Книга шахской славы. Часть 2 - Хафиз-и Таныш Бухари

как подобает ему, добродетельному, милосердному [государю], обласкал каждого согласно его положению, проявил безграничную милость, исключительную щедрость. Он наделил их всякого рода милостями и подарил [им] почетные халаты и ветроногих коней. Таким же образом день за днем, постепенно, последовательно каждый, кому помогало счастье, [кому] сопутствовала удача, улучив момент, бежал из той страны и входил в состав войска, слуг, становился в ряд вельмож его величества [Абдулла-хана].

Его величество [Абдулла-хан], по отношению к которому небосвод — гулям, в полном порядке и снаряжении тронул боевого коня и в [месяце] ша'бане упомянутого года расположился вокруг Балха в куруке Якка-Чинар [256]. На следующий день хан, подобный Искандару, по одобрению мирзы Али-бия наймана с незначительным числом храбрых воинов, воителей эпохи, в доспехах, верхом на коне, направился к городу, чтобы объехать город и городские стены с целью изучить внимательным взором [все] входы и выходы [из] города. Когда он вошел в махалла Чапаган, что является [одной] из махалла, [расположенных] за городом, вдруг из крепости выступило около десяти тысяч всадников, полностью приготовленных к боям, готовых к битве и сражению всадников и пехотинцев. Они обошли его величество с трех сторон, окружили [его], словно ореолом луну, наподобие мух, облепивших сахар.

Его величество могущественный [Абдулла-хан], которому постоянно сопутствует божья помощь, божья милость, не поддался страху от натиска множества врагов. Вдохновитель счастья — [бог] довел до его бодрствующего слуха истину: “А кто полагается на Аллаха, для того Он достаточен” [257]. Итак, уповая на помощь милости Аллаха, на [его] безграничную поддержку, он не допустил до своего благоухающего сердца никакого страха и волнения. С твердым сердцем, с большой надеждой [на победу] он вошел во дворец Джаханшах бакаула, вынул ноги из благословенных стремян, сошел с седла, обласкал людей, расположил их к себе. Обращаясь к войску, он соизволил сказать: “Победа и торжество зависят от щедрого господа, а не от многочисленности войска. Смело надевайте кольчуги решительности, отважно /176б/ сражайтесь с этим войском [неприятеля], чтобы на поле битвы не ронять честь”.

Согласно приказу его [выступили] львы чащи храбрости, крокодилы реки смелости.

Некоторые [воины] победоносного войска от натиска упомянутой армии [врага] ощутили в своем сердце чрезмерный страх, от величия и многочисленности врагов на скрижалях сердец, на страницах мысли начертали картины несбыточных мечтаний, ибо балхское войско было очень многочисленно, готово к битве и все время склонялось к мятежу и смуте. Несмотря на это, воинственные храбрецы, воины, стремительные, как лев, похожие по нраву на Бахрама, благодаря помощи господней и большой помощи государя взяли в могучие руки луки ненависти и с быстротой урагана выступили против несчастных врагов. Отражая [неприятеля] и давая [ему] отпор, они вызвали землетрясение и смятение у судьбы.

С одной стороны могущественный и славный султан-заде Суюнч-Мухаммад-султан, сын Кебек-султана, вместе с отрядом храбрых эмиров, таких, как Кучак оглан, мирза Али-бий найман, Таныш-бий джалаир, Мирза-Ака-бий, мирза Мухаммад-мирза найман, ударом кирки проделали брешь в стенах, за которыми были дома людей, и поспешно [направились] в бой с врагами. [Еще] на одной стороне опора державы, управитель [дел] государства Кулбаба кукельташ и Джан-Дарвиш аталык тубаи, Гандж-Али бахадур, Алука бакаул, Мирза-Вали хазиначи по исключительной храбрости и смелости сузили путь врагу. На третьей стороне Шахим-бий аргун, возглавляя отряд победоносных храбрецов, таких, как Хафиз Субханкули — имам его величества [Абдулла-хана], пахлаван Яри, которому в то время была передана эмирская власть над чагатайскими [племенами], и Кутлук бахадур тама [258], успешно вели бои. [Еще] на одной стороне Али-Мардан бахадур, Джан-Хасан бахадур, Назар чухра-агаси с [воинами] чухра левого крыла и Аваз-мирза кангли, Балудж-мирза, сын Курбан-бия кушчи, Бик-Са'ид бахадур, Шади-мирза кият совершили нападение на [врагов, находившихся] перед ними. Огонь битвы разгорелся так, что от действия его дыма пришел в волнение диск луны, небосвод-наблюдатель в искрах его пламени заметил признаки /177а/, [напоминающие стих]: “Ведь оно бросает искры, как замки” [259]. С обеих сторон возгорелся такой огонь битвы, сражения, что от силы и жара его опалились сердца в груди воинов.

От отблеска сверкающих копий, от искры блестящих мечей поверхность поля битвы уподобилась лугу, усеянному тюльпанами. От стука подков боевых коней, от натиска и ударов, [наносимых] храбрецами, поле брани лишилось покоя.

В тот страшный день отряд смелых храбрецов, таких, как Джан-Хасан бахадур, Мирза-Вали хазиначи, Бик-Са'ид бахадур, Кутлук бахадур, наподобие свернувшегося дракона на поле брани или быстрого крокодила в бурной реке, взяв в руки пики, похожие на большую змею, подняв на плечи сверкающие мечи, напали на врагов. Они показали образцы смелости и храбрости и вызвали нечто похожее на день Страшного суда. Поскольку балхское войско было неисчислимым, несчетным и с каждым часом прибывали [все новые силы для оказания] помощи [ему], упомянутые храбрецы [Абдулла-хана] получили тяжелые ранения и из этого ненадежного чертога — [мира] поспешили в устойчивое жилище (т.