когорты. — Я вижу тебя, лентяй!
Приложи больше усилий к размахиванию этой киркой или я разобью эту
штуку о твою голову. Остальные, возвращайтесь к работе!
Каждый солдат внезапно заинтересовался дном рва, и ритмичный стук, когда их кирки погружались в почву, набирал скорость.
Хирург вздохнул, снова привлекая внимание Тулла к его ноге. — Ну?
Насколько все плохо? — спросил Тулл.
— Я видел и хуже, господин. — Хирург прощупал пальцами, заставив
Тулла зашипеть от дискомфорта.
— Да? И я тоже! Какие повреждения? — Тулл хотел спросить, всегда
ли он будет хромым, но редкий страх заставил его замолчать.
— Четвертый и пятый пальцы целы, господин. Ваш большой палец и
третий разорваны лезвием, которое проткнуло ваш сапог. Пара стежков
исправит положение. — Хирург что-то протянул Туллу. — Второй палец
частично ампутирован.
Тулл с отвращением понял, что окровавленный кусок плоти, предложенный хирургом, был кончиком его пальца ноги. — Чтобы тебе
вечно гнить в Аиде, Мело, — пробормотал он.
Хирург непонимающе посмотрел на него.
— Мело был тем воином, который сделал это со мной.
Брови хирурга изогнулись. — Вы знали его, господин?
— Он был заместителем Арминия. Я встретил его до того, как он стал
предателем.
— Я так понимаю, он мертв, господин?
192
— Да. Получив эту рану, я взял над ним верх. — Тулл наклонился
вперед, чтобы осмотреть повреждения. Его ноздри наполнились спелым
сырным запахом немытых ног, смешанным с медным привкусом крови.
Зрелище было не из приятных. Черно-красные сгустки и тянущиеся пятна
покрывали его ступню от середины свода стопы до пальцев ног. Кроме того, что второй палец был вдвое меньше его первоначальной длины, было трудно
что-то разобрать. Несчастье Тулла не уменьшилось. — Выглядит
отвратительно.
— Кровотечение, кажется, замедлилось, господин, и это хорошо. Вы не
послушаетесь моего совета не нагружать ногу, я знаю, — тут лицо хирурга
стало смиренным, — поэтому, как только я закончу, я наложу давящую
повязку, которая должна помочь. Ее нужно будет менять ежедневно в
течение нескольких дней, чтобы убедиться в отсутствии признаков
заражения.
Мурашки страха пробежали по позвоночнику Тулла. «Фортуна, не дай
распространиться инфекции», — попросил он. «Что угодно, только не
гангрена». — Какими будут последствия? Понимаешь, я старомодный
центурион. Часто я марширую со своими людьми.
— Вы будете немного хромать до конца жизни, господин. Вам также
может понадобиться кожаная повязка на культю пальца ноги, но я не вижу
причин, по которым вы не сможете ходить после того, как она заживет.
Тулл готов был расцеловать хирурга. — Спасибо, — пробормотал он.
— Спасибо.
— Я просто делаю свою работу, господин.
— Да, хорошо. — Тулл кашлянул. — Моя манера поведения раньше…
извини, а? Я волновался. Армия для меня все. Если бы мне пришлось уйти
из-за гребаного пальца… — Смущенный своей вспышкой, удивленный
самим собой, Тулла затих.
— Я понимаю.
Тулл с трудом встретил взгляд хирурга, но увидел в нем только
сострадание. Он кивнул.
Быстро и уверенно хирург промыл пораженный участок уксусом, зашил порезанные пальцы Тулла и перевязал ногу. — Вот. Я закончил. Если
вы извините меня, господин? Я нужен в другом месте.
— Конечно.
В сопровождении своего помощника хирург направился к раненым.
— Хирург! — окликнул его Тулл.
Он повернулся. — Да, господин?
— Как тебя зовут?
— Аримнестос.
193
— Спасибо, Аримнестос.
С довольным видом, хирург поднял руку и пошел дальше.
Оставшись один, со своими людьми, трудящимися под бдительным
присмотром Фенестелы, Тулл вскоре растерялся. Не желая просто так сидеть, он подобрал обрезки своего левого сапога. Надеть его не было никакой
возможности – Аримнестос почти полностью отрезал верх от подошвы, –
поэтому он приказал Пизону снять пару калиг с одного из убитых солдат.
Левая не подошла идеально, но со своей задачей справилась. Его
поврежденная нога не была закрыта, и, что более важно, он мог ходить. В тот
момент, когда он перенес вес на ногу, пульсация боли поднялась от его
пальца на ноге. Осторожно, он двигался аккуратно и легко, десять шагов
туда, десять туда, пока не обрадовался, что кровотечение не началось снова.
Ему казалось, что кузнец ударил его по ноге своим самым большим молотом, но ему было все равно. Он снова стал подвижным.
Глава XXX
Небо над головой темнело. Свет заходящего солнца окрашивал полосы
высоких облаков в розовый, красный и все оттенки между ними. Сотни
ласточек окунались
