Просто станьте немного терпеливым. Вот почему прибегают к помощи Востока. На Западе трудно замедлить бег, и вся жизнь протекает на такой большой скорости, что вы не можете замедлить бег — иначе вас просто выбросит за борт центробежная сила, вы станете изгоем, окажетесь в одиночестве и никого рядом.
Жизнь движется медленно. В старые времена, когда на всей Земле жизнь текла медленно, понять себя было очень легко, потому что вы могли видеть легко. Вы закрывали глаза и видели большие пространства между двумя мыслями, такие же обширные, как между двумя атомами.
Я слышал один рассказ о будущем. Какой-то человек путешествовал. И вот он прибыл на нужную станцию. Он позвал много носильщиков. Другие пассажиры стали удивляться, зачем ему столько носильщиков, когда при нем не видели иного багажа кроме спичечной коробки и пачки сигарет. Почему же он зовет их?
Он созвал дюжину носильщиков и сказал: «Отнесите эту спичечную коробку». Все рассмеялись, но... в коробке была целая машина. Спрессованная.
Ученые заявляют, что и слона можно спрессовать, потому что атомов у слона мало, а больших промежутков много. Так же как и хлопок, можно спрессовать и слона, и он уместится в спичечном коробке. Можно спрессовать целый железнодорожный вагон. Надо вынуть промежутки, и тогда его можно поместить в спичечную коробку, и это будет самый легкий вид транспортировки.
Человека тоже можно спрессовать. И когда-нибудь это сделают, потому что, если вы захотите путешествовать на Марс или Луну, будет очень трудно перевезти так много народу, так как это слишком дорого. И единственный способ: сначала спрессовать пассажиров, а достигнув Луны, надуть их опять.
Существует огромное пространство. И в каждом человеке, не только в Сушиле, есть большое пространство, и его можно вынуть. Человека можно спрессовать. Все звезды и планеты могут быть спрессованы до размеров небольшой комнаты, если из них вынуть пространство. В целом мире много пространства, но мало атомов.
Тогда возникает другая проблема. Если вы обратитесь к атомам, то найдете в них также большие пространства. Между атомами огромное пространство, и в атомах между электронами опять найдете большое пространство.
Теперь ученые немного напуганы всем этим. Материя полностью исчезла. В начале века они объявили, что Бог — мертв, но Бог — жив. Все, что произошло за пятьдесят лет, так это то, что материя погибла. Они упорно изгоняли материю, они изгоняли материю из молекул до атомов, из атомов — до электронов, и неожиданно оказались в пустоте — материи нет.
То же самое произошло на Востоке: мы никогда не заботились о материи, мы заботились о душе, и мы выгнали душу из тела в разум, из разума — в сущность. Потом настал момент, когда все исчезло, осталась только пустота. Вот что я имею в виду, когда говорю: «Вы несущность, анатта». Вот что говорит Будда: «Ничто не существует внутри вас, только бесконечная пустота».
Физика достигла того самого момента, которого метафизика достигла прежде нее, — пустоты. И кажется, что пустота — это не абсолютное ничто, наоборот: теперь мы понимаем, что пустота — это состояние всего сущего, несущность — состояние сущности: явное и неявное. Когда вещь становится явной, тогда это материя; тогда она становится неявной — это пространство. Когда что-то становится явным, это эго, когда что-то становится неявным — это не-сущность, анатта.
Материя — это скопление атомов, а эго — это скопление мыслей; если вы углубляетесь в материю, она исчезает; если вы углубляетесь в мысли, эго исчезает. Тогда кто же движется? Никто, но движение существует. Движение продолжается из одной жизни в другую, но там нет того, кто движет, есть только скопление мыслей.
Вы когда-нибудь наблюдали, как умирает человек? Вероятно. В следующий раз, когда услышите, что кто- -то умирает или умер, пойдите и посидите рядом; постарайтесь ощутить, что происходит. Если вы будете наблюдать, как человек умирает, вы почувствуете, что в вас многое происходит, потому что умирающий освобождает все свои мысли. Этот дом больше ненадежный, в нем опасно оставаться, он может в любой момент рухнуть, потому все покидает его. Все мысли уносятся ветром. Если умирает хороший человек, сидя рядом с ним, вы ощутите внезапно что-то доброе в себе; если умирает плохой человек, вы вдруг почувствуете, как в вас пробуждается скверна. Если умирает злой человек, вы почувствуете, что становитесь злым; если умирает святой, вы вдруг почувствуете, как в вас поднимается чистота, о которой вы раньше не подозревали. Умирающий создает вокруг вас всю атмосферу — его мысли движутся, скопление мыслей движется, как стая птиц. Вскоре они опустятся в другое лоно — куда-то, где двое будут предаваться любви.
Во всем мире в каждый миг миллионы людей предаются любви. Они - благоприятная возможность для этого скопления мыслей войти в лоно, получить новый дом. Если вы до момента смерти поняли, что мысли разделены, между ними безграничное пространство, интервалы; если, пока вы были живы, эго растворилось и вы узнали, что эго нет, ничего подобного «мне» внутри, — тогда вы умрете без желания родиться вновь, потому что вы знаете, что это напрасно. Все желания исчезают, когда вы знаете, что там нет эго. У вас нет желания, вы просто умираете. Без прилипчивой силы желания мысли были освобождены, но они не могут создать скопления мыслей.
Липкая сила желания склеивает одну мысль с другой и создает из них целое. Если желания нет, мысли исчезнут, они двинутся в безбрежное небо, и вы исчезнете полностью.
Это исчезновение есть нирвана, но это нужно знать до того, как вы умрете. Нужно умереть раньше смерти. Все искусство религии — это искусство умирать, но подразумевается искусство жить, потому что вы можете правильно умереть, если правильно жили. Когда я говорю «правильно», я имею в виду хорошую жизнь; когда я говорю «правильно», я имею в виду созерцательную жизнь. Когда я говорю «правильная жизнь», я не имею в виду моральную жизнь, а очень-очень чуткую, осознанную, восприимчивую жизнь.
Это трудно до тех пор, пока вы не войдете внутрь себя и не узнаете, что там никого нет. Невозможно будет понять, как вы прошли через столько жизней без кого-либо внутри, до тех пор пока вы не войдете внутрь себя.
Вы когда-нибудь видели охваченный огнем город? Вы видели, что с одного дома огонь перебрасывается на другой? Почему он скачет с одного дома на другой? Из-за ветра. Если нет ветра, он не сможет перекинуться на другой дом. Просто пламя безо всякого горючего скачет с одного дома на другой, и на крыльях ветра оно переносится. Пламя абсолютно нематериально, через секунду его больше здесь не будет. Оно скачет, охватывая весь дом, и весь дом сгорает.
То же самое, что бы вы ни называли своей душой — это не что иное как огонь желания. Когда человек умирает, желание должно родиться опять; желание не умирает — это ветер; скопление мыслей на крыльях этого ветра-желания перебрасывается в другое лоно, в другой дом.
Если вы поймете это в течение жизни, тогда не будет ветра, чтобы носить вас куда-то, желания больше не будет. Мысли исчезнут в бытие в качестве индивидуальных атомов, и вы никогда больше не родитесь. И тогда бытие и вы станете одним целым и не будет необходимости отделяться опять и опять, не будет необходимости страдать опять и опять; отделение — это страдание.
Четвертый вопрос:
«Сказано, что ученик должен иметь уважительные манеры и уважительное отношение к своему Мастеру, но мне часто хочется задать игривые, шутливые и неприличные вопросы. Не значит ли это, что мне недостает уважительности и «шрадха», доверия?»
Это зависит не от вопроса, а от спрашивающего. Вопрос сам по себе не так существен. Можно задать игривый, шутливый, неприличный вопрос при глубоком уважении. В этом нет проблем. В самом деле, как вы можете задать такой вопрос без глубокого уважения? Если вы любите Мастера и любите глубоко, вы уважаете его и глубоко уважаете; тогда вы вольны спрашивать его о чем угодно.
Это зависит от спрашивающего, а не от вопросов. Если спрашивающий глубоко любит и доверяет Мастеру, тогда ему все позволено. Он может задать любой вопрос. Если у спрашивающего нет доверия, он может задать любой серьезный и уважительный вопрос, но это будет внешнее уважение, в глубине души уважения нет.
Старайтесь понять особенность вопрошающего сердца.
Если есть доверие, что бы вы ни спросили, будет хорошо. Если доверия нет, тогда что бы вы ни спросили будет плохо. Вы можете спрашивать все что вам угодно, но перед тем как спрашивать, постарайтесь разглядеть внутри себя, почему вы спрашиваете. Если есть доверие, оно все делает праведным; на Востоке доверие так глубоко укоренилось, что ученики задавали такие вопросы, которых на Западе вы и вообразить не могли.
Никто на Западе не может вообразить себе такой вопрос об Иисусе, какой люди на Востоке задавали о Будде.
