Цзя Лянь согласно кивнул и сказал:
– Так вот оно что, оказывается! Прекрасно!
– Пусть больная соизволит принять лекарство дважды, – промолвил доктор Ван, – потом дозу следует изменить или же выписать новый рецепт. Извините, но мне пора, дел много. Если позволите, зайду в другой день.
Провожая доктора, Цзя Лянь спросил:
– Значит, Баоюю лекарства не нужны?
– Второй господин Баоюй вполне здоров, – отвечал доктор Ван. – Пусть погуляет, подышит воздухом, и все будет в порядке.
После ухода доктора Цзя Лянь велел приготовить лекарство и вернулся домой, где рассказал Фэнцзе о болезни Дайюй.
Вскоре явилась с докладом жена Чжоу Жуя. Цзя Лянь на половине ее прервал, сказав:
– Я занят, докладывайте теперь второй госпоже, – и ушел.
Жена Чжоу Жуя так и сделала, а доложив все до конца, сказала Фэнцзе:
– Барышня Линь Дайюй совсем плоха, – я только сейчас от нее, – бледная, худая, кожа да кости. Спрашиваю, как она себя чувствует, ничего не говорит, только плачет. А Цзыцзюань мне вот что сказала: «Барышня наша совсем расхворалась, а с деньгами туго. Попросить барышня не решается, вот я и хочу получить у второй госпожи Фэнцзе свое жалованье вперед за два месяца. Захочется барышне чего-нибудь, будет на что купить. Лекарства, правда, нам ничего не стоят, на них идут деньги из общей казны, но ведь есть и другие расходы». Я обещала помочь ей, поэтому прошу вас, доложите мою просьбу госпоже Ван.
– Ладно, сделаем так, – после некоторого раздумья ответила Фэнцзе. – Я дам Цзыцзюань несколько лянов серебра на расходы. Только смотри, чтобы не узнала барышня Дайюй. А месячное жалованье выдать сейчас нельзя. Выдашь тебе – остальные начнут требовать. Помнишь, как наложница Чжао вступила в перепалку с третьей барышней Таньчунь? А все из-за жалованья! Кроме того, ты ведь знаешь, как увеличились у нас расходы и сократились доходы. Положение нелегкое, не знаю, как вывернуться. А меня обвиняют в нерасчетливости, мало того, говорят, будто я все деньги отсылаю матери и ее семье. Но они либо ничего не смыслят, либо просто так болтают. Ты, тетушка, сама ведешь хозяйство и знаешь, что делается в доме!
– Обижают вас незаслуженно! – поддакнула жена Чжоу Жуя. – Семья большая! Кто кроме вас мог бы вести хозяйство? О женщинах я уже не говорю, но даже мужчины, будь они о трех головах и шести руках, и то не справились бы! У кого же это поворачивается язык такое про вас говорить? – Она усмехнулась и добавила: – Ах, вторая госпожа, дураков на свете немало! Чжоу Жуй недавно ездил по разным местам, так он рассказывал, что нас считают очень богатыми. Про какие-то кладовые болтают, набитые драгоценностями, про посуду, отделанную золотом и яшмой. Про то, что старшая барышня, супруга государя, чуть ли не половину вещей из императорского дворца переслала родителям. А когда приезжала недавно их навестить, золото и серебро повозками везла. И будто теперь убранство в доме как в хрустальном дворце царя Драконов. А на жертвоприношения, говорят, за один день было истрачено несколько десятков тысяч лянов серебра! Но для семьи Цзя это все равно что вырвать шерстинку у быка. Львы у ворот дворцов Нинго и Жунго сделаны из яшмы! В саду стоит золотой цилинь. Было два, но одного украли. Взрослые служанки, не говоря уже о госпожах и барышнях, только и знают, что пить вино, слушать музыку, играть в шахматы да заниматься рисованием – за них все делают девочки-служанки. А уж в какие шелка наряжаются, какие яства вкушают – простому человеку и во сне не приснится! Для господ молодых и барышень ни в чем нет отказа: захотят луну с неба – им тотчас принесут для забавы. Даже песенку про это сочинили:
Богатства много в вотчине Нинго,
И в вотчине Жунго полно добра,
И ценятся не больше, чем навоз,
Там золото и слитки серебра.
Одежды там – носить не износить,
Там пищи самой вкусной – есть не съесть…
Тут жена Чжоу Жуя запнулась и умолкла. Дело в том, что следующая строка песенки была такая:
Напрасно их сокровища считать, —
Ведь все равно ни счесть их, ни учесть!
Тетушка так увлеклась, что совсем забыла об этом.
Фэнцзе сразу смекнула в чем дело и потребовала, чтобы тетушка продолжала, сказав при этом:
– Все это глупости! Хотелось бы мне только знать, кто распускает слухи о золотых цилинях.
– Наверняка имеют в виду маленького золотого цилиня, которого старый даос когда-то подарил второму господину Баоюю, – пояснила жена Чжоу Жуя. – Второй господин его потерял, а барышня Ши Сянъюнь нашла и вернула ему, – вот откуда, я думаю, пошли слухи. Ну, скажите, госпожа, не смешно ли?
– Скорее грустно, а не смешно, – возразила Фэнцзе. – Мы все беднеем, а про наши богатства легенды рассказывают. Недаром пословица гласит: «Свинье лучше не быть чересчур жирной, а человеку – чересчур знаменитым». Ума не приложу, что делать!
– И не зря беспокоитесь, – согласилась жена Чжоу Жуя. – В городе только об этом и говорят – и в чайных, и в винных лавках, и даже на улицах. На чужой роток не накинешь платок!
Фэнцзе велела Пинъэр отвесить несколько лянов серебра, отдала их тетушке Чжоу и сказала:
– Передай серебро Цзыцзюань и предупреди, что это на дополнительные расходы. Если еще потребуется, пусть берет из казны, а о своем месячном жалованье и не заикается. Девушка она умная и поймет, отчего я так говорю. Как выберу свободное время, зайду навестить барышню Линь Дайюй.
Тетушка Чжоу взяла серебро, поклонилась и вышла.
На этом мы ее и оставим.
Вернемся теперь к Цзя Ляню. Только он вышел из дома, как навстречу ему бросился мальчик-слуга:
– Батюшка вас зовет! Хочет с вами поговорить.
Цзя Лянь поспешил к отцу. Усадив его, Цзя Шэ сказал:
– Говорят, будто из лекарского приказа вызвали в императорский дворец старшего врача и двух младших. Заболела какая-то женщина, но не из придворных, повыше. От нашей государыни были вести?
– Не было, – ответил Цзя Лянь.
– Расспроси-ка Цзя Чжэна и Цзя Чжэня, – велел Цзя Шэ. – Если и они ничего не знают, придется посылать человека в лекарский приказ.
Выйдя от отца, Цзя Лянь первым долгом послал слугу в лекарский приказ, а сам отправился к Цзя Чжэну.
– Откуда ты это взял? – выслушав Цзя Ляня, спросил Цзя Чжэн.
– Отец сказал, – ответил Цзя Лянь.
– В таком случае придется вам с Цзя Чжэнем поехать и все подробно разузнать, – промолвил Цзя Чжэн.
– Я послал в лекарский приказ человека, – сказал Цзя Лянь.
От Цзя Чжэна он отправился к Цзя Чжэню, но встретил его по пути и рассказал обо всем.
– Я тоже об этом слышал и вот иду рассказать твоему отцу и господину Цзя Чжэну, – ответил Цзя Чжэнь.
Цзя Лянь вместе с Цзя Чжэнем снова пошел к Цзя Чжэну. Тот сказал:
– Если заболела Юаньчунь, нам сообщат.
Пришел Цзя Шэ.
Между тем наступил полдень, а слуга, посланный в лекарский приказ, все не возвращался. Неожиданно появился привратник и доложил:
– У ворот дожидаются два члена императорской академии Ханьлинь; хотят о чем-то поговорить с господами.
– Проси, – распорядился Цзя Шэ.
Почтенных мужей Цзя Шэ и Цзя Чжэн встретили у ворот, первым долгом справились о здоровье государыни и проводили гостей в зал.
– Третьего дня гуйфэй почувствовала недомогание, и Высочайший милостиво разрешил четырем родственницам прибыть во дворец навестить ее, – промолвил один из почтенных мужей. – Каждой родственнице иметь при себе одну служанку, не больше. Мужчинам дозволено приблизиться к воротам дворца, передать свою визитную карточку, справиться о здоровье гуйфэй и дождаться ответа через придворных, самовольно во дворец не входить. Посетить больную дозволено завтра, когда будет угодно – с утра до вечера.
Выслушав повеление государя, Цзя Шэ и Цзя Чжэн сели. Почтенные мужи выпили чаю, поболтали о разных пустяках и откланялись. Цзя Шэ и Цзя Чжэн проводили их до ворот, а затем пошли к матушке Цзя сообщить новость. Матушка Цзя сказала:
– Итак, во дворец поеду я с двумя невестками. А еще кого взять?
Все молчали.
– Пожалуй, Фэнцзе, – подумав, промолвила матушка Цзя, – она знает, как себя вести в подобных случаях. Кто из мужчин поедет, мужчины пусть и решают.
Цзя Шэ и Цзя Чжэн вышли, посоветовались и решили, что ехать надо всем младшим родственникам, только Цзя Лянь и Цзя Жун останутся присматривать за домом.
Слугам приказано было приготовить четыре зеленых паланкина и более десятка крытых колясок, после чего Цзя Шэ и Цзя Чжэн вернулись в покои матушки Цзя и сказали:
– Завтра встанем пораньше и займемся сборами. Возвратимся после полудня. А сейчас надо отдыхать.
– Хорошо, можете идти, – ответила матушка Цзя.
После ухода Цзя Шэ и Цзя Чжэна госпожа Син, госпожа Ван и Фэнцзе поговорили еще немного и разошлись.
На следующее утро, едва забрезжил рассвет, во дворце поднялась суматоха. Зажгли фонари и факелы, служанки помогали госпожам приводить себя в порядок, слуги собирали господ. Но вот ко вторым воротам приблизились Линь Чжисяо и Лай Да и доложили:
