Но если вы познали любовь, которая находится по ту сторону секса, в которой секс просто исчезает, и вся половая энергия преображается в экстаз, тогда «Любовь есть Бог» будет значить для вас другое.
Поэтому аналогия зависит от вас. И книгу аналогий подобную Лао-цзы нужно читать и перечитывать — это работа всей жизни. Вы не можете просто прочесть ее и выбросить. Это сокровище, которое нужно нести с собой, это работа всей жизни, дисциплина всей жизни для того, чтобы войти в эту аналогию.
Логика искусственна. Вы можете понять Аристотеля, это не трудно. Но столкнувшись с Лао-цзы, вы можете сначала и не заметить что в нем что-то есть, но постепенно он начинает преследовать вас. У него женская привлекательность. Постепенно он ухватится за ваше существо, нужно только позволить. В логике вы должны драться: в аналогии вы должны сочувствовать, позволять ей, только тогда она может расцвести. Только глубоко сочувствуя и уважая, веря и доверяя, можно понять Лао-цзы. Иначе нельзя.
Если вы идете к Лао-цзы через ум, вы никогда до него не дойдете. Вы будете ходить вокруг да около и никогда не коснетесь его существа. Идите к нему через сердце. Аналогия для сердца, логика для ума.
Лао-цзы больше поэт. Помните это. С поэтом вы не спорите. Поэзию вы слушаете, впитываете, жуете, пропускаете ее внутрь своего существа, позволяя стать ей частью вашей плоти и крови, перевариваете ее. Вы забываете слова, совершенно забываете поэзию, но аромат ее становится частью вас. Вы можете не помнить о чем пел поэт, но песня остается: привкус и аромат, значение ее входит в вас. Вы оплодотворяетесь.
Лао-цзы можно понять только если вы оплодотворяетесь им. Позвольте это. Отворите двери. Он даже не будет стучать, потому что он не агрессивен. Он не будет пытаться спорить, потому что он не верит в доказательства. Он вовсе не существо ума, он полностью существо сердца. Он прост, у него аналогии крестьянина, но они существенны, сияющи и полны жизни. Если вы ему позволите, вы вдруг преобразитесь, достаточно понимания, понимания сердцем, и он преобразит вас.
Кроме того, нужно не забывать что Лао-цзы не религиозный человек в обычном смысле. Он не теолог. Он вовсе не религиозный в том смысле, в котором вы понимаете это слово. Он никогда не ходил в храм, никогда не поклонялся, потому что он считал что все бытие есть храм, и вся жизнь есть поклонение. Он представляет собой цельное существо. Он не разделяет жизнь, он живет в ней как в неделимой реке.
Вы разделяете: каждую неделю ходите в церковь и уделяете ей один час. Воскресенье — религиозный день, и постепенно, религия становится воскресным занятием, остальные же шесть дней от нее свободны. Очень хитро. Воскресенье — выходной, религиозный день, когда вы не работаете. Когда вы не работаете, вам легко быть честным, когда вы не в цехе, а отдыхаете на солнце или слушаете проповедь в церкви. В этом нет проблемы. Шесть рабочих дней создают проблему, когда вы не можете быть религиозным. Поэтому это просто фокус. Воскресенье — это уловка чтобы избежать религии. Вы создали в своей жизни герметические отделения. У религии есть свое место в воскресенье, а остальные шесть дней вы совершенно от нее свободны.
Будь то индусы, мусульмане или христиане, у каждого свой метод избежать религии. И это люди, которых вы называете религиозными! Они — это те, кто избегает религию. Они ходят в храм и молятся. Посмотрите на их лица во время молитвы. Они выглядят так красиво. Но когда они выходят из храма они уже не те. Они другие.
У Толстого есть рассказ. Собственно он описал случай, который произошел в действительности.
Толстой рано утром отправился в церковь. Было еще темно и он весьма удивился, встретив там самого богатого человека города, молящегося и исповедующегося перед Богом, называя себя грешником. Конечно, Толстого это заинтересовало. А богач перечислял свои грехи: каким он был неверным и обманывал жену, о своих любовных связях с другими женщинами, женами других.
Толстого это заинтриговало. Он подошел ближе. А богач с большим смаком исповедовался Богу: «Грешен я и если ты мне не простишь, нет мне жизни. А как я эксплуатирую и граблю людей! Грешен я и не знаю как себя изменить. Пока твоя благодать не снизойдет, нет для меня жизни». Говорил и рыдал.
И вдруг он ощутил что рядом кто-то был. К этому времени начало уже светать, и когда он взглянул и узнал Толстого, он очень разозлился и сказал: «Запомните! Это все я говорил Богу, а не вам. Если вы об этом кому-то расскажете, я подам на вас в суд за клевету. Вы ничего не слышали. Это был личный разговор между мной и Богом и я не знал что вы здесь».
Одно лицо перед Богом и совершенно другое перед остальным миром... Религия — геометрическая емкость. Это фокус чтобы избежать ее, способ быть религиозным вовсе не будучи им, обман.
Лао-цзы вовсе не религиозен в этом понимании. Он прост и даже не осознает что он религиозен. Ибо как может религиозный человек осознавать что он религиозен? Религия для него как дыхание. Вы начинаете осознавать что дышите только тогда, когда что-нибудь происходит: когда трудно дышать, когда у вас астма или какое-нибудь другое расстройство. Иначе вы никогда не замечаете что дышите. Вы просто дышите, ведь это так естественно.
Лао-цзы религиозен естественно, он даже не осознает этого. Он не похож на ваших святых, которые занимаются религией. Нет, он не занимается ею, он позволил всеобъемлющему завладеть им. Он живет ею, а не занимается. Религия для него не предмет, а глубокое понимание.
Это не что-то, навязанное снаружи, это нечто, что течет изнутри. Меж ним и религией нет никакого пространства.
Он не религиозен в вашем понятии. Он не святой, потому что никогда не занимался святостью. Не в его характере было принуждать себя к этому. У действительно религиозного человека нерелигиозный характер. Он не может его иметь, так как характер — это изобретение нерелигиозное. Попытайтесь понять: вы развиваете характер потому что боитесь своего существа, вы развиваете мораль потому что боитесь внутренней аморальности, вы принуждаете себя к определенному образу потому что знаете, что если станете жить непринужденно и естественно, то станете грешником, а не святым. Вы боитесь своего существа и везде навязываете себе характер. Характер — это панцирь, он защищает вас от других и от себя самого. Это крепость, в которой вы поселяетесь. Вы говорите правду не потому что познали от этого блаженство, а потому что вас научили, что в противном случае вы окажетесь в аду.
Ваши теологи пытались изобразить Бога как величайшего садиста , бросающего людей в ад, в огонь, в кипящую смолу. Такой Бог похож на садиста. Ему нужно лечиться у психиатра, так как похоже, что он величайший садист.
Вы боитесь ада и стремитесь в рай, который похож на морковку, постоянно висящую перед вами. А ваш характер — это просто приспособление между адом и раем, защита против ада и усилие достичь цели — рая. Как вы можете быть религиозным, если вы так боязливы и честолюбивы?
Религиозный человек не честолюбив. Честолюбие — это первое что пропадает у человека, потому что честолюбие означает быть в будущем, а религиозный человек всегда здесь и сейчас. Он существует в настоящем, не заботясь о будущем. И он ничего не боится. Чего ему бояться, если он живет так всеобъемлюще? Страх приходит потому что вы живете не целостно. Вы вовсе не жили, потому и страх.
Попытайтесь понять главное. Почему человек боится смерти? Разве вам известно что смерть это плохо? Откуда вы можете знать пока не умерли? Разве вам известно что смерть будет хуже жизни? Откуда вы можете знать? Может быть она лучше чем жизнь. Почему вы боитесь смерти не зная этого? Как можно бояться неизвестного? Мне кажется, это невозможно. Можно бояться только известного. Как вы можете бояться того чего вы совсем не знаете? Нет, вы не боитесь смерти и напрасно приписываете ей свой страх. В действительности вы боитесь смерти потому, что не могли жить и ваш страх относится к непрожитой жизни. Вы боитесь что не смогли жить, любить, а смерть приближается, которая все прекратит. Вас больше не будет, а вы не смогли любить.
Вы похожи на дерево, не успевшее расцвести и к которому идет дровосек. Дерево чувствует страх, не зная что должно произойти. Страх идет не от смерти, а от чего-то, что еще не случилось. Дерево знает, что оно еще не расцвело и не дало плодов. Оно еще не видело весны, не танцевало с ветром, не любило, не жило. Эта непрожитая жизнь порождает страх. Придет дровосек и будущего не будет. Смерть означает отсутствие будущего. Прошлое ушло, будущего нет, а настоящее такое узкое. Вами овладевает страх и вы дрожите.
Страх всегда из-за непрожитого. Если вы жили всеобъемлюще, вам нечего бояться. Если смерть придет ко мне прямо сейчас, я готов. Я жил. Нет ничего недоделанного, все завершено. Смерть не может разрушить. Если бы что-то было недоделано, тогда я хотел бы, чтобы смерть немного обождала, но все завершено. Утром я принял ванну, поговорил с вами, что должно было случиться — случилось. Я полностью готов. Если придет смерть, я готов. Я даже ни разу не оглянусь, потому что не на что смотреть, все завершено. Как только что-нибудь завершено, вы от этого освобождаетесь. От действительно прожитой жизни становятся свободными. От непрожитой жизни вы никогда не можете освободиться. Вы можете уйти в пещеры, в Гималаи, в Тибет, куда-нибудь еще, но вы никогда не будете свободными, с вами всегда будет страх.
