– А как это случилось? – спросила Мах-Шакар. И попугай начал так.
В краю Мадаин[277] в одном городе жил брахман. А у него была жена, красивая лицом, добрая нравом, с большими глазами, маленьким ротиком, полными икрами, тонким станом. Ее мускусные косы были черны и кудрявы, как зуннар[278] брахманов и письмена еретиков, щеки, похожие на цветок граната, красой и прелестью превосходили солнце и луну, более того, звезды не блистали так, как ее лицо, темная ночь уступала черноте ее кос.
Ее лицо сотворено из луны или луна из ее лица?
Ночь сотворена из ее локона или локон из ночи?
Любовь к жене столь укрепилась в душе брахмана, а султан привязанности так прочно воссел на престоле его сердца, что, поклоняясь кумирам в храме, он видел перед собой ее лицо, вознося по утрам молитвы солнцу, также представлял себе жену. Но прекрасная и сладостная красавица была бесплодна, опрокинутая чаша ее лона, словно желудок больных лихорадкой и нутро пьяниц, которые не переносят еды и питья, не могла принять в себя каплю плоти, так что без любимого чада жизнь была для брахмана мрачной и неприятной. В мыслях о том, как обрести сына, он не знал покоя и радости нигде. Оба супруга долгие годы, в урочный час и в неурочный, днем и ночью били челом всевышнему богу в смирении, смятении и унижении, моля о сыне, который был бы им утехой на старости лет.
Наконец, в один прекрасный день прибыл из Сарандиба[279] ученый лекарь, который обладал глубокими познаниями в разных науках, был опытен и искусен в исцелении и обладал дыханием, словно дуновение Исы. Все неизлечимо больные и страждущие в том городе и той округе пришли лечиться к чужеземному мудрецу. Люди благодаря его способности врачевать и исцелять стали облачаться в одежды выздоровления. Благодаря его похвальным стараниям они испили бальзам здоровья из чаши покоя и всячески усердствовали в уважении и почитании мудреца, выслушивая ухом души его наставления и назидания. Да ведь сам разум велит чтить и уважать людей науки и мужей, обладающих прозорливыми сердцами, в особенности если можно обрести долю, толику и удел от их полезных деяний и знаний. Ведь мудрые мужи сказали:
Воистину, учитель и лекарь
Не станут давать советов, если их не уважают.
Слава об искусном лекаре и ученом мудреце распространилась по городу, о нем заговорили повсюду, дошла молва и до жены брахмана. Поскольку она жаждала ребенка и сказано стихами:
Тот, кто домогается чего-либо,
Если постарается, то обретет.
Тот, кто стучит в ворота,
Если настойчив, то войдет,
– то она подумала: «Вполне возможно, что врата к желанной цели откроются мне через порог этого шейха и мое лоно получит исцеление благодаря ему, хотя «во времена ночи и среди дня»[280] я прошу у великого творца ребенка, однако ученые мужи сказали, что древо молений принесет плоды удовлетворения желаний тогда, когда это будет угодно судьбе. Мудрецы сказали, что пускать стрелу мольбы, дабы достичь невозможного, все равно, что пытаться пронзить наковальню стрелой с восковым наконечником. И как бы ревностно люди ни молились, вымаливая дождь, мать-туча никогда не положит ребенка-каплю в объятия няни-земли, пока счастливая звезда в созвездиях Зодиака, покровительствующая воде, не окажет соответствующего влияния, пока воздействие отцов – караванов небесных туч на земных матерей не станет постоянным. Тому, кто молит о дожде, следует также изучить гороскоп своего времени и рассмотреть положение подвижных и неподвижных небесных светил. И уж только после этого надо громко возгласить молитву с мольбой, чтобы она была удовлетворена без промедления. Значит, сначала мне следует поправить свое тело и вылечить лоно, а уж после этого воздымать руки в молитве».
Решив так, она тайком отправилась к лекарю и не скрыла ничего от ученого мужа, рассказала ему все подробно. Ведь говорят:
Если хочешь обрести лекарство,
То не скрывай от своего врачевателя болезни.
Лекарь, изучив ее природу и установив пути исцеления, сказал:
– Недуг твоего лона невелик, а лечение нетрудно. Но снадобье для твоего исцеления включает желчь редкой породы павлинов. А в вашей стране такие павлины вовсе не встречаются.
Жена брахмана стала жалобно просить его:
– Да продлит Аллах твою жизнь, о мудрец! Напиши мне состав этого зелья, укажи, когда и в каком количестве его употреблять. Быть может, я отправлюсь в дальние страны, где обитает этот павлин.
Искусный лекарь на это отвечал:
– В урочный день и час ты собери все остальные части снадобья, потом зарежь павлина названной мною породы, смешай его желчь с этим лекарством, промой желудок и выпей зелье, а потом, не откладывая, соединись с мужем. Согласно науке врачевания бутон твоего лона отяжелеет от цветка его плоти, и на ниве твоего бытия произрастут семена человека.
Жена брахмана похвалила и поблагодарила лекаря за сострадание и вернулась к себе домой.
А у падишаха той страны был павлин как раз той породы, которую назвал лекарь. Падишах очень любил его, души в нем не чаял. Тот павлин постоянно летал по разным крышам, садился на арки домов жителей столицы, на стены и карнизы.
Жена брахмана начала охотиться за павлином. Ни одной ночи она не знала покою в попытках изловить его, но никому не смела доверить своей тайны, так как страшилась и падишаха, и ревнителей религии, – ведь по их законам есть мясо было запрещено.
И вот однажды ночью, когда бирюзовый павлин небес украсил себе крылья и грудь луной и звездами, увенчал себя сверкающими украшениями, жена брахмана в точно указанное мудрецом время собрала все составные части зелья и благодаря счастливой случайности схватила шахского павлина на крыше своего дома, зарезала тайком и смешала желчь с составом. А остатки павлина она зарыла в яме, следуя поговорке: «Безголовая птица и отданный на заклание воробей не станут чирикать».
Затем она съела снадобье, словно сахар и в ту же ночь, как было предписано, соединилась с мужем. Всевышний господь сотворил так, что стройная красавица понесла плод, словно орошенное дерево. И поскольку предопределение начертало на вечной скрижали, что основа кельи того брахмана будет опираться на столб стана сына, что глаза его будут озарены красотой любимого дитяти, то, несомненно, именно ради осуществления этого предначертания и появился мудрец из Сарандиба, а павлин падишаха сел на крышу брахмана. Ведь мудрецы просверлили жемчужины словес именно в этом смысле: «Когда Аллах захочет совершить доброе деяние, то приготовит и пути осуществления его».[281]
Когда настает пора явиться счастью,
То желанное приходит с крыши и счастье – через дверь.
Итак, когда настала пора рассвету исцелить животворным дуновением утреннего ветерка больных, когда лекарь солнца снял с лика мира черную горечь ночи, падишах велел принести своего павлина. Но его нигде не оказалось. Сколько ни искали его, как ни старались найти, он исчез, словно тень Анки. Тогда пошли по городу глашатаи, обещая десять тысяч дирхемов тому, кто доставит павлина живым или мертвым. Но никто ничего не мог сообщить, никто не приносил никаких вестей. Так прошло девять месяцев, и у брахмана родился сын. Казалось, он был павлином в саду прелести, который вышел из гнезда материнского лона покрасоваться на лужайке мира, или же был попугаем в саду изящества, который прибыл из Хиндустана темного чрева в светлый цветник мира. Брахман же ничего не знал об этом и пребывал в неведении.
Однако жена брахмана из-за того, что никому не открыла своей тайны, с каждым днем все больше страдала, молчание изнуряло ее, она слабела, бледнела, худела. Ведь говорят же мудрецы: «На сердце человека нет более тяжкого бремени, чем доверенная ему тайна, ибо, пока он не откроет ее кому-нибудь, она тяготит его дух. Если же откроет, то повредит собственной жизни». Хотя жене брахмана порой хотелось, оставшись наедине с близким человеком, выложить ему все без утайки, но вместе с тем она помнила содержание стихов:
Вчера мой разум дал мне совет о жизни,
Шепнул тайком в уши сердца:
«Никому не поверяй сердечной тоски, ибо не осталось
Друга, которому можно доверить боль сердца».
И вот случилось так, что она помимо собственной воли проявила неосторожность в сохранении тайны, кольцо сдержанности упало у нее с руки и она открылась одной из своих названых сестер, которую считала задушевной подругой и в руки советов которой отдавала в трудные минуты, ключи важных дел. Она заклинала ту хранить ее тайну. Названая сестра тут же обещала, но жажда получить десять тысяч дирхемов возобладала над дружбой, алчность и стремление завладеть золотом сорвали с ее лица покров верности и завесу благородства. Она тотчас закуталась в покрывало предательства, облачилась в чадру коварства, побежала во дворец падишаха и рассказала там обо всем, что слышала. На это царь сказал:
