солнца
негасимое сиянье;
этот светоч, разгораясь,
обращает в бегство бесов,
изгоняет вовсе робость
и внушает духу силу:
ум становится свободен
от земных напечатлений,
облачаясь одеяньем
умозрений запредельных.
Вещи зримые оставив
и к незримым прилепляясь,
я приемлю дар великий:
созерцать, любить Нетварность,
отрешиться целокупно от всего,
что возникает и тотчас же исчезает,
и умом соединяться
с Безначальным, Безконечным,
и Нетварным, и Незримым;
вот любви и суть, и сила.
ИЗ ВИЗАНТИЙСКОЙ ГИМНОГРАФИИ
ТРОПАРЬ СВ. ГРИГОРИЮ БОГОСЛОВУ
Богословия свирелию пастушеской
Ты осилил трубы звонких риторов:
Ибо смысла глубину взыскавшему
И красоты слова приложилися.
Так моли Христа Бога, Григорие,
О спасении душ наших.
СТИХИРА НА СВ. АРХАНГЕЛА МИХАИЛА
Трисиятельной Троицы
огнезарный Воителю,
Михаиле прославленный,
ныне радуйся
и с Небесными Силами
возопи в ликовании:
«Отче, свят еси,
свято собезначальное
Слово вечное,
свят и Дух Святый, слава единая,
и едино Царствие,
едина Божественность!»
И краса твоя дивная,
и обличие пламенно,
Михаиле Архангеле!
В невещественном
теле мир облетаешь ты,
исполняя веления
Мирозиждителя,
в дивной силе являяся
и целения
источая в обилии,
славой горнего имени
храм честной возвышая свой!
Боже, духов превыспренних
и пыланья огнистые,
как речется в Писании,
соделавший слугами, [121]
Ты явил Предстоятелем
воинств архангельских
Михаила победного,
Твоим велениям,
Боже-Слово, послушного
и в трепете
Трисвятое гласящего
пред Тобой Славословие!
Старец некий обитал в лавре Пиргийской. [122] И вот, когда скончался у них игумен, старейшины лавры той и прочая братия желали сотворить настоятелем его, как мужа великого и богоугодного.
Старец же умолял их таковыми словами:
— Отпустите меня, отцы честные, творить плач о грехах моих. Не таков ведь я, чтобы иметь попечение о душах, но сие есть дело великих Отцев, каковы ученики аввы Антония [123] и прочие.
И так на всякий день братья не отставали от него с уговорами; он же не давал согласия. Когда же увидел он, что крепко понуждаем от них, то сказал всем:
— Отпустите меня молиться три дня, и, если Богу угодно, сделаю по-вашему.
И была пятница; а в день воскресный поутру он преставился.
Предавал мне некто от Отцев, что сказывал ему некий драконарий: [124]
— Была у нас война в краях африканских с маврами; и были мы от варваров побиты и преследуемы. Так вот, гнались уж они за нами по пятам и убили многих наших. Нагнал уж, — сказывал он, — и меня один варвар и копье наставлял, ища пронзить меня. Я же, видя это, начал призывать Бога таковыми словами:
— Господи Боже, явившийся рабе Твоей Фекле [125] и избавивший ее от рук неправедных, избавь и меня от напасти сей и спаси меня от горькой сей смерти. Я же обещаюсь удалиться в пустыню и стать иноком.
— И, обратившись назад, — говорил он, — не увидел я ни единого варвара. И неукоснительно пришел я в лавру сию Копратийскую; и вот, по милости Божией пребываю в пещере сей тридесять и пять годов.
Был старец некий, живший в обители Хозивской, [126] и сказывали о нем старцы места того, что, когда еще был он в селении своем, таковое имел делание: если видел, что кто-нибудь в селении том по великой своей бедности не имеет, чем засеять поле свое, то выходил ночью так, что не ведал о том хозяин поля, и выводил волов своих, и брал семена свои, и засевал поле соседа.
Когда же пришел старец в пустыню и водворился в обители Хозивской, по-прежнему являл он таковую же сострадательность. Так, выходя на дорогу, ведущую ко Святому Граду [127] от священного Иордана, выносил он с собою хлебы и воду, и, когда видел путника усталого, брал на себя ношу его и шел с ним до самой святой горы Елеонской; а когда поворачивал назад, если случалось ему обрести других, нес ноши их до самого Иерихона. [128] Можно было видеть, как старец то несет ношу тяжкую и потом обливается, то посадит на плечи себе дитя, а то и двоих.
В другое время сидел он и чинил прохудившуюся обувь какого-нибудь странника или же странницы; он и снаряжение для такой работы носил при себе. Одних поил он водою, которую выносил на дорогу, другим раздавал хлебы. Если же находил нагого, отдавал ему плащ с себя самого. И так можно было видеть, как несет он труды целый день.
Если же мертвеца обретал при дороге, творил над ним последование погребения и предавал земле.
Рассказывал нам некто из старцев, что говорил ему авва Феодор Илиотский:
— Жил некто в затворе на горе Елеонской, подвижник великий; и воздвиг на него бес брань блудного помысла. И вот в день некий терзаемый от беса старец принимается сетовать и говорить бесу:
— Когда же оставишь ты меня в покое? Отступи от меня хоть в старости моей!
Тогда является ему бес видимым образом, говоря:
— Поклянись мне, что никому не откроешь того, что имею сказать тебе, и перестану воздвигать на тебя брань.
— Клянусь Живущим на небесах, — принес клятву старец, — что никому не скажу, что ты мне скажешь.
— Перестань творить поклонение вот этому образу, — говорит бес, — и я прекращаю брань на тебя.
На иконе же той было изображение Владычицы нашей пресвятой Богородицы Марии, держащей в руках Своих Господа нашего Иисуса Христа.
И говорит затворник бесу:
— Дай срок подумать.
Заутра же призывает к себе Феодора Илиотского, того самого, который рассказал нам это и который обитал тогда в
