стену. Согласно приказу победоносное войско, [заткнув] подол смелости за пояс, [ведомое] сильной властью, мощной силой [Абдулла-хана], пошло вперед и дошло до крепости. Вступив ногой усердия на вал крепости, [воины] разбили шатры завоевания до вершин башен этой крепости, подобной [чертогу] Сатурна. Несмотря на то, что с вершины крепости сыпалось на них много камней и стрел, словно капли дождя, они ни за что не отступали. Они разбили ворота, как и сердца врагов, и устремились в крепость. Словно осенний ветер, срывающий лепестки роз, они свалили врагов /
148б/ с вершины вала и крепостной стены, с высоты радости и веселья на дно бедствия для злополучных и потерпевших поражение.
Месневи
Кто отворачивается от могущественного [хана],
Пиршество того превращается в траур, а польза — во вред,
Когда войско шаха помчалось с ненавистью [навстречу врагу],
Врагов на пиру постигло горе.
Оставшихся в живых, которые были врагами и смутьянами, убили мечом мести. [Воины Абдулла-хана] протянули руки владычества и могущества для грабежа и захвата добычи, очистили крепость от провизии и драгоценных предметов. Поток бедствия от этого события поднялся так [высоко], что принять меры против него могла лишь сама судьба, натиск войска [хана] достиг такой силы, что отражение его не представилось возможным без помощи всемогущего господа. Поистине всегда, когда всевышний и святой господь захочет причинить бедствие, вред какому-нибудь несчастному народу, он отыскивает средства таким образом, что никакое событие или препятствие не может устранить или остановить его, как говорит Аллах, велик он и славен: “Когда Аллах пожелает людям зла, то нет возможности отвратить это, нет у них помимо Него заступника!” [144].
Могущественный [Абдулла-хан], поборник веры, благие усилия которого всегда направлены на проявление милости и милосердия, приказал, чтобы победоносные войска убрали руки от подола грабежа и разграбления и не ступали шагами захвата по улице разорения [жителей].
После этого его величество [Абдулла-хан], не имеющий [себе] равных, [испытывая] счастье и блаженство, во всем великолепии и могуществе воссел на престол власти и величия, далекий от бедствия заката и исчезновения. Пылью, поднятой августейшим [войском], он озарил [словно] ярким [светом] очи надежд богатых и бедных людей этой прелестной страны, благодаря блеску благословенной остановки он превратил поверхность этой земли не только в [предмет] зависти садов, но и в предмет зависти высочайшего рая. Он оказал милость и раздал дары группе лиц, которые, ступая по степи смелости и храбрости, сломали кончики копий о грудь растерянных врагов и, нанося удары один за другим блестящими копьями, сверкающими мечами, поразили преступных врагов.
Последовал приказ, [действующий], как рок, о том, чтобы были написаны победные реляции. Глава писцов, не имеющий себе равных, лучший среди людей творчества маулана Хайдар-Мухаммад мунши [145], который по красоте слога и изяществу образных выражений напоминает прекрасную зарю, уподобившись перу писца или даже Близнецам и Стрельцу, опоясался поясом служения [хану]. Всякого рода милости, которые оказал государь, не имеющий себе равных, [Абдулла-хан] при освобождении Самаркандской земли, он нанизал на нить прекрасных слов и изящных выражений и согласно приказу [хана] отправил [эти реляции] в Мианкаль, Несеф, Бухару, Балх и другие вилайеты. Таким образом, весть об этой славной победе /149а/ дошла до вращающегося небосвода и разнеслась народной молвой. Слава о победе его величества облетела [все] концы мира.
Для людей знающих, обладающих светлым умом, мудрых, подобных Меркурию, ясно, как зеркало или как полная блестящая луна, что желания его величества, подобного Искандару, [Абдулла-хана] согласуются [со стихом] в диване [146], [где сказано]: “Мы даровали тебе явную победу” [147]. Все необходимое для этого могущественного и стойкого государя взято из сокровищницы, [где начертано]: “Он — тот, кто подкрепил тебя Своей помощью” [148]. Да, в честь хакана, за счастье которого обитатели небесных келий превратили бы молитвы в талисман сердец, бедные люди, подобные государям, и сильные духом дервиши вознесли звуки этих [стихов] до чаши голубого неба.
Месневи
Да будет далекой от унижения твоя жизнь,
Да будет твое светлое сердце источником света,
Да пребудешь ты благословенным, благомыслящим,
Могущественным, мудрым, победоносным,
Да будет так, чтобы звезда двигалась по твоему желанию,
Да будет все полезное в мире связано с твоим именем,
Перстень неба да будет с твоим именем,
Все дела в мире да будут по твоему желанию!
Пусть всегда светит светом счастья лик [твоих] желаний в зеркале достижения желанной цели, красавица полных побед [твоих] да не войдет в сферу стоянки!
Словом, после того как хан, освещающий мир, в течение нескольких дней под счастливой звездой находился на престоле подобного раю Самарканда, он по милосердию, что было свойственно ему, по исключительной милости и благосклонности, что было заложено в нем природой, этот вилайет оставил его правителю и поднял знамя возвращения в стольный город величия и славы, в столицу счастья и блаженства — [Бухару].
Когда местность Хам-Рабат от такой чести, что [в ней] остановилось войско [хана], подобное звезде, похвасталась на высочайшем небе, с разных сторон бедные и богатые люди поспешили встретить [хана], они удостоились счастья встретиться [с ним] и находиться [при нем]. Царская милость, государево милосердие почтили их великолепными вещами, самаркандскими редкостными подарками. [Его величество хан] обласкал и одарил всех столпов государства, благородных людей страны и государства и тех, кто присутствовал при государе, согласно их положению. С благословенным счастьем, под счастливой звездой отсюда [хан] направился к своей резиденции. Оттого что он принес победоносные знамена, он придал родине вид высочайшего рая, изящество китайской картинной галереи.
Прибытие Баба-султана с войском Туркестана к подобной раю земле Самарканда и поход [его] совместно с султаном Са'ид-султаном с войском, не поддающимся счету и определению, в сторону Мианкаля
Когда его величество могущественный [Абдулла-хан] по исключительной милости и милосердию оставил такую страну, которая беседовала с благоухающим раем, как равная с равным, /149б/ он направился к столице, подняв знамя возвращения.
Султан Са'ид-султан после бегства в Яр-Яйлак [149] устремился в Самарканд и сел на трон власти, на престол величия и славы. Правитель Туркестана Баба-султан, услышав о поражении самаркандцев, собрал огромное войско, неисчислимую рать и повел [ее] на Самарканд. После встречи с [Баба-султаном] Са'ид-султан дал волю бесплодным мечтам [о мятеже]. Они совместно снарядили войско, [многочисленное], как звезды, и подняли знамя дерзости с целью набега на Бухару. Прибыв в Мианкальский вилайет, они сначала осадили крепость Дабусия, окружив ее, подобно точке в центре
