говорилось в первом разделе настоящей работы).
Собственность на землю (в государственной форме) служила экономической основой господства правящего класса в Силла, который образовался не только из аристократии шести силланских общин, но и из вождей и знати покоренных племен. С завоеванием или мирным подчинением соседних общин их территория включалась в состав Силланского государства, население превращалось в податное сословие, а вожди и знать или оставались на местах в качестве представителей новой администрации силланского государства, или же на привилегированных условиях поселялись на территории собственно силланских общин, которая превратилась в своеобразную столичную область.
Можно остановиться лишь на двух примерах, иллюстрирующих сказанное. В 236 г., рассказывает Самкук саги, «во втором месяце пришел вместе с народом и покорился правитель (ван) государства Кольболь (в действительности это был, видимо, старейшина общины или вождь племени) Аымбу. Ван Силла даровал ему дома и земельное угодье, чтобы он мог удобно поселиться, а земли его (вернее, земли этой общины) превратил в [силланский] округ» [132]. А другой рассказ относится к более позднему времени — к 532 г., когда «прибыл и отдался под власть [Силла] глава Кымгванского государства (из племен Кая. — М. П.) Ким Кухэ с супругой и тремя сыновьями — старшего из них звали Ночжон, среднего — Мудок и младшего — Мурёк, — а также со всеми сокровищами казны. Ван принял их согласно обычаям и пожаловал им высшие чины, а их исконную землю превратил в кормленное владение — сигып. Сын [Ким Кухэ] Мурёк по службе [в Силла] достиг [самого высокого чина] каккана» [133]. Вожди и знать покоряемых общин, соглашаясь признавать верховенство Силла, вливались, таким образом, в ряды господствующего класса. В ходе покорения соседних территорий не только утверждалась государственная собственность (в форме верховной собственности силланского короля) на все земли, объявляемые областями и округами Силланского государства, но и возникали различные формы крупного землевладения. В только что приведенных сообщениях мы встречаемся с двумя формами землевладения: земельным угодием — чончжан (***) и кормленным владением — сигып (***). Характер рабочей силы на силланских землях категории дарованных чончжан невозможно установить точно по источникам, но тем не менее есть основание полагать, что в руках крупных землевладельцев находилось и какое-то количество рабов [134]. Однако основную массу эксплуатируемых составляли лично свободные крестьяне, которых представляло население сельских (территориальных) общин. И было бы неправильно считать их «рабским крестьянством», ибо они не составляли собственности господствующего класса, а эксплуатировались как подданные Силланского государства.
Экономически эти отношения между господствующим и эксплуатируемым классами определялись государственной собственностью на землю (господствующий класс, составляя правящую бюрократию, эксплуатировал сидящее на государственной земле и зависимое от государства крестьянство) и имели ярко выраженный феодальный характер. А вся сложная государственная машина служила для принуждения крестьян к различным повинностям в пользу господствующего класса. Поэтому для определения сущности социально-экономических отношений в Силланском государстве первостепенное значение имеет изучение вопроса о формах эксплуатации и роли государства в ее осуществлении.
Весьма характерно, что вопрос о формах эксплуатации, в частности вопрос о налогах, о формах докапиталистической земельной ренты, занял очень незначительное место в большой монографии Пэк Намуна (всего около 1/2 страницы из 130, посвященных социально-экономической истории Силла) [135]. А между тем изучение фактического материала по этому вопросу заставило бы прийти к выводу, что эксплуатация зависимых от государства крестьян составляла основу господствовавших в стране экономических отношений. В результате утверждения государственной собственности на землю в Силла возникли и две формы докапиталистической (а точнее — феодальной) земельной ренты: рента продуктовая и отработочная.
Продуктовая рента существовала в виде поземельного (***) и подворного (***) налогов, присваиваемых господствующим классом в лице его государства. Распространение ее устанавливается многочисленными сообщениями Самкук саги о поземельном и подворном налогах, уплачиваемых всем крестьянским населением в пользу государства в лице короля (вана). Вот некоторые из этих записей Самкук саги: в 198 г. вследствие большого наводнения в западной части государства «пострадавшие области и уезды были освобождены на год от поземельного и подворного обложения» [136]; в 397 г., когда в районе Хасылла, в северной части страны, из-за засухи и саранчи был неурожай и жители голодали, ван «освободил население на один год от поземельного и подворного обложения» [137], и в 551 г. после путешествия в Пукхансан, куда он ездил для установления северной границы, ван Чинхын в связи с понесенными населением издержками издал указ о том, что «в областях и округах, через которые он проехал, население освобождается на один год от уплаты поземельного и подворного налогов» [138]. Такие указы об отмене налогов издавались, конечно, очень редко и в целях ослабления народного недовольства. Только один раз, после восшествия на престол женщины-королевы Сондок, в 633 г. в знак исключительной милости со стороны государства был издан указ об отмене налогов на один год во всех областях и округах [139]. Но из этого сообщения можно заключить, что поземельный и подворный налоги имели всеобщий и обязательный характер. По мере расширения территории Силла (начавшегося с конца II в.) все население присоединяемых земель становилось объектом эксплуатации на основе поземельного и подворного обложения, первоначально имевшего характер дани, развивавшейся в феодальную ренту, которая основывалась на государственной собственности на землю.
Продуктовая рента выражалась в форме налогов зерном, тканями, а также всевозможными другими продуктами и предметами [140]. Этими продуктами выдавалось жалованье чиновникам Силланского государства. Зерно, например, служило и для вознаграждения за воинские подвиги. В 633 г. после победы над Когурё силланские военачальники наряду с повышением в чинах получили награды рисом и просом в размере от 500 до 1000 соков (мешков) [141].
Широко распространены были и крестьянские отработки (***) на строительстве крепостей, оросительных сооружений, дворцов и т. д., хотя они и не играли какой-либо значительной роли в производстве. Благодаря отработочным повинностям крестьян, также вытекавшим из государственной собственности на землю, Силланское государство имело возможность мобилизовать громадные массы людей на различные общегосударственные работы. Поэтому совершенно не выдерживает критики утверждение авторов «Древней истории Кореи» о том, что большие строительные работы якобы невозможны были без массового применения рабов. «В условиях, когда не применялись совершенные машины, — говорится в «Древней истории Кореи», — строительство огромных по размерам храмов, каменных башен и пр. абсолютно немыслимо было без массового сгона рабочей силы рабов, усилиями только патриархального первобытного общества или силой распыленных по мелким хозяйствам крепостных крестьян» [142]. Однако, обращаясь к Самкук саги, мы находим совершенно ясные указания на то, что все крупные строительные работы осуществлялись
