— Я хочу сказать вам, что в каждом высказывании, событии, явлении природы есть несколько смыслов. Все они отмечаются умом, иначе мне нечего было бы вам говорить.
— Значит, это в уме есть несколько вариантов?
— Да, само явление многозначно, но каждый получает своё от одного и того же. Древние оставили заповедь «адвайты». Зачем?
— Чтобы двойственность не повредила.
— Чтобы предупредить.
— Чтобы стремиться к единству.
— Все сказали хорошо, — продолжал монах, — за двойственностью намечается раскол единству. Но чем хорошо единство?
— Если нечто единое, то оно не реагирует на иное.
— Его нечем уязвить.
— Оно бессмертно.
— Оно и есть Бог.
— Итак, стремясь к единству, человек стремится к божественному уровню, — посмотрел на них одобрительно монах. Но против единства стоят другие свойства. Если вы говорите «добро», то тут же раскололи единство, так как при этом подразумевается «зло». Если вы говорите «высшее», то единство пострадает наличием при этом и «низшего». Какой смысл заложен в восхвалении? Предположим, я призвал вас к Высшему Пути.
— Первый смысл в унижении «низшего».
— Смысл «низшего» заложен в самом человеке, следовательно, призывая, он унижает других и себя. Это мы поняли из встреч с Дон Меном.
— В смысле «Высшее» заложен ещё стимул. Это не относится к уму, но воздействует на стимуляторы.
— Почему?
— В человеке есть потенция влечения. Она настраивает на слова «Высший Путь».
— Это второй смысл, — подтвердил монах. — Какой ещё вы видите смысл.
— Дон Мен учил, что при наличии двух точек уже можно делать отрыв к стороннему наблюдению. Так, можно сказать, что добро в смысле «добро» несёт зло. Высший Путь в смысле «Высший Путь» влечёт к деградации.
— Это и есть уже сам факт деградации, — вмешался Дон Мен, — иначе, как ты заметишь деградацию и что такое деградация?!
— Я хотел сказать, что «Высший Путь» как стимуляция противостоит Высшему Пути как призыву с восхвалением. В последнем заложены страдания от неуспехов и вожделения.
— А если будут успехи?
— Они лишь натягивают струну.
— Следует ли избегать такого смысла Высшего или добра, или истины?
— Да.
— Вот тут ты сделал оплошность, — мягко сказал Дон Мен.
— Нет хорошего, и нет плохого. Двойственность имеет своё назначение. Накапливая отрицание, человек уходит в закрытие от внешнего мира. Но что он проиграл с позиций сознания?
— Ничего, — встал с места Фан, — сознание всегда воспринимает само себя.
— А как, Фан, насчёт страданий сознания, — усмехнулся Дон Мен.
— Страдания появляются лишь в миг разрыва единства.
— Поясни этот вид смысла одной и той же темы.
— Стороннее наблюдение показывает, что когда человек поляризован к внешнему миру, то он талантлив в нем, кон тактен и свершает видоизменения в этом теле. Когда человек переходит в закрытие, то он тоже получает удовлетворённое сознание. Теперь он талантлив во внутреннем Космосе. Да, он потерял дар внешних свершений. Но не будь ослом.
— Зря ты так об осле. Осёл не страдает, как человек. Ну, продолжай.
— Я имел в виду осла как объект, наделённый свойствами ума. Я ослом не был, это по части Дон Мена.
Кто-то хихикнул при этом. Тут же настоятель прервал беседу.
— Это бесперспективный ученик, — провозгласил настоя тель. — Он поражен отрицанием. Сейчас же удалите его из монастыря. Здесь он зря теряет время своей жизни. А ты, Фан, поясни собравшимся.
— Смех начинается тогда, когда есть превосходство. В крайней ситуации не до шуток и юмора. Но превосходство приносит кого-то в жертву. Поэтому шутники жертвуют и принижают и тех, над кем смеются, и самих себя.
— Поправляю, — вмешался Дон Мен. — Нельзя оскорбить человека, если он не находится в качествах линейного мира ума. Это там есть — кто-то выше, а кто-то — недостойный. Ощущение недостойности ведёт к угнетению, если на недостоинство указал авторитет. Это же будет иметь смысл оскорбления, если указал на недостоинство неавторитетный человек. Поэтому шутник унижает самого себя.
— Как бесперспективного настоятель удалил из монастыря ученика потому, что он наполнен качествами отрицания.
— Не говори для себя, Фан.
— Всё, что раскрыто — развивается. Учеником способен быть лишь тот, кто не имеет сомнений, не критичен, не поражен скепсисом, не стремится к победам, не имеет чувства иерархии, не тщеславен, не склонен жалеть себя, не раздражается, не «подкусывает» других, не стремится к цели, не должен видеть в духовности ценность и ставить монашество средством превосходства над другими.
— Ты перечислил многое и верно. Но мне не нравится тот оттенок, когда ставится смысл «должен».
— Почему?
— Стоит только поменять местами то, что есть и как должно быть, как тут же из нектара получится яд. Например, люди Запада призывают к любви. Согласно учению Иисуса Христа они говорят: «Ты должен прощать, ты должен терпеть, ты должен любить даже врага своего». Смотрите, какое в том насилие! Разве кто-нибудь из людей отказался бы от любви, если бы смог любить? Разве есть слова «терпеть» и «прощать», когда человек раскрыт и относится к другому хотя бы с уважением?
— Нет. Тут же смысл слов «терпеть», «прощать» теряется. Кто же терпит то, что ему приятно?!
— А посмотрите на призывающих к любви, прощению и терпению. Кто они? Бездарные глупцы? Хитрые истязатели других? Лукавые спекулянты? Превозносящие себя незаметно?
— Они находятся в инстинкте спекуляций и превознесения себя. Они насильники.
— Теперь вернемся к определениям. Если бы ты сказал: «Тот, кто уже находится в качествах раскрытия», затем перечислил эти качества, то не уподобил бы одно и то же мерзости насилий. Например, если бы люди Запада определяли других мерилом учения Иисуса, то они говорили бы: «Этот человек находится в состоянии любви, значит, он лишен терпения, обид на других, зависти, ему некого прощать. Он радуется контактности так, что удар по одной щеке ему приятен, как высочайшее одобрение друга. Нет от такого удара злости. Есть желание ещё получить удовлетворение и подставить другую щёку». Так вы ставите себя под массажирующие и приятные удары во время боя. Будет ли тогда для вас противник врагом? Он доставляет вам приятность. После этого последователи учения Иисуса скажут: «Вот такой человек достоин Царства Небесного». А ваши учителя скажут: «Такой ученик способен преумножать свою сущность. Он растёт, как молодая поросль. Она не знает отрицания». Но вот на ваших глазах ученик хихикнул: он показал остановку своего роста.
— Скажите, преподобный, можно ли отметить момент прекращения развития?
— Да. Не только можно, но и нужно. В том задача наставников. Если незаметно кто-то перейдёт из одного качества своей сущности в другое, то это же самое теперь в нем будет тренировать злодея. Он сам может быть уверен, что продолжает развиваться. Но узнать его деградацию способен мастер.
— Что является границей незримого скачка?
— Изменение полярности. Организм человека либо повернут к внешнему миру, либо отвёрнут от этого мира внутрь. Это для человека происходит незаметно, если он находится на обыденном уровне. Ваша задача практик заключается в наблюдении качеств сознания. Теперь вернемся к страданиям. Изначальная истина Будды гласит: «Мир полон страданий». Что на это скажет наш гость из другого монастыря?
— Я не настолько учён, чтобы понять все скрытые смыслы такого высказывания. По ближайшему смыслу констатируется факт наблюдений. По второму смыслу оттеняется необходимость. По третьему смыслу указывается на состояние сознания. По четвёртому смыслу следует, что сознание может заполниться только неудовлетворённостью.
— Что из этого?
— Первый смысл пессимистичен. Так воспринять может лишь ум западных людей. По второму смыслу сознание поворачивается к поиску Пути. По третьему смыслу можно сказать, что сознание имеет удовлетворённый и неудовлетворённый свои виды. А следующий смысл говорит о том, что сознание стремится к своему удовлетворённому виду и как бы убегает от себя.
— Как это приложить к практике?
— Западные люди практикуют убегание от страданий. Они проводят границу между личным и чужим. Личное не является для них причиной страданий и болезней. За него они борются. Нет смысла искать вину в том, на чьей стороне находишься. Поэтому они обвиняют в невзгодах «чужое».
— Является ли для них «чужим» их собственные понятия о бескультурье, злом, вражеском?
— С позиций их ума, это не постижимо.
— Как они могут «вытряхнуть» из своих голов ругательские слова?
— Никак.
— Какой можно сделать вывод из такого понимания страданий людьми Запада?
— Таким умом и поведением они усугубляют страдания.
