Каждый человек изначально является буддой, даже если сейчас он этого не осознает. Он осознает это позже (это может случиться еще при твоей жизни или когда ты уже умрешь) и поклонится тебе до земли, с чувством глубокой благодарности и уважения. Ведь ты дал ему ключ, открывающий двери бытия.
Риндзай не соглашается с Пухуа. Подход Пухуа слишком утилитарен: «Какой смысл говорить все это людям, чей ум не способен воспринимать?» Но ведь то, чего ты не можешь осознать сейчас… тебя может осенить внезапно — посреди ночи. Осознание может прийти неожиданно, когда ты безмолвствуешь. Внезапно ты увидишь то, что от тебя до сих пор ускользало.
Неважно, что это ускользнуло от тебя вчера вечером и стало понятным лишь сегодня утром, — когда бы ни пришло осознание, оно всегда — своевременно.
Позиция Риндзая — позиция великого мастера.
Мне вспомнилось одна притча Иисуса. Пухуа, очевидно, согласился бы с этой притчей:
«Не разбрасывайте свои семена; они могут упасть на камни, они могут упасть на дорогу, они могут упасть у края поля, где ходят люди. Конечно, они могут дать всходы, но эти всходы все равно погибнут. Сейте свои семена лишь в очень хорошую землю»[1].
Пухуа согласился бы с Иисусом. Но подобные заявления рождаются не от щедрости души, не от душевного избытка, не от энергии, переполняющей тебя. Они — плод скупости.
Риндзай говорит: «Не заботься об этом, даже камень может стать плодородной почвой. Не беспокойся: чем больше даешь, тем больше получаешь. Даже если семя упадет не на ту почву, ничего страшного. Не будь слишком разборчивым — кто ты такой, чтобы выбирать достойных и недостойных? Кто ты такой, чтобы судить об этом?»
Риндзай прав. И все же, хотя Пухуа кажется безнадежным прагматиком, его роль в этой истории немаловажна.
На заявление Риндзая «Переворачивая стол, ты поступаешь грубо» Пухуа отвечает: «Слепец! Что общего имеет будда-дхарма с грубым или утонченным?»
Это так — Будда-дхарма не имеет ничего общего с грубым и утонченным. Будда-дхарма — превыше и того, и другого. И тут Риндзай показал язык — просто чтобы посмеяться над Пухуа, не отрицая его правоты.
Да, это очень странная история. Странная в том смысле, что Пухуа совершенно прав в практических вопросах, но правота Риндзая стоит еще выше. Оба правы, но правы в различных контекстах.
Риндзай делится с другими от избытка. Он — словно туча, проливающаяся дождем, ему не важно, где упадет вода, — он просто не может оставлять ее в себе.
Пухуа тоже прав, но его правота — на порядок ниже. Он говорит: «Ты должен делиться своими откровениями лишь с теми, кто способен тебя понять». Но если будды станут скупыми, в головах у людей случится меньше взрывов — иногда детонация может произойти и в голове случайного человека.
Жизнь — загадочная штука. Иногда человек ищет истину долгие годы, и при этом удаляется от нее все дальше и дальше. В то же время случайный прохожий, приблизившись к мастеру, может воспламениться.
Никто ничего не знает наверняка. Никто не вправе судить других. Если ты обладаешь истиной — делись ею даже с камнями. Даже камни когда-нибудь станут буддами. Делись со всеми — и со слепыми, и с глухими. Каждый должен стать буддой. Сколь бы человек ни блуждал, однажды он найдет свой путь. Ты должен осознать свой потенциал и свою сущность.
Иккю писал:
В сандалиях из соломы,
одинокий и тощий —
лишь столб идет со мной,
аккомпанируя моей песне.
Кричит кукушка,
в моем сердце весна.
Иккю говорит: «Я нищий — В сандалиях из соломы. На мне только соломенные сандалии — одинокий и тощий — лишь столб идет со мной». Что за столб? В дзэн сознание называют «столбом». Лишь столб идет со мной, аккомпанируя моей песне. Кричит кукушка, в моем сердце весна.
Не важно, богат ты или беден, не важно, император ты или нищий. Важно, что ты обладаешь столбом сознания — все твое существо озарено изнутри, в тебе нет мрака. Тогда вокруг тебя — весна, тысячи цветов расцветают.
Это великое достижение дзэн — в тот самый миг, когда человек обретает просветление, радуется все бытие. Вся вселенная ликует, если хотя бы одно существо обретает просветление. Птицы щебечут, деревья веселятся, небо исполняется любви, оно проливается дождем.
Когда просветление придет к тебе, ты осознаешь, что всегда был желанным гостем бытия. Твоя весна началась.
Вопрос первый.
Маниша спрашивает:
Если говорить о суфизме… Где может найти свое место приверженец суфизма, когда путь сердца уже позади?
Маниша, приверженец суфизма может найти свое место где угодно. Конечно же, контекст меняется. Когда суфий посвящает себя Богу как аль-Хилладж Мансур, он тут же начинает кричать: «Я — Бог!» Верующий исчезает в Боге. Но Бог — всего лишь гипотеза, и потому суфий просто-напросто начинает жить в галлюцинациях, в проекциях своего ума.
Приверженец дзэн свободен от всяческих гипотез, он не посвятил себя Богу или же какой-то другой фикции. Он предан живому человеку — своему учителю. Это — не фикция, это — контакт двух существ.
Не думай, что в дзэн не может быть приверженцев. Приверженность дзэн истинна. В суфизме же это всего лишь воображение. Приверженец суфизма блаженствует среди цветов своего воображения, он похож на пьяного. Не случайно в суфизме есть вино и саки — женщина-виночерпий. Бог там тоже имеет вид женщины. Человек, глубоко проникнувшийся суфизмом, кажется почти сумасшедшим. Он весел — пляшет и поет; им управляет воображение.
Если человек возбуждается от алкоголя или марихуаны и начинает петь и плясать, неужели его переживания имеют какое-то особое религиозное значение? Это — химия; когда химия выходит из организма, человек возвращается на землю в еще более плачевном состоянии, чем прежде. Воображение — это выброс опьяняющих веществ в организме.
Вот почему я заявил вчера Колеману: «Приведи ко мне суфия, и через час я опущу его на землю».
Известны случаи, когда люди, находясь под воздействием ЛСД, считали, что могут летать. Они были настолько в этом уверены, что прыгали с семнадцатого этажа. Дело не в храбрости этих людей, просто они галлюцинировали. Конечно, они разбивались в лепешку.
Суфизм опьяняет очень легко. Однако приверженец суфизма, ставший на путь дзэн, не теряет себя, он попадает в новый контекст. Теперь он стремится приблизиться к живому учителю, а не к гипотезе Бога. В отличие от учителя, к Богу можно приблизиться только в воображении. И ты не знаешь, какова сила воображения. Рамакришна изведал много путей. Он был первый искатель в истории человечества, который решил изведать многие пути, чтобы убедиться, действительно ли все они ведут к одной точке. Итак, он испробовал все, что было тогда доступно в Бенгалии. Существует секта, члены которой верят, что лишь Кришна является мужчиной, все остальные боги-женщины. Рамакришна решил изведать и этот путь. Это путь чистого воображения.
В течение шести месяцев Рамакришна жил как женщина. Его ученики были потрясены, увидев, что он начал ходить подобно женщине. Но это еще не все: у него выросла грудь, как у женщины. Но и это еще не все: у него начались месячные. Даже врачи не могли поверить в это. Ученики Рамакришны попытались скрыть этот факт от посторонних, чтобы их учитель не стал посмешищем. Они убеждали его сменить путь: «Ты зашел слишком далеко!» И ему потребовалось около полугода, чтобы вновь стать таким, как прежде. Такова сила воображения.
Воображение — вовсе не пустяк. Оно обладает огромной силой. Если ты отдашься во власть своему воображению — все религии знают это, — ты увидишь Кришну или Христа. Но и Христос, и Кришна — всего лишь проекции. Если хочешь увидеть Кришну, достаточно напрячь воображение — и он появится. Но при этом ты оказываешься в ловушке собственного ума.
Приверженец любой иной религии предан Богу; лишь в дзэн приверженность относится не к гипотезе, а к реально существующему живому учителю. Если хочешь познать истину, избегай воображаемого.
А вот и пришло время Сардара Гурудаяла Сингха. Где же он? Анандо, посылай луч!
(Анандо направляет в сторону Сардара коробочку, раздается звук сирены.)
Нет, я думаю, бомба лучше!
(Анандо нажимает кнопку, и в аудитории раздаются звуки взрывов.)
Берт Отрыжка заподозрил свою жену, Несравненную Люси, в супружеской неверности и нанял частного детектива, Манфреда Легаша, следить за ней.
Манфред идет по следу Люси, заходя в бары и ночные клубы. К утру Легаш приходит к Отрыжке с отчетом:
— Я следовал по пятам за вашей женой. Вначале я зашел в бар «Мартовские коты», но она смылась, оставив меня с носом. Затем я догнал ее в ночном клубе «Дрянной джаз», и она снова оставила меня с носом.
