ливню из весеннего облака милости его для всех
Оманское [море] бьет [себя] в грудь камнем рвения из Джазиры [235].
Если пожелает его сердце, морю удастся
Руками жемчужин сшить ему перчатки сокольничего [для ловли] морской птицы.
В знак уважения к нему небо украсило одну кабу [236] так, что
Благодаря [ее] подолу украсился новый месяц.
От стыда перед солнцем его даров на берегу моря
[Дождь]-нисан [237] мылом-перламутром моет потное хирке [238].
О шах, ты могуществен, как небо, подобного тебе в мире
Не видели и не увидят очи звезд и столбы, [на которых держится земля].
Победы, которые были достигнуты благодаря твоему мечу,
Для изображающего их станут унваном [239] в заглавии [книги] вечности.
После завоевания Термеза, когда твой стяг стал луной Нахшаба [240],
Душа Абу Тураба Нахшаби [241] стала твоим восхвалителем.
Пришла весть о том, что переправились через Сейхун, [быстро], как ветер,
Султаны стран востока и войска Туркестана.
Все причиняющие мучение, как гадюка, все ядовитые, как скорпион.
Все кровожадные, как див, все коварные, как шайтан. /172б/
Все лишены высоких помыслов, все лишены знаний,
Склонные ко всякого рода грабежам, замешанные во всякого рода грехах.
Из-за этих степняков, причиняющих бедствие, занимающихся грабежом,
Нарушился порядок в городах, разорились области государства.
Благодаря мечу он (хан), подобно Искандару, воздвиг стену и расположился [там],
Для мятежников, [подобных] Йаджуджам, стал тесен проход для [совершения] насилия.
Войско [его] в кольчугах, чистых, как прозрачная вода,
В хафтанах, чистых, как отражение [предметов] в зеркале.
Копья поднялись до небесного свода, до очей звезд,
Знамя — до высшей точки звезд, стяг — до центра Сатурна.
Войска врагов от страха стали похожими на движущиеся пески,
Потому что ты стал преследовать их, как ураган божьей воли.
Было жарко до такой степени, что у богатырей
Щиты как бы превратились в [раскаленную] сковороду, а ручка [их] — в жареную рыбу в ней.
Ангелы превратились в людей, [сотворенных] из праха, оттого что в небо
Взвился прах, [поднятый] копытами ветроногих коней.
Когда лук храбрецов решил убивать [людей],
Он сделал узлы на поясе кабы стрелы.
В степи хищные волки вновь
Отступают перед натиском львов твоего двора.
Действия двух войск [напоминают] раскаты грома, волнение селя,
Одно [кажется] полчищем, [вызывающим] Судный день, другое — волнением, [вызванным] бурей.
Кожу с головы военачальников страны ты набивал соломой,
Старый мир вновь обрел голову и силу.
Всякий, кто приходил [сюда], из-за [множества] голов и ног не находил места, чтобы пройти,
Он бежал, падал с ног и погибал.
Датой этого [события] был 980 год,
Удивительнее то, что эта дата [выражена словами] “ин таркиб шуд” (это составлено) [242].
О шах, в период твоей власти я чужестранец в своей стране,
Мне близок тот, кто вдали от своих близких, родных.
Ты — солнце весны для владения тела, [ты] — облако милостей,
Будь разливающим свет на головы смертных и рассыпающим жемчуга.
Твой меч пожелает захватить все больше и больше [земель] в мире, на суше и на море:
[Ведь] солнцу легко покорить страны на суше и на море.
Направляйся к Каабе, чтобы под твоей властью оказались
Владения в Ираке [243], а Мушфики [досталось] бы достоинство Сальмана [244].
Короткий рассказ бывает приятным, как губы красавицы,
Однако [рассказ] мой затянулся, уподобившись локонам возлюбленной.
Да будет расписан дворец твоего могущества цветами победы! Да возвысится он до диска солнца и лотоса айвана [245] [неба]! Да будет истерзано сердце твоего врага, как грудь колчана, Чтобы взошел новый месяц, похожий на лук, [выглядывающий] из-за уголка колчана!
О походе благословенного войска [Абдулла-хана] и переправе через реку Джейхун с целью окружения Балха и подвластных [ему] земель и отторжения [этого] вилайета из рук обладания, из сферы власти Дин-Мухаммад-султана [246]
Одна из милостей господних, [одно] из чудесных явлений Творца, да будет великим величие его, которому нужно быть благодарным, которому обязаны вознести хвалу, /173а/ проявляется [тогда, когда выражают или не выражают] покорность его величеству [Абдулла-хану]. Всякий, кто освещает ристалище сердца светом покорности ему и цепляется рукой надежд за подол той вечной власти [его], кто вступает в сферу повиновения ему стопами послушания и вдевает голову искренности в ярмо подчинения и преданности [ему], свиту того, сверкая, встретит невеста счастья, герой страны примет его приказ, притопывая ногами. И наоборот, всякий, кто на службе при этом дворе, величественном, как Сатурн, не стоит подобно циркулю, [приклонив] голову [к земле], и не шествует решительными шагами, [выражая] покорность его величеству, величественному, как небо, [хану], тот за короткий срок, в скором времени выйдет из сферы властвования, упадет с апогея могущества в бездну ничтожества и унижения.
Стихи
Если небосвод будет вращаться, не считаясь с твоим мнением,
То он больше не обнаружит на голове золотой купол — [солнце].
Если птица будет летать по воле твоего врага,
На теле ее вместо перьев будут лишь стрелы.
Цель повествования об этом явлении заключается [в том], чтобы объяснить состояние дел Дин-Мухаммад-султана. Дело в следующем. Похвальным качеством, превосходным свойством его величества [Абдулла-хана] является то, что он держит раскрытыми врата милостей перед обитателями мира. По отношению к родственникам и близким в вопросах, связанных с жизненными обстоятельствами, он поступает милостиво и милосердно. Всегда, когда он видит расстройство дел у любого из них, он улаживает их, он ни на минуту не проявляет беспечности, [старается], чтобы желания их были исполнены. Относясь ко всем как к братьям и сыновьям, он наделяет их дарами и милостями, [даруемыми] великим богом. В особенности [он оказывал милости] Дин-Мухаммад-султану. Когда скончался его отец, да осветит Аллах доказательство его, и из дворца на чужбине — [мира, где начертано]: “Низвергнитесь!” [247], он направился к постоянному жилищу, [где имеется надпись]: “Вернись” [248], его величество [Абдулла-хан] без ссор оставил ему Балх со всеми подвластными [этому, городу] землями, как [об этом] было написано [выше]. Всегда почитая узы родства, [хан] все больше заботился в нем, каждый день он оказывал ему особые новые милости до тех пор,
