С вашей жизненной силой и находящимся в вас Богом как можно быть совершенно неправым? Что-то должно быть верно. Может быть вы не можете почувствовать и понять это, но в вас что-то должно быть верно. Если в каждом существует Бог, тогда каждый имеет право быть в чем-то правым.
Махавира проникает глубоко. К нему приходит человек и говорит: «Бога нет». А Махавира отвечает: «Может быть ты и прав. В некотором смысле Бог существует, а в некотором нет». Он создал новую логику, новое измерение логики.
Есть только две логики: Аристотеля и Махавиры. Аристотель говорил что А может быть только А, и никогда не В. Махавира говорил, что А может быть и В, и С и так дальше. Он утверждал, что на вещи можно смотреть с сотни точек зрения. Но Махавиру понять очень трудно, поэтому у него мало последователей. Даже те, кто следует за ним, делают это потому, что случайно родились в его пастве, только поэтому. Я еще не встретил ни одного джайна, который по-настоящему придерживался взглядов Махавиры.
Я спросил одного джайна: «Что ты думаешь о логике вероятности?»
«Она совершенно истинна» — ответил он.
«Тогда ты не последователь этой логики. Даже о Махавире ты должен говорить: может быть он прав» — сказал я.
Но не один джайн этого не скажет. Они говорят: «Как это — может быть? Махавира абсолютно прав» — и в этом они не правы. Они утверждают что джайнизм — это совершенно истинное учение, забывая о том, что суть джайнизма основывается на утверждении, что абсолютных истин нет.
Нас очень беспокоит будущее. О будущем лучше не знать, потому что как только вы что-нибудь узнаете о нем, начинает меняться ваше настоящее и появляется беспокойство.
Увидев озабоченную жену, Насреддин спросил ее: «Что произошло?»
«Я была у гадалки и то, что она сказала, беспокоит меня» — ответила она.
«Не волнуйся. В жизни нет ничего, о чем можно было бы сказать с абсолютной уверенностью и поэтому нельзя делать никаких предсказаний. Абсолютно уверены могут быть только дураки» — сказал Насреддин.
«Ты в этом абсолютно уверен?» — спросила жена.
«Абсолютно!» — ответил он.
Только дураки могут быть уверены. И если человек уверен совершенно, тогда он становится совершенным дураком. Ни у одного джайна не хватит смелости сказать: «Может быть прав Махавира. Может быть правы и те, кто его отрицает». Поэтому я говорю, что ни один джайн не понимает Махавиру. Понять его очень трудно.
«Мудрецы древности обладали тонкой мудростью
И глубиной понимания
Настолько глубокой, что их нельзя было понять»
Чем дальше вы углубляетесь внутрь себя, тем более непонятными вы становитесь для других, потому что они живут на поверхности. Если вы живете на поверхности — тогда все в порядке, они вас поймут. Поверхность им знакома. Но если вы начинаете двигаться, погружаться в глубину, тогда наступает такой момент, когда вас перестают понимать. Вы выходите за пределы их понимания.
Недавно ко мне подошел саньясин и говорит: «Я больше не могу ходить на ваши лекции. Мне скучно». Я ему ответил: «Тогда не ходи. Не ходи!» Когда он сказал что ему скучно, он думал что говорил о моих лекциях. Он говорил о самом себе, что эти лекции выше его понимания, что он не может погрузиться в их глубину. Поэтому он и чувствовал скуку.
Человеку скучно по двум причинам. Либо что-то постоянно повторяется, например, постоянно звучащая одна нота. На этом принципе строятся колыбельные песни. Мать без конца повторяет одну строку — ребенку становится скучно и он засыпает. Это следовало бы делать людям, страдающим бессонницей. Таким образом помогает и мантра. Вы начинаете повторять мантру про себя, и ваш ум начинает чувствовать скуку, потому что ничего нового он не узнает, и вы засыпаете.
Или же вы чувствуете скуку, когда что-нибудь выше вашего понимания, когда что-нибудь настолько глубоко, что оно становится вам непонятным.
«Настолько глубокой, что их нельзя было понять»
Вы можете понять только настолько, насколько вы осознаете. Вы не можете понять больше, чем ваша осознанность и ваше понимание ограничено рамками вашей бдительности. Если вы хотите понять мудрых, вам необходимо дорасти до осознания. Чем больше ваша осознанность достигает совершенства, только тогда Лао-цзы для вас полностью открыт. Нет, он не был закрыт — он был всегда открыт, только вы не могли в него войти. Вам это было еще не под силу.
«И из-за того что их нельзя было понять
Их можно так описать...»
Так как вам не понять настоящих мудрецов, они становятся для вас загадкой. О них распространяются противоречивые слухи. Кто-то говорит что Гурджиев Бог, а кто-то говорит что он Сатана, и оба слуха верны — потому что человек с глубиной является и тем и этим.
«Их можно так описать...»
Поэтому люди описывают их так: осторожны — мудрец будет казаться вам очень осторожным. Он не осторожный, он только бдительный. Между этими понятиями огромная разница. Когда человек осторожен — это значит, что он боится. Например, вы ночью заблудились в лесу — вы двигаетесь осторожно. На каждом шагу вас подстерегает опасность. Вы можете почувствовать, что в этой осторожности появляется некая бдительность. Как только появляется опасность, вы становитесь немного бдительным, в вас появляется некая бдительность. Чтобы быть осторожным, нужно быть немного бдительным. Это появляется автоматически; эта бдительность есть тень осторожности. Но мы не знаем, что такое бдительность, поэтому когда мы видим мудреца, идущею, Будду, мы думаем, что он осторожен. Так мы понимаем его бдительность.
«Нерешительны, как чувствующие вокруг опасность...»
Нет, мудрец не нерешительный, но и не обладает уверенностью дурака. У него нет готовых ответов на жизненные вопросы, поэтому он выглядит нерешительным. Он не живет выводами. Он живет открыто, открытый всему, что должно случиться. Он не навязывает жизни свои выводы, он находится в состоянии бдительности и помогает жизни сделать свои выводы. Он содействует, а не навязывает — в этом вся разница.
А мы живем выводами. Например, вы пришли послушать меня. Кто-то вам сказал обо мне, может быть ваш друг. Он высоко оценил меня и этим самым произвел впечатление на вас. Вы приходите слушать меня с выводом: я хороший. Сейчас вы будете слушать меня с этим выводом, и ваше мнение закрепится. Вы вернетесь домой и скажете себе, что и друг и я были правы. Затем к вам приходит еще один друг, который разговаривал с моим врагом и который убедил его в том, что я неправ. Вашему другу любопытно узнать даже человека неправого, и он приходит слушать лекцию с этим мнением, которое потом закрепляется.
Только те, кто приходят ко мне без всяких мнений, выводов, и как зеркало открыты, увидят мое настоящее лицо. Иначе ваш вывод станет моим лицом, вы навяжите его моему лицу.
Мудрец не нерешительный, хотя он таковым кажется потому что он живет без выводов, он движется от мгновения к мгновению. Он никогда не выносит из прошлого выводов. Все то, что приносит жизнь, он встречает свежим сознанием, не обремененным выводами. Иначе все оказывается мертвым. Если вы смотрите на жизнь через выводы — это значит что вы смотрите через прошлое, смотрите через свой опыт, через свой ум. Так вы никогда не вступите в прямой контакт с жизнью. Между вами и жизнью окажется буфер — ваши выводы. Вы боитесь притронуться к жизни.
«Осторожны, как будто переходили зимой поток», — не осторожны, а бдительны.
«Нерешительны, как чувствующие вокруг опасность», — не нерешительны, а без выводов.
«Важные, как гости», — не важные, хотя и кажутся таковыми, потому что не поверхностны.
Мудрец не смеется как поверхностный человек. Он, в крайнем случае, улыбается — но даже это для него слишком. Фактически, ему даже не нужно улыбаться, потому что все его существо наполнено такой прелестью и счастьем, таким блаженством, что ему и улыбаться не нужно.
Вас наверное удивит тот факт, что люди, которые больше всех смеются, в действительности в душе печальны, смеясь они скрывают свою печаль, смехом они пытаются убедить себя в том, что они счастливы. Люди, которые громко смеются, почти всегда несут в себе душевную травму и которые хотят о ней забыть.
Как-то Ницше спросили, почему он так много смеется. Ницше был честным человеком, настолько честным, что сошел с ума. В этом безумном мире очень трудно быть по-настоящему честным. Ницше ответил: «Я смеюсь потому что боюсь, что если я не буду смеяться я начну плакать и окажусь в неловком положении. Я прячу свои слезы в смехе».
Мудрый вам кажется важным — это ваше толкование. Он не важный — он просто не мелкий. Взгляните на мелкую реку — она слишком бурлит и шумит. Глубокая же река течет незаметно, бесшумно — не потому что она не течет и не шумит, а потому что шум ее настолько глубок, что не достигает вас. Мудрец смеется в глубине своего существа. Этот смех не достигает его лица. Чтобы понять его смех нужно стать похожим на него.
