Мы знаем много случаев смешных
И грустных о нечестности портных.
Бытуют в мире всякие присловья
О вероломстве этого сословья.
О том, что вороватые швецы
По части краж большие мудрецы.
Однажды некто говорил о мелких
Портновских ухищреньях и проделках.
Казалось, излучал рассказчик свет,—
Ведь слушающих увлекал предмет.
Мы знаем, коль пред говорящим пусто.
То блекнет дар любого златоуста.
Когда никто не слушает чангиста,
То он и чистый звук берет нечисто.
Когда не ждет играющих успех,
То пальцы струн касаются не тех.
О том, сколь ремесло портного грешно,
В тот день рассказчик говорил успешно.
Ибо внимал его рассказу рьяно
Какой-то человек из Туркестана.
Был тюркский воин очень удивлен
Всем тем, что в этот день услышал он.
Спросил он: «В рассуждении уловок
Кто из портных у вас особо ловок?»
Ему сказали: «Есть искусный швец,
По этой части мастер и мудрец!»
Воскликнул тюрок: «Об заклад побиться
Готов я, что меня он побоится.
Не украдет нечестный сей портной
Не то что шелка — нитки ни одной.
В присутствии моем, хоть вороват,
И лоскуток он утаит навряд!»
Промолвил кто-то, глядя на скитальца:
«И не таких он обводил вкруг пальца.
Твоя, о воин, зоркость ничего
Не стоит перед хитростью его!»
Сказал приезжий: «Бьюсь я об заклад:
Ни верх он не урежет, ни приклад,
А украдет он, что ему не внове,
Так вот залог — скакун мой чистой крови.
Но если не обманет он меня,
Вы мне дадите лучшего коня!»
Уснул приезжий в эту ночь нескоро,
Все думал, как разоблачит он вора,
С чего начнет нелегкую игру?..
Но вот минула ночь, и поутру
Приезжий, взяв атласа дорогого,
Явился в лавку хитрого портного.
Портной приветливо, как только мог,
Раскрыл уста, и сладкий мед потек,
Он прял беседы шелковую нить,
Чтобы доверье в госте заронить.
О том о сем не проболтав и часа,
Заказчик расстелил кусок атласа.
«Скрои кафтан, чтоб в нем я биться мог,
Чтоб верх был узок, а подол — широк!
Верх оттеняет пусть мое сложенье,
А полы не стесняют пусть движенья!»
Сказал кроитель: «Дорогой мой друг,
Тебе я двести окажу услуг.
Бог свел тебя с честнейшим человеком!..»
И руки он поднес к груди и векам.
Промерил он кусок немалый шелка
И стал болтать почти что без умолка.
Он говорил, пока кроил кафтан,
Как в неком царстве глупый был султан.
О тех, что скупы сверх обычной меры,
Рассказывал и приводил примеры.
И вмиг, когда, смеясь что было сил,
Пришедший узкие глаза закрыл,
Припрятал швец материи немного
Так. что никто не видел, кроме бога.
От смеха тюрок плача и давясь,
С намереньем своим утратил связь.
Какой еще атлас, какой залог,
Когда от смеха воин встать не мог?
Он только всхлипывал: «О говорящий,
Твои рассказы мне шербета слаще!»
И падал на спину, не в силах встать,
Над чем-то рассмеявшись вдруг опять.
Тогда-то мастер вновь за шаровары
Засунул небольшой кусок товару.
А тюрок все просил, впадая в раж:
«Ты шуткою еще меня уважь!»
Портной шутил, сто принимал обличий,
И тюрок вовсе стал его добычей.
Он хохотал, открыть не в силах глаз,
И в третий раз оттяпал швец атлас.
А воин рек: «Не мучай, мастер славный,
Еще мне случай расскажи забавный!»
В душе портного пробудилась жалость.
Он думал: «Шелка много ли осталось?
Еще от пары баек, что смешны,
Не хватит шелка даже на штаны!»
Сказал портной: «От всех моих историй
Что обрести ты можешь, кроме горя?
Вот и кафтан твой выйдет маловат
Из-за того, что ты смеялся, брат!»
О люди, смейтесь в меру, а иначе
Веселый смех ваш будет горше плача.
И эта притча так была смешна.
Что споривший проспорил скакуна.
