Держат бутыль, чашу и пиалу.
Сидит он на троне пиршества,
Внимая нежным звукам чанга.
Вино так глубоко проникло в его голову,
Что мозги в его голове [словно] стали танцорами.
Ясному уму понятно, что, когда караульный войска, герой страны тратит капитал ранней молодости на вино и с утра до вечера, пока не погаснет вечерняя заря, и до наступления рассвета считает нужным ублажать себя вином, предаваться плотским наслаждениям, где уж ему вершить важные дела людские. Как он может справляться с [делами, связанными] со снабжением слуг, с обязанностями по отношению к войску и свите.
Месневи
Если государь предпочитает опьянение и сон,
Несомненно дела его государства развалятся,
Управлять государством — значит переносить трудности и невзгоды,
А не забавляться и пить вино.
В то время дела [его] запутались, основы его государства обнаружили слабость и изъян, а мысли его (т. е. Дин-Мухаммад-султана) стали бессильными исправить это. Вследствие невозможности разрешить эти трудности, закрыть эту брешь, на страницах положения его дел появились признаки бедствия, заката счастья. Возникло опасение, как бы [кто-либо] чужой не завоевал этот вилайет. Представляется наилучшим [его величеству] повернуть поводья в ту страну, прежде чем подвергнется разрушению и развалу этот вилайет, который настолько благоустроен, что по приятности он напоминает высочайший рай, а не оставлять людей этого вилайета в замешательстве и в расстроенном состоянии”.
Услышав этот рассказ, его величество [Абдулла-хан] твердо решил идти [походом] на Балх. Он вновь устроил совет с эмирами о походе в ту сторону, [спрашивал их], следует ли сначала направиться на подвластные земли [Балха] или идти к [самой] крепости. /175а/ Некоторые столпы государства заявили у высокого порога следующее: “Представляется наиболее подходящим сначала идти походом на подвластные земли и окраины [города]. Подчинив здесь племена, [затем] направиться к городу: тогда легко удастся завоевать его (т.е. город)”.
Однако его величество могущественный [Абдулла-хан], раскрыв уста, рассыпающие жемчуг слов, соизволил сказать: “Представляется целесообразным и наилучшим сначала направиться нам к крепости. Послав человека к окраинам и пригородам, призовем [население] подчиниться нам. Ясно, что как только мы включим в сферу обладания город, являющийся главной частью [вилайета], то и подвластные земли, составляющие подразделения, вскоре окажутся в [нашей] власти”. Все эмиры выразили единодушное согласие с желанием его величества. Они раскрыли уста и начали читать молитву и воздавать хвалу [богу]. Его величество [Абдулла-хан], могущественный, как Искандар, да простирает великий Аллах сень его (т. е. Абдулла-хана) милосердия над головами обитателей мира, тронув боевого коня, направился к Балху. С дороги он отправил в Шибирган Джан-Даулат-бия и Таныш-бий джалаира к Узбек-султану. Содержание послания следующее: “Его высочество султан украшен нарядом ясного ума, драгоценными каменьями мысли. Пусть он впредь не стремится упрочить основы вражды и ссоры [по отношению к нам] по подстрекательству толпы смутьянов, по наущению и коварству толпы, жаждущей мести. Пусть он ясно представит последствия [своих] дел, которые могут стать причиной гибели благословенного [ханского] рода, исчезновения благородной династии.
Стихи
Не бросай камень в свой стеклянный сосуд,
Не воюй против своего войска.
В этом красноречивом утверждении, в котором [речь] идет о важности мира, заключено все стремление, основная цель которого — сохранение чести и славы. Упаси боже, если случится так, что начнет пылать огонь ненависти, запылает огонь вражды; согласно [пословице] „В природе неизбежно возмездие” [253], поневоле нужно будет принять меры к оказанию сопротивления, к устранению [огня]. А если возникнет настоящий мятеж, смута, она может достигнуть таких пределов, что никак нельзя будет справиться с ней и исправление этого [дела] не уместится в сокровищницу воображения. Пусть он хорошо, с полной серьезностью подумает о последствиях этого. [Будет ли от этого] польза или вред, пусть он решит ясным умом, критической мыслью. Пусть он избирает путь, который привел бы к пользе. Словом, впредь пусть он не будет во вражде [с нами], не царапает лик единодушия и ланиты верности ногтями вражды. Ведь не секрет для умных и мудрых людей, что дерево вражды приносит только плоды раскаяния, зерно /175б/ ссор дает лишь плоды сожаления „и мир тому, кто последовал за водительством”” [254].
Когда высокодостойные эмиры, отправившись в Шибирган, вручили послание [хана], Узбек-султан тотчас же заключил в оковы Джан-Даулат-бия, снова проявил неповиновение, непокорность [хану] и направился к долине мятежа. Таныш-бия он отпустил и [через него] послал ответ, не соответствующий стремлениям его величества.
Когда войско августейшего [Абдулла-хана] разбило палатки величия на берегу Джейхуна, в той местности некоторые эмиры доложили его величеству следующее: “Представляется удобным стоять [здесь], пока не соберутся войска с разных сторон, и после этого переправиться через реку”. Для правильных мыслей его величества, являющихся сверкающим зеркалом, деньги этого заявления не оказались чистопробными. Согласно содержанию [пословицы] “В промедлении — вред” [255] и соответственно стиху:
Не откладывай дело с сегодняшнего дня на завтра,
Разве ты знаешь, какой станет судьба завтра,
он счел правильным отправиться в поход. Вцепившись рукой упования в крепкий канат извечного [бога], он принялся собирать войско. Последовал высокий приказ, чтобы таваджии, подобные Марсу, отправившись в разные стороны, объявили сбор войск и чтобы [войска] собрались у подножия трона, достойного халифа, в назначенное время. Он послал также людей в Самарканд, Хорезм и Хисар, чтобы правители этих вилайетов выступили в поход для оказания помощи благословенному войску. Сам [Абдулла-хан] вместе со столпами государства и вельможами сел на корабль, переправился через Джейхун и двинулся по направлению к Балху.
Месневи
Когда тот счастливый государь для нападения на Балх
Двинул могущественное войско
[И] поспешно прибыл к реке Джейхун,
[Поднятая] всадниками пыль достигла неба.
Благополучно, победоносно, торжествуя, через реку
Переправился он, и счастье сопутствовало ему.
Когда стало известно о переправе через Джейхун победоносного войска [Абдулла-хана], группа могущественных эмиров из балхского войска на страницах положения дел армии [хана], благословенного, как Искандар, увидела признаки победы и одоления, а на лике своих упований она прочла знаки заката счастья. В числе [этих эмиров] были храбрый эмир Кучак оглан, который в то время входил в число нойонов Балха, Джандик-бий и Мухаммад-Али тубаи. Они удостоились счастья повиноваться приказам государя. Отвернувшись от [Дин-Мухаммад-султана], они поспешили к священному порогу [Абдулла-хана]. Они вцепились в подол заступничества его величества и обрели счастье, поцеловав ноги [хана]. /176а/
Его величество [Абдулла-хан],
