Георгий Чистяков - С Евангелием в руках

Он, неутомимый читатель, к шестидесяти годам (как и его отец) полностью ослеп и поэтому последние двадцать пять лет своей жизни был начисто лишен возможности не только читать, но и писать. В эти годы он продолжал писать стихи, пытался диктовать прозаические тексты, давал интервью. Получалось всё это не так, как ему хотелось, ибо без книги, прочитанной в библиотеке, глазами и в полном молчании, культуры и реальности в целом для него просто не существовало. «Трагичнейшим из поэтов» назвал Аристотель Еврипида. В Новое время эти слова вполне применимы к Борхесу, который, без сомнения, родился поэтом.

Борхес иногда называл себя евреем, хотя формальных оснований у него для этого не было. Однако, зачисленный в евреи в годы нацизма кем-то из ревнителей чистоты арийской расы, он, считавший себя неверующим, сразу почувствовал, что принадлежать к народу Ветхого Завета, из которого вышел «жезл от корене Иессеова и цвет от него» (Ис 11: 1) по имени Иисус – самая большая из привилегий, которая сегодня может быть предоставлена человеку.

Студент из Германии Габриэль Бунге начинал как специалист по библеистике и древней истории. В начале 1960-х годов после путешествия по Греции он открыл для себя восточное монашество и понял, что должен полностью посвятить себя именно тому пути, по которому прошли когда-то авва Евагрий, Иоанн Лествичник и другие подвижники. Католик по крещению, он становится монахом-бенедиктинцем, а в 1980 году как отшельник поселяется в Швейцарских Альпах, в горах над Лугано, где живет и ныне по строгому древнемонашескому уставу.

Для своей келейной молитвы он пользуется греческим молитвословом, а литургию (ее отец Бунге совершает ежедневно) служит по чину Амвросия Медиоланского, – святого, благодаря усилиям которого в Медиолане и в окрестных городах (в их число входит и Лугано), по словам блаженного Августина, «было установлено петь гимны и псалмы по обычаю восточных областей». Влюбленный в православие, но при этом оставшийся верным Римско-Католической Церкви, в которой он был крещен и воспитан, отец Бунге открывает в недрах ее истории и ее традициях глубочайшее родство с христианским Востоком и его аскетической практикой.

Как подчеркнул во введении к русскому переводу книги Бунге «Скудельные сосуды» (на русском языке она вышла в Риге в 1999 году благодаря усилиям Наталии Большаковой) ее переводчик отец Владимир Зелинский, «он остается католиком, следуя уставу преподобного Бенедикта, но “жительствуя”, молясь и веруя при этом подлинно православно. И внешним “иконным” обликом, и духовным складом он напоминает одного из тех древних (почти забытых у нас) латинских монахов, имена которых можно во множестве найти и в наших святцах».

Книга отца Бунге, в сущности, представляет собой мудро составленный сборник святоотеческих комментариев к новозаветным текстам о молитве, цитат из аввы Евагрия и Иоанна Кассиана, которых автор, кажется, любит больше остальных, из Варсануфия и Иоанна, Климента Александрийского и Макария Великого. В самом начале отец Бунге спрашивает самого себя о том, что такое «медитация». Это латинское слово, многократно встречающееся в псалмах и других библейских текстах, как они переведены в Вульгате блаженного Иеронима, широко употребляется в латинской аскетике, однако, подчеркивает Бунге, нельзя забывать о том, что им передается греческое μελέτη, означающее прежде всего «упражнение» или «повторение». Речь здесь идет о «постоянном повторении вполголоса определенных стихов или целых отрывков из Священного Писания с целью постижения их внутреннего сокровенного смысла». Вдумываясь в данное отцом Бунге безупречное, с точки зрения его укорененности в святоотеческом предании, определение медитации, понимаешь, что оно восходит к библейским рекомендациям из книги Второзакония: повторять слова, «которые Я заповедую тебе сегодня», постоянно – «сидя в доме твоем и идя дорогою, и ложась и вставая» (6: 6–7).

На самом деле «Скудельные сосуды» – это не просто руководство для такого способа молитвы, но его опыт, текст от начала до конца богословский и в то же время лирический. Его лиризм мог бы показаться странным, если бы не литургическая лирика Иоанна Дамаскина или Космы Майюмского, их тропари, стихиры и каноны, если бы не Покаянный канон Андрея Критского, о котором просто невозможно сказать, чего в нем больше: богословия или поэзии. Именно таким молитвенником и аскетом, богословом и поэтом одновременно предстает перед нами отец Габриэль Бунге.

Что такое непрестанная молитва? По какой причине Иисус говорит «встаньте и молитесь» (Лк 22: 46), что вообще представляет собой молитвенное стояние и почему «западный человек сегодня уже не преклоняет колен во время молитвы, но сознательно принимает наиболее расслабленную и удобную позу, тогда как православный христианин даже и сегодня молится по большей части стоя»? Существует ли особое соотношение между состоянием души и положением тела? Каков духовный смысл поста, и почему Иисус то предстает перед нами постящимся в течение сорока дней, то человеком, который «любит есть и пить вино» (Мф 11: 19)? Вот те основные вопросы, которые задает своему читателю брат Габриэль.

Отвечая на эти и подобные им вопросы, автор «Скудельных сосудов», исходя из своего многолетнего опыта молитвы и монашества, а главное, служения литургии, показывает, до какой степени тесно связано всё то, что говорят древние отшельники и аскеты, с Евангелием и непосредственно с проповедью Спасителя. Сопоставляя монашеские уставы и традиции разных эпох, описывая молитвенный и аскетический опыт святых и праведников, отец Бунге приходит к выводу о том, что «в духовной жизни “правило” никогда не бывает жестким и навсегда связующим законом. Правильным путем, – говорит он, – становится тот, который человек совершенно свободно выбирает для себя ради славы Божьей и спасения своей души».

Русское издание «Скудельных сосудов» проиллюстрировано замечательными рисунками Франческо Риганти, динамизм которых удивительно хорошо подчеркивает мысль о динамизме богообщения и молитвы, – в сущности, главную в книге брата Габриэля Бунге. Отталкиваясь от иконы и средневековой книжной миниатюры, художник создает рисунки, укорененные в традиции, абсолютно современные и вместе с тем во многом детские. Он как бы высвечивает древнее утверждение, согласно которому аскетическое житие – это творчество, греческое τέχνη. Но не в плане его техники, о чем так любят говорить современные исследователи исихазма и вообще монашества, а в смысле той духовной свободы, с которой ищет аскет не растворения в Абсолюте (как это бывает в духовных практиках нехристианского Востока), но именно личной встречи с Богом на путях φιλοκαλία, то есть любви к той красоте всего Божьего, что описана в первой главе книги Бытия: «И увидел Бог свет, что он хорош» (ст. 4) и так далее. Прилагательное «хорош» (еврейское тов), повторенное на первой странице Библии семь раз, на греческий язык в Септуагинте переведено словом καλός – «прекрасный».

С точки зрения Габриэля Бунге, «в самой практике молитвы становится видимым то, в чем состоит сущность христианина, как стоит верующий перед лицом Бога и своего ближнего». Бунге замечает, что молитва обладает огромной богословской значимостью. «Перефразируя известную поговорку, – пишет он во введении к своей книге, – вполне можно было бы сказать: скажи мне, как ты молишься, и я скажу тебе, во что ты веруешь».

Теме, поднятой отцом Бунге в книге его молитвенных размышлений в почти художественной форме, посвящен и серьезнейший, академического типа труд священника Фомы Шпидлика из Папского Восточного института «Духовная традиция восточного христианства», написанный по-итальянски, но вышедший и в русском переводе в Москве в 2000 году в издательстве «Паолине». Один из старейших специалистов по христианскому Востоку и блестящий знаток путей русского духовного делания, уроженец Моравии, славянин и в то же время католик по рождению, отец Фома написал книгу, в которой, как он сам подчеркивает в подзаголовке, дается систематическое изложение православной аскетики.

Аскетика – это всегда совместная работа самых разных отцов и подвижников, передающих друг другу накопленный ими опыт, а не труд одного, пусть даже самого блестящего (как, например, Фома Аквинский) богослова. Такой же «братский» характер присущ, как подчеркивает отец Шпидлик, и науке об аскетике. «У истоков нижеследующих страниц, – пишет он во введении к своей книге, – стоят курсы лекций, прочитанных в Риме отцом Иринеем Озером, инициатором преподавания на Западе духовной традиции Востока».