвин. Нам следует придерживаться нашего бюджета. Возможно, мы сможем включить этот проект в список важных дел на следующий год.
Полу потребовалось некоторое время, чтобы утихомирить людей, но к этому моменту желудок его уже крутило так, что не было сил терпеть. Эмоции в тот вечер перехлестывали через край. Казалось, члены комитета уже не способны услышать друг друга. Все сошлись только в одном — предстоит много работы.
— Может, на тебя опять снизойдет озарение по поводу увеличения фондов, Джерри? — произнес Марвин воинственным тоном.
— Марвин, — Пол бросил на него укоризненный взгляд, — нам сейчас вовсе не до увеличения фондов.
— На носу Пасха, — заметил Джеральд. — Пожертвования всегда бывают более щедрыми во время Пасхи.
— А что, если на этот раз все окажется иначе? — Марвин всегда предрекал самое неблагоприятное развитие событий. — Мы же не можем дожидаться рождественских пожертвований, Пол?
— А в чем, собственно, проблема? — перешел в атаку Джеральд. — По–моему, на последнем совещании ты заявил, что денег у нас достаточно, чтобы спокойно пережить квартал.
— Ну, я тогда так думал. Но у нас появились непредвиденные расходы.
— Какие расходы? — послышался чей‑то голос.
— Тот парень, что свалился с лестницы. Тиббитсон. Помните? Счета из больницы оказались довольно внушительными.
— А как же страховка?
— Как раз сейчас я занимаюсь этим. Хотя недавно Тиббитсон заявил, что ему в придачу ко всему нужна физиотерапия.
Все заговорили разом.
Полу начало казаться, будто он пожарный, который пытается спасти поле пшеницы от летящих на него искр. Когда стало очевидно, что никто никого не слушает, он с силой хватил кулаком по столу. Пораженные, все вмиг умолкли. Пол постарался улыбнуться.
— Давайте передохнем, ладно? Запишите все свои пожелания, и я тогда смогу их проанализировать. Теперь давайте просто остынем и насладимся пирожными.
— Неплохая мысль. — Марвин взял одно пирожное.
Все дружно согласились.
— На чем я остановился? — продолжил Пол, торопясь отдалиться от темы дискуссии и поговорить о чем‑нибудь более приятном. — Слышал, твоя дочь получила документы о зачислении в колледж, Кэл. С нас подарок.
— Она не будет там учиться, если мое слово хоть чего‑то стоит.
— Почему?
— Она прослушала какую‑то донкихотскую проповедь о значении миссионерской деятельности. Я сказал ей, что могу отправить ее учиться в Южнокалифорнийский университет, но я не собираюсь тратить двадцать пять тысяч долларов в год на то, чтобы она ходила в какой‑то безымянный христианский колледж, а потом зарабатывала меньше, чем почтовые работники. Никогда в жизни!
К концу совещания у Пола жесточайше раскалывалась голова. По пути к автостоянке мужчины разговорились о своих женах, которые этим вечером собрались на вечеринку с ароматическими свечами.
— Ароматерапия — это последний писк моды. С тех пор как Кристин занялась этим делом, она стала грести деньги лопатой.
— Да, моя жена по ее указке жжет эти свечи сутки напролет. Как только я переступаю через порог, могу с точностью определить, в каком настроении она пребывает. Если преобладает лавандовый запах, значит, она пытается успокоиться после какой‑нибудь встряски.
