Причём любил поучать не только своё «стадо», но и обычных мирян, выставляя себя в свете жестокого и непримиримого сторонника христианства, вдалбливая им, что «тот, кто хвалит чужую веру, ходит близ ереси». И при этом часто повторял слова Агапита: «Бог един и едина вера в него!». Но если Агапит рассказывал ученикам о единой, внутренней вере к Богу, свойственной для любого существа человеческого, стремящегося к Нему, чему, собственно говоря, и учил Иисус, то Феодосий перекручивал эти слова с позиции религии, эгоизма своего Животного начала, мол, только моя вера истинна, остальные все недостойные. Особенно он любил поучать богатых, зачастую бывая у них на пирах и в гостях. Он вообще вменил себе, что его долг − это поучать князей, а их − слушать его поучения, то есть обладать властью над властьимущими. О таких людях-«фарисеях» сказано в том же Евангелие: «Все же дела свои делают с тем, чтобы видели их люди; расширяют хранилища свои и увеличивают воскрилия одежд своих». «Также любят предвозлежания на пиршествах и председания в синагогах». «И приветствия в народных собраниях, и чтобы люди звали их: «учитель! учитель!» Но сказано же: «А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель − Христос, все же вы − братья». «И не называйтесь наставниками, ибо один у вас Наставник − Христос» «Больший из вас, да будет вам слуга: ибо кто возвышает себя, тот унижен будет; а кто унижает себя тот возвысится».
И тут Татьяна, которую, видимо, больше всего задели слова о единой вере, промолвила:
− Что-то я не пойму разницу между словами Агапита и Феодосия о вере единой. По-моему Феодосий был прав. Как говорила моя бабушка, надо верить только в христианство, ибо это единая вера, приводящая к Богу.
− Ну вот видишь, твоя бабушка считает это так, потому что она родилась и выросла в христианской среде. А бабушка где-то в Средней Азии будет, естественно, рассказывать свой внучке, что единственно правильная вера − это мусульманство. Бабушка-китаянка − будет же уверять, что это буддизм, и так далее. Но всё это лишь внешние условности, приводящие, в конечном счёте, при полном переходе человека на позитивную волну, то есть на доминацию агатодемона (а не на поддержке агрессивного фанатизма какодемона), всё это приводит человека к одному и тому же внутреннему результату. И зачастую человек даже не ведает о тех процессах, которые происходят в нём. Он лишь начинает понимать, что такое истинная вера в Бога, чувствовать необыкновенный духовный прилив сил. То есть все, кто истинно верит в Бога, как бы они Его не величали, в конечном счёте, приходят к одной и той же двери и переступают один и тот же порог. Сказано, что множество дорог ведут к Богу, да врата узки.
− Нет, я, например, вроде так всё понимаю, − стал рассуждать Костик. − Но если честно признаться, то по большому счёту трудно во всё это поверить… Но вот хотя бы за того же Агапита, что в нём пребывал сам Дух Святой. Как он вообще выглядит тот Дух Святой? И неужели это было так важно для Руси? И почему до сегодняшнего дня я нигде об этом не слышал и не читал? Почему до нас дошли именно те истории, которые, как ты говоришь, во многом перекручены? Кому же тогда вообще верить? И если есть Бог, то почему он допускает, что над святыми издевались, Христа распяли, про Агапита правду скрывали…
Сэнсэй устало вздохнул и спокойно ответил:
− Не пытайся понять дела божьи, кои во многом скрыты от людей. Это равносильно попытке муравья проглотить слона. Человеческий мозг очень ограничен. Человек не воспринимает элементарного: как он слышит, как он видит, как он думает, как живёт и кто он вообще есть на самом деле. Он даже не знает, по большому счёту, что такое смерть. Я уже не говорю о том, что он не может понять своим ограниченным мозгом, что такое бесконечность Вселенной. Единственно, что может человек − это верить или не верить.
− Нет, ну как это верить или не верить? − возразил Костик, втянувшись во вкус спора. − Для любой веры нужны доказательства, в том числе и веры в Бога.
− Доказательства говоришь?! − голос Сэнсэя словно изменился. − Подойди к зеркалу и внимательно посмотри на себя. И если ты веришь, что ты случайное соединение аминокислот, приведшей, в конечном счете, к мутации обезьяны, из-за которой она стала разумной, тогда зачем тебе искать Бога? Пойди на рынок, купи банан и наслаждайся жизнью. А если с этим не согласен и веришь, что ты чудесное творение Бога, то как ты можешь требовать от Бога доказательств Его существования?! Кто ты и кто Бог?
Сэнсэй говорил с такой силой во взгляде и голосе, что Костик даже невольно опешил, весь съежившись и быстро потупив свой взор. Казалось, в этот момент он готов был провалиться сквозь землю. Возникла недолгая пауза.
− Да уж, − проговорил Николай Андреевич, нарушая тишину. − Получается, Феодосий служил Кесарю, а Агапит − Богу.
− Совершенно верно, − ответил Сэнсэй вновь ровным привычным голосом. − Вот с тех времён и пошло разделение в Лавре. Одни монахи совершали истинные духовные подвиги, в том числе подвергая себя затвору, а другие в этот же период наслаждались своеволием, распущенностью, эгоизмом и златолюбием, обирая мирян и зарабатывая деньги, за показ места свершения духовных подвигов истинных монахов, шедших к Богу… Вообщем все как всегда у людей: перепоганили такое святое место своей алчностью, перекрутили всё, намутили. А ведь могло быть всё иначе. Ведь сам Дух Святой сотворил здесь свою Обитель. Эх, люди, люди…
Сэнсэй немного помолчал, а потом задумчиво произнёс:
− Так что Агапит очень сильно повлиял на Русь и не только… И хоть это влияние носило косвенный характер, оно изменило будущий мир. Хотя это не входило в его тогдашнюю задачу как Бодхисатвы. Ну, одним словом, бодхи он и есть бодхи.
Агапит заложил духовную обитель, где на протяжении всего её существования никто и никогда не подсчитывал, сколько людей исцелились от смертельных заболеваний, и, слава Богу, до сих пор продолжают исцеляться. Но это не суть важное. Главное то, что многие приобрели там духовное здоровье, что гораздо важнее физического. По большому счёту благодаря Агапиту, его мощам, в коих сохранилась целительная сила Духа Святого, Киево-Печёрский монастырь прославился в веках.
Даже взять сегодняшний день. Многие люди, из разных стран мира, принадлежащие различным религиям, и даже те, кто считает себя «атеистом», посещая Печёрские пещеры, где лежат мощи святых, больше всего задерживаются возле мощей Агапита. А почему? Потому что человек, интуитивно чувствует настоящую Святость, ведь душу не обманешь. Но если бы люди знали, что имеют возможность не только просить об излечении тел, но и, что гораздо важнее, просить о спасении души своей, особенно в дни пребывания Духа Святого в мощах Агапита, кои каждый год начинаются с 25 февраля и длятся целую неделю, для их душ было бы несравненно больше пользы.
Ибо нет в те дни на Земле более святого места, где может любой человек, независимо от своего вероисповедания, так близко быть с прошением своим перед слухом Господним. И такой шанс есть у каждого человека, коим он может воспользоваться в течение семи дней в году. Ведь следующий год для него может и не наступить. Ибо кратки дни человеческие на перекрестье времён. Ибо скорбны их дела перед ликом Господним. Уж каждое мгновение людское на чаше весов. И нет для душ более важной заботы, чем жажда обрящить спасение. Не в вере внешней, но в вере внутренней ключ к Вратам. Только слепец, ослеплённый прахом, его не увидит.
Человек может дать Богу только свою веру и искреннюю молитву. Большего он ничего дать Богу не может. Ибо всё, что окружает человека, есть творение божье. И негоже давать Хозяину в дар его же собственность. Ведь Богу, кроме Любви и Веры, ничего от человека не нужно! Что может дать малый ребёнок Родителю своему, чтобы возрадовать сердце Его? Только Послушание и Любовь.
Сэнсэй замолчал, устремив пристальный взгляд в костер. А затем задумчиво промолвил. Казалось, что он одновременно говорил всем и каждому в отдельности.
− Пока ты жив человек, у тебя есть шанс вымолить вечность в любви божей для души своей. И пока у тебя есть этот ШАНС, иди к Агапиту в святую неделю и моли перед Духом Святым только о душе своей. Ибо тело твоё бренно, оно есть прах. И все заботы земные − пусты. Но помни, человек, что обещаешь перед Богом в прошении своём, − исполняй! Ибо Он, как всякий родитель, не терпит лжи, прощает, но не доверяет потом…
Оторвав свой взгляд от тлеющего костра, Сэнсэй внимательно посмотрел на нас. Глаза его светились какой-то необыкновенной силой и чистотой. И тут он произнёс:
− Дерзай человече, истинно говорю, как не дано тебе избежать смерти, так и не дано тебе избежать Суда божьего.
Возникла тишина, которую никто не смел нарушить. Начинался рассвет. Где-то мелодично запела птичка. Сэнсэй посмотрев в сторону моря, тяжко вздохнул, и устало проговорил:
