Специально сняв с себя доспехи, всадники стали пешими стрелками, двинулись вдоль межей на полях, скрывались в зарослях, прятались в тени некоторых межей и, приблизившись к старшему военачальнику противника, стали ожидать случая пустить в него стрелу. Губернатор провинции Овари прогонял врага, пришедшего с трёх направлений, стирая кровь на мече Онимару отличительными лентами на шлеме[686].
В ожидании того, что исполнится задуманное, Нориикэ раскрыл веер, подошёл к нему совсем близко и: «Дзинь!» — выстрелил.
Его стрела от цели не отклонилась. Она угодила спереди в центр шлема губернатора провинции Овари и попала ему в самую середину между бровями, пробила мозг и разрушила кость, а белый наконечник стрелы вышел из конца затылочной кости.
И хотя это был храбрый военачальник, он от одной этой стрелы ослабел, с грохотом упал с коня вниз головой. Норииэ ударил ладонью о колчан и радостно воскликнул:
— Нагоя, старшего военачальника противников и губернатора провинции Овари, я, Норииэ, поразил с одного выстрела! Люди, действуйте так же!
Правительственные войска, начавшие, было, свыкаться с поражением, воспряли духом и с трёх сторон вступили в победное сражение. Войско губернатора провинции Овари в семь с лишним тысяч всадников стало в беспорядке отходить, но некоторые воины после того, как был убит старший военачальник, раздумывали, куда следует возвращаться, а когда они поворачивали назад, то погибали от стрел.
Некоторые поскакали в Фуката. Были и такие, кому это было не по силам, и они покончили с собой. Поэтому по дороге от берега Кицунэгава, Лисьей реки, до Имадзайкэ на протяжении пятидесяти с лишним тё сплошь лежали убитые.
3
О ТОМ, КАК ВЕЛЬМОЖНЫЙ АСИКАГА ПЕРЕХОДИЛ ЧЕРЕЗ ГОРУ ОИНОЯМА
Сражение между передовыми отрядами началось тем же утром, в час Дракона[687]; следы конских копыт тянулись с востока на запад в дорожной пыли с востока на запад, войска атаковали друг друга, сотрясая небо и землю победными кличами, однако его милость Асикага, старший военачальник арьергарда, спустился на западный берег реки Кацурагава, и его воины стали угощать друг друга сакэ. После того, как прошло несколько часов, пришло известие о том, что в сражении между основными силами атакующие отряды терпят поражение. После этого его милость Асикага приказал:
— Тогда перейдём вон через те горы!
Все сели на коней и, отказавшись ехать слишком далеко по провинции Ямасиро, быстро поскакали по дороге Тамба на запад, к селению Синомура. Здесь житель провинции Бидзэн Накагири-но Дзюро и житель провинции Сэтцу Нука-но Сиро решили определить победителя в битве между двумя витязями, и Накагири-но Дзюро у подножья горы Оинояма погнал коня наверх от дороги и вызвал к себе Нука-но Сиро словами:
— Не понимаю, в чём дело! Говорят, что битва витязей, в которой высекаются искры, начинается сегодня утром, в час Дракона, поэтому войско, идущее от тыльных ворот крепости, завершит её большой пирушкой на лужайке. В конце концов, когда услышим, что его милость Нагоя поражён стрелой, мы быстро погоним коней к дороге Тамба. Каковы же, по-вашему, честолюбивые замыслы Асикага Такаудзи? И куда мы должны следовать? До каких пор мы с вами будем скакать? Повернём отсюда назад и доложим обо всём их милостям Рокухара!
Так он сказал, и Нука-но Сиро ответил ему:
— Отлично сказано! Я тоже, когда думаю о том, что обстоятельства изменились, прикидываю, как теперь нужно готовиться к ним? Жаль, что я не смог участвовать уже в сегодняшней битве. Однако увидев, что старший военачальник перешёл на сторону противника, решил, что просто повернуть обратно было бы слишком бессмысленно, значит, вернуться нужно, выпустив сначала хоть одну стрелу.
С этими словами он вынул из колчана стрелу и вложил её в тетиву лука, собираясь под стук копыт повернуть коня. Накагири приостановился и произнёс:
— Что это такое? Вы с ума сошли! Нас всего двадцать или тридцать всадников. Или нам, вторгнувшись в середину того большого войска, выполнить свою давнишнюю мечту о собачьей смерти?! Не надо мечтать о славе дурака, а теперь же благополучно повернуть назад и сберечь свои жизни для будущих сражений. Тогда мы будем людьми, хранящими верность долгу, и разве же не останутся наши имена на будущие времена?!
И Нука-но Сиро, и Накагири повернули коней назад от горы Оинояма и вернулись к Рокухара. Как только сказали, что они прискакали вдвоём, двое Рокухара ударили по Нагоя, губернатору провинции Овари, который полагался на свои щиты и копья.
Даже его милость Асикага, связанный с домом Ходзе как кости с мясом, то есть был с ним как единое неделимое, с которым, казалось, воинские власти связаны будто вода с рыбой, стал противником, поэтому появилось такое чувство, словно под деревом, где ты укрывался, протекла дождевая вода. В связи с этим появилось чувство безнадёжности и не было человека, который бы не сомневался в душе, что воины, которые до сих пор были преданными, могут изменить.
4
О ТОМ, КАК ЕГО МИЛОСТЬ АСИКАГА ПРИБЫЛ В СЕЛЕНЬЕ СИНОМУРА И О ТОМ, КАК СРАЗУ ЖЕ ПРИСКАКАЛИ ЖИТЕЛИ ЭТОЙ ПРОВИНЦИИ[688]
Тем временем, его милость Асикага разбил лагерь в селенье Синомура и стал созывать войско из жителей ближних провинций. Первым к нему прискакал тамошний житель по имени Кугэ-но Ясабуро Токисигэ во главе отряда в двести пятьдесят всадников. На гербе на его знамени и на эмблемах на головных уборах, повсюду было написано: «Первейший». Его милость Асикага, увидев это, удивился и спросил его милость Ко-но Уэмон Моронао[689]:
— У людей Кугэ на эмблемах головных уборов написаны знаки «Первейший». Это что, с самого начала такими были фамильные знаки, или же это означает, что эти люди прибыли к нам первыми?
Так он спросил, и Моронао почтительно отвечал:
— Это его родовой знак. Предок Кугэ, житель провинции Мусаси Кугэ-но Дзиро Сигэмицу, когда старший военачальник Ёритомо[690] поднял своё знамя в поросших криптомериями горах поместья Тои, прискакал к нему самым первым. Его милость старший военачальник промолвил тогда прочувствованно: «Когда я буду сжимать в руках Поднебесную, я награжу вас эмблемой Первейший», — и собственноручно написал иероглифы, означающие «Первейший». В таком виде они стали эмблемой этого дома.
— Значит, у этого дома есть прекрасный пример прибывать к нам самыми первыми, — сказал Такаудзи с особенным удовольствием.
Укрывавшиеся с самого начала в храме Косэндзи люди Асидати, Огино, Кодзима, Вада, Индэн, Хондзе, и Хирадзе, решив, что теперь они уже не могут уступать чужим, двинулись из провинции Тамба в сторону Вакаса и от области Хокурокудо предполагали напасть на столицу. Кроме того, прискакали Кугэ, Нагасава, Сиути, Яманоути, Асида, Ёда, Сакаи, Хагано, Ояма, Хаукабэ, а кроме того, все до одного жители ближних провинций. Вскоре силы в Синомура увеличились, и своими размерами превысили двадцать тысяч всадников.
Когда в Рокухара услышали об этом, то расценили это так: «Значит, в следующем сражении должно будет определиться, быть ли спокойствию в Поднебесной. Если, против ожидания, мы потерпим поражение, царствующего и бывшего императоров[691] нужно будет отправлять на восток, в Канто, в Камакура учреждать столицу, повторно поднимать великое войска и подавлять злодеев», — и с минувшей третьей луны для местопребывания государей определили дворец в северной части Рокухара и смиренно просили их величества переехать в него.
Принц второго ранга Кадзин занимал место главы секты тэндай, поэтому какие бы перемены ни происходили, у него не должно было быть никаких треволнений, однако из-за того, что он изволил состоять в родственных отношениях с нынешним императором, а также был приближён к яшмовой особе государя, он желал вознести моления за долголетие его драгоценного царствования, и посему он также изволил пожаловать в Рокухара. Но не только это. Мать державы[692], императрица, монашествующая государыня-вдова, супруги принцев и высших сановников, три опоры[693], девять вельмож, заросли софоры[694], вассалы из трёх домов, самые разные чиновники, а также массы людей августейшего рода и верующих одной с ним секты, самураи из домов ниже членов охраны императоров дворца, молодая прислуга вельмож и вплоть до придворных дам наперегонки собирались ко дворцу в Рокухара. В столице сразу стало тихо. Как листья с деревьев после бури, всякий ложился на своё место. Поэтому в районе Сиракава стало оживлённо, а цветы сакуры расцвели в одночасье. Не сон ли это, который длится бесконечно? Именно таков наш изменчивый мир, это тот принцип, который поражает нас и теперь.
Говорят так: «Сын Неба строит свой дом, владея Четырьмя морями»[695]. Кроме того, местность по названию Рокухара находится вблизи столицы, поэтому император[696] не изволил в своём августейшем сердце испытывать настолько сильную боль. Но после того, как этот государь занял престол, Поднебесная никогда не была спокойной, к тому же сотня служебных ведомств разом смешалась с пылью окрестностей столицы[697], и это, как полагал государь, стало истинной причиной того, что добродетели императора повернулись к Небу спиной. Вину за это нынешний государь принял на себя одного и испытывал особенно сильное сожаление. Каждодневно до четырёх часов утра он не входил в свою опочивальню, а изволил вызывать к себе старейшин и мудрейших из вассалов, спрашивая их только об одном: о последствиях правления мудрого принца древности и древних государей[698], и поддавался суевериям в необычайную силу бога смуты.
