— Так что же определяет форму тела?
— Различие цветов.
— Ну, наконец-то!
— Итак, многообразие цветов и оттенков даёт для зрения форму. Разные предметы…
— Подожди, монах. Опять ты ударился в философию. Откуда взялись предметы?
— Из осязания.
— А причём здесь зрение. Ты можешь зрением определить вес?
— Нет. Лишь с участием опыта осязания я потом приблизительно могу назвать вес.
— Молодец. Итак, один цвет оттеняется другим. Мозаика этих оттенков и есть виды форм.
— Я догадался, что белый шум для зрения использовал Бодхидхарма. Он стал святым в Тибете.
— Ты верно мыслишь. Теперь ты понимаешь, что рисовать картины и видеть их согласно состояниям сознания — разные веши.
— Люди Запада рисуют, а Бодхидхарма видел всё эмоционально.
— Это не главное. Важнее всего, что совершается при этом гармония эмоций, тела и духа. Но ещё важнее, что рисованием люди Запада упражняют старение, а Бодхидхарма созидал с его помощью новые миры.
— Нарисованная картина реальна, написанная музыка звучит, изготовленные снадобья имеют аромат. Какая реальность мира у Бодхидхармы?
— Сначала разберись, что такое реальность.
— Я вижу…
— Мираж в пустыне тоже виден.
— Видимое я могу потрогать…
— Галлюцинирующий человек и видит, и осязает, и слышит.
— Его должны увидеть другие люди… Хотя, мираж видят все. Каждый из присутствующих должен иметь возможность видеть, слышать, осязать, нюхать. Если их восприятия совпадут, то это действительное.
— Разве не реальна мысль у думающего человека.
— Она реальна, но…
— Не действительна. Её воспринимает только сам думающий, но не воспринимают другие люди.
— Я с этим согласен.
— Что делают люди Запада для того, чтобы мир ума стал действительным?
— Рисуют картины, пишут стихи, сочиняют музыку…
— Создают механические предметы в виде телевизоров, телефонов, самолётов, компьютеров.
— Да. Теперь мир ума воплощает себя в действительное.
— Каков уровень у такого действительного?
— Не живой.
— Теперь о Бодхидхарме. Реальное для него восприятие зримых образов?
— Реальное, но не действительное.
— То же самое можно было сказать и обо мне, когда я в белом шуме реки слушал музыку. Это же можно сказать о любом галлюцинирующем человеке и о шизофренике. Но даже реальность разная.
— Одна созидательная, а другая уничтожает.
— Поясни.
— Когда человек находится в самовосприятии, то для него всё это не только реально, но и действительно. Поэтому гал люцинирующие переживают восприятия так, словно это на туральные объекты. Я видел таких среди занимающихся маги ей в Тибете. Но я видел, как одни улучшали здоровье при этом, а другие быстро старели. Из этого наблюдения можно сказать, что реальные переживания для данного человека ста новятся действительным миром. Но можно добавить к этому, что они бывают созидательными и разрушающими для него.
— Хорошее наблюдение. Однако ты подчеркнул слова «для данного человека».
— Да.
— Ты хочешь сказать, что можно жить чужую жизнь?
— Нет. Но к чему такое замечание?
— Всё к тому же, монах, что ты не отказался от судейства ума. Ты принёс этих людней в жертву так, словно ты и есть мерило действительного. За спиной у тебя стоит жестокость. По-твоему, галлюцинирующие люди уже представляют низкий сорт. Почему Бодхидхарму ты не считаешь недостойным?
— У него созидательные восприятия. Они улучшают здоровье и дух.
— Но они не действительные.
— Пример отличного здоровья и созидательного духа достаточен для принятия этого святого с его видениями как действительного.
— Лихо извернулся. И про себя не забыл. Но ты-то тут причем? Разве ты переживаешь его видения?
— Его опыт меня стимулирует.
— На том и порешим. Действительным становится для тебя не мир Бодхидхармы, а твоя иллюзия. Но вернёмся к действительному.
Тут небо разверзлось. Оно засветило нежным и чистым качеством. У Сян остолбенел. Прямо на них спускались человеческие фигуры в неописуемых одеяниях. Они занимали огромную часть неба, но небо от этого не уменьшалось. Наконец, несколько девушек и юношей опустились рядом. Теперь они были нормальных размеров. И всё же они не были обычными. От них исходило незримое сияние. Ни для глаз, ни для обоняния, ни для слуха лилась прекрасная и нежная сущность этих людей. Старец опустился поодаль. Стоявшие вокруг деревья преобразились. От них полился такой же аромат восприятий. Сначала птицы притихли, но теперь их словно подменили. Из кустов вышли горный барс и архары. Они не были агрессивными или пугливыми. Мир заполнился благостностью.
— Находишь ли ты это действительным, монах? — раздался голос Дон Мена.
У Сян был потрясён приятным чувством. Он молчал.
— Можешь каждого пощупать и понюхать.
Не было слов — в этом мире понятно всё непосредственно.
— Теперь ты понимаешь разницу между неживым миром, который создает ум, миром искусства ума и живым искус ством?
— Нет труда найти тебя, Дон Мен, — раздался за спиной голос монаха, который был попутчиком в монастырь.
— Для такого монаха, как ты, не должно быть труда находить самого себя.
— Это я стал понимать не сразу. Сначала просто был знаком с высказыванием: «Когда ученик готов, то учитель появится». Ждал появление учителя. Потом понял, что в этом высказывании скрыт другой смысл: «Готовность ученика — уже явление учителя». Затем вспомнил просветлённого Будду: «Нет учеников, и нет учителей». Мои надежды чуть не сорвались от этого авторитетного заявления. Но я знал, что в этом высказывании не пессимизм, а свет. Нужно искать. Тогда я понял, что лицо Будды разное. Я понял, что высказывания просветлённых имеют несколько смыслов. Каждый берёт смысл изречения по своему уровню. Остальные смыслы скрыты для его понимания. После этого я стал вникать в смысл с разных точек отсчёта.
— Ну, и как, — хихикнул Дон Мен.
— Напрасно ты так.
— А почему ты, монах, не называешь меня «преподобием»?
— Это один из смыслов. Когда есть «преподобие», то тут же прикладывается иерархия и уничижение кого-то. К «преподобию» причисляется насилие.
— Это один смысл. Он принадлежит линейному уму людей Запада. Поэтому они жертвуют многими ради одного.
— «Преподобием» называют для того, чтобы различать по свойствам: как, например, барана называют «бараном», а дерево — «деревом». Тогда объект не подчинён свойствам ума. Он представляется как нечто отличающееся.
— Есть ли в этом ум?
— Это — другой ум. Ум более чистый. Он не загрязнен законами внутреннего ума.
— Поясни.
— Ум может жить в себе. Так строятся теории, обоснования, концепции. Ум может набирать опыт. Он отмечает при этом набор функций и свойств у объекта, но не наделяет их цепью причин и следствий. Объекты не находятся при этом в конфронтации.
— Я называю это наблюдательным умом. Но почему наблюдательный ум честнее?
— Загрязнение происходит от приписывания внутренним умом своих свойств людям, животным, явлениям природы.
— Например.
— Например, то, что Земля круглая. Над этим часто шутит Дон Мен.
— Кто тебе это рассказал?
— У Сян. Но я сразу понял, что тут же возникает конфликт между умом наблюдателя и умом мыслителя. Мыслитель внес насилие над фактом наблюдения. По восприятию зрением, Земля всегда и всякий миг плоская. Но вот появляется насильник и Землю обосновывает как круглую.
— Он мог обосновать её и в виде абсолютного углубления.
— Ума не хватит.
— Это верно. Для обоснования, что Земля представляет вид универсальной «ямы» нужны ещё некоторые свойства ума. Фактов наблюдения для такого обоснования будет достаточно. Например, облетая Землю, космический корабль будет всякий раз показывать вогнутость Земли. Никто не различит зрением выпуклый объект или вогнутый, когда нет точки отсчёта. Но что ещё ты нашел в уме?
— Свойства сознания. Их тоже наблюдает ум.
— Это интереснее. Что же из того?
— Всё упрощается таким «ключом». Если человек отрицает, то он угнетает себя и внешний мир.
— Хорошо для монаха, но не тянет на глубинный смысл высказываний священных писаний. Однако продолжай.
— Если человек поляризован к внешнему миру, то он лишен ошибок, так как способен лишь созидать.
— Вон там, вдалеке появится сейчас монастырь. Твои слова, монах, будут полезны ученикам. А пока остановимся, так как ещё есть несколько скрытых смыслов не только в высказываниях, но и в явлениях.
В монастыре ждали общения с Дон Меном, но он вдруг предложил их вниманию неизвестного монаха. Однако разочарования не последовало. Они ждали в раскрытом качестве. Для таких всё на пользу. Для этого свойства зла не бывает. Как волшебство раскрытость ограждает человека от обид, чьего-то хамства, оскорблений, унижений. Она выводит его из рабства и делает свободным. Она лишает его страхов и унижений.
