Потом идет второй слой, который вы подавляете, который постоянно прорывается наружу. Он хочет выйти наружу, это часть вас и он истиннее первого. Первый слой — социальный, второй — натуральный, более достоверный, чем первый.
Я не говорю, что вам следует дать ему полную свободу: вы либо сойдете с ума, либо станете преступником, и вас схватят и посадят в тюрьму. Сначала осознайте его. Потом, когда вы станете более зрелым, можете понемногу давать ему побольше свободы, и эта свобода не приведет вас к анархии. Затем постепенно, когда вы осознаете первые два слоя, ваше сознание станет более сильным, чтобы проникнуть в третий слой, в бессознательное.
Проникнуть в третий слой очень трудно, потому что он состоит из всех ваших прошлых жизней, всех миллионов жизней, которые вы прожили. Вы жили в виде скалы, а потом разрушились и стали растением, вы жили в виде дерева, затем умерли и стали животным, вы жили в виде животного, затем умерли и стали человеком; миллионы жизней.
Индусы говорят, что каждый проходит всего через 840 миллионов жизней. Третий слой состоит из всех этих жизней, весь совокупный эффект, все сансары, все эти обусловленности, все кармы.
Когда вы имеете дело с первыми двумя слоями, приходите к их осознанию, и не только осознанию, но становитесь их хозяином, теперь уже не они распоряжаются вами, они становятся вашими слугами; как слуги они прекрасны; тогда ваше сознание может проникнуть в третий слой. Третий слой — это настоящая битва, и не пройдя сквозь третий слой, вы никогда не сможете достичь сокровенного ядра, которым вы являетесь в действительности.
Но я вижу в вас все четыре слоя. Вот почему я иногда называю вас глупцами, а иногда называю вас буддами, когда говорю с вашим четвертым слоем, который вовсе и не является слоем, а основой вашей сущности.
Седьмой вопрос:
«Вы сказали, что кошка так же сознательна, как Будда. Но почему же кошка не желает проводить лекцию каждое утро так же, как и вы?»
Кошки всегда желают, но вы должны быть готовы стать мышью. Кошки говорят только с мышами. Станьте крысой, и кошки предложат порассуждать. Они всегда желают, но весь вопрос в том, восприимчива ли ваша сущность на том уровне. Деревья говорят: станьте деревом и вы поймете. Птицы говорят: станьте птицей и вы поймете. И вы не сможете понять, пока не станете Буддой.
Я провожу лекции, но не обманывайтесь этим, не думайте, что вы ее так же понимаете. Я говорю — это определенно, но слышите ли вы меня? Это не определенно. Вы появляетесь здесь, чтобы слушать меня, но это не больше, чем видимость. Иногда я говорю по полтора часа, но вы редко слушаете одну, две, три секунды, и опять засыпаете. Слова продолжают падать вам в уши.
Создается впечатление, что вы слушаете, но слушание бесполезно, если вы не понимаете. Слушание не есть слушание, если вы не понимаете. Если вы не изменились через это, какой смысл в слушании? Магнитофон слушает меня, и его записывание лучше, чем ваша запись, но магнитофон не собирается стать буддой. Только слушая меня, вы не станете буддой. Слушание должно проникать. Оно должно быть тотальным, чтобы когда вы слушаете, вы полностью растворялись в нем. Тогда каждое слово входит в ваше ядро, глубоко поражает вас, проникает в вас. Понимание происходит через проникновение, оно не вербально.
Последний вопрос:
«Вот некоторые сутры из книги Вернера Эдварда «Книга лжи». Не могли бы вы прокомментировать из них одну или несколько?»
Эти сутры прекрасны.
Первая сутра:
«Истина не означает ничего, она просто есть»
Она как цветок. Что означает цветок? Он означает что-нибудь? Он просто есть.
Значение — это продукт разума, значение — это нечто навязанное разумом. Истина — не продукт разума. Когда разума больше нет, тогда есть истина. Поэтому как может истина означать что-то? Она просто есть.
«Если вы испытали что-то, это истина.
Та же самая вещь уверованная есть ложь»
Да, абсолютно верно. Если вы испытали это, оно — истина, потому что истина — это опыт, а не вера. Вера означает, что вы не знаете, у вас позаимствованное знание. Вы знаете что-то об этом, но не это. Иногда что-то об этом есть нечто очень отдаленное. Это ложь. Все, сказанное об истине, есть ложь. Только истина есть истина.
Истину нельзя сказать, ее можно только испытать. Итак, что продолжают делать Мастера? Они ведут вас от одной лжи к другой, которая ближе к истине. Затем они ведут вас от одной лжи к другой, которая опять ближе к истине. Но вся ложь — это ложь; ближе или не ближе — не делает никакой разницы. Когда вы перескакиваете с одной лжи на другую, это идет от разума, вы — лжец. Когда вы выскакиваете из разума, это есть истина, она просто есть, и только тогда это правда.
То, что говорил Иисус, было истиной только для него, а для христиан? Все эти прекрасные фразы были мертвой ложью, чем-то таким, во что надо верить. Только лишь верой вы не можете достичь истины.
«Если вы испытали что-то, это истина.
Та же самая вещь — уверованная — есть ложь.»
«Очевидная истина — это то, что так!»
Не такая очевидная, она тоже такая как «что».
Я повторю, чтобы вы поняли.
«Очевидная истина — то, что так»
Ничего нельзя сказать об истине, только лишь вот это: что это так. Ее нельзя сравнить. Ей нет аналогов. Вы не можете сказать: она, как это. Истина есть только, как истина; но это будет тавтологией, потому что она ничего не добавляет к вашему знанию. Но это факт. Истина — это тавтология, потому что не существует ничего, что может быть аналогией ей. Мы не можем сказать: «Истина — как это», потому что есть только истина. Другого не существует. Очевидно истина — то, что так.
Поэтому помните, что истина — это истина, Бог — это Бог, любовь — это любовь. Если вы попросите определения, определения нет, потому что определение означает, что вы приведете пример из аналогии. Что можно сказать о любви? Что можно сказать об истине? Что можно сказать о Боге? Что бы вы ни сказали, это станет тавтологией. Вы не скажете ничего нового, вы просто повторите: Бог — это Бог, поэтому какой смысл повторять это? Если на вопрос того, кто не знает Бога, «что такое Бог?» вы скажете, что “Бог это Бог”, разве это ему поможет? Он подумает, что вы дурак. Но это то, что делают все великие писания. Ничего больше нельзя сделать, здесь вы беспомощны. Всего языка, всей логики здесь недостаточно.
«Очевидная истина — то, что так.
Не такая очевидная, она тоже такая как «что».
Если это очевидно, прекрасно. Если это не слишком очевидно, тогда тоже прекрасно, потому что обе — истины. Когда вы достигаете истины, когда вы испытываете ее, многое становится очевидным и многое не слишком очевидным. Никто не достигает истины полностью. Это такой необъятный океан.
Я расскажу вам небольшой анекдот об одном суфийском Мастере по имени Джалалутдин Руми. Он возвращался домой верхом на лошади из школы, где он обучал своих учеников. Его ученики сопровождали его по дороге: его, должно быть, очень любили.
Потом вдруг появился факир, который остановил лошадь и задал ему вопрос: «Я слышал, у тебя пробудилось сознание. Я совершил долгий путь, чтобы спросить тебя: как ты думаешь, кто более велик — Хазарат Магомет, основатель ислама, или великий суфийский мистик Аль-Халладж?»
Аль-Халладж был убит мусульманами, потому что они считали его иконоборцем, непослушным и святотатствующим, потому что он утверждал: «Анал хак» — «Я есть истина». Мусульмане сказали, что очень эгоистично так говорить: я есть истина. Живи он в Индии, мы боготворили бы его как тиртханкару или Будду, но в мусульманских странах его убили.
Он был действительно величайший суфий. И вопрос к Руми: «Кто был сам суфий и следовал ли он той же стезей, что и Аль-Халладж» был действительно провокационный.
Руми спросил факира: «Почему ты спрашиваешь?» Факир сказал: «Перед смертью Магомет сказал — и это были его последние слова на этой земле — он сказал: «Мой Бог, я не познал тебя так, как ты заслуживаешь быть познанным. Я не оправдал ожиданий». Факир сказал: «Это было последней мыслью Магомета — он не мог узнать Бога полностью. И он сам говорит и сам доказывает это, что он не оправдал ожиданий». Потом есть Аль-Халладж, который говорил: «Когда я видел Бога, я стал им, он стал мной. Мы растворились друг в друге, я узнал его полностью, я увидел его полностью, я полностью стал им». Поэтому, кто более великий? Вот почему я спросил».
Джалалутдин Руми дал ему такой прекрасный ответ, которого никто не мог ожидать. Он сказал: «Хазарат Магомет был более великим, чем Аль-Халладж». Факир не мог этому поверить. Он сказал: «Почему? Почему ты говоришь это?» Руми ответил: «Потому что жажда Магомета была так велика, что хоть он и познал Бога, познавал все больше и больше, его жажда была так велика, что он не смог ее утолить. Жажда Аль-Халладжа не могла быть так велика — даже небольшая капля Бога удовлетворила его полностью. Вот почему я сказал, что Хазарат Магомет был более великим».
