вернутся, как только рассветет, точно так же, как ночь сменяет
201
день. Вместо того, чтобы служить сдерживающим фактором, опасность
подстегнула Арминия. Мело лежал, окоченевший и холодный, где-то на
крепостном валу. Его нельзя было там оставлять, как падаль для диких
зверей, пир для ворон и коршунов. Ничто не имело значения для Арминия в
этот момент, кроме поисков тела его друга. Самый верный слуга, преданный
сердцем и мужественный, Мело заслужил погребение воина.
«Это больше, чем получат остальные убитые», — подумал Арминий, когда в ноздри ударил первый запах гниения. Вскоре появились тела, а с
ними и мухи. Облака синих и зеленых пузырей, каких он никогда раньше не
видел, поднялись на его пути, закружились и снова улеглись, чтобы поесть.
Его желудок перевернулся при мысли о запахе созревающего мяса.
Бой произошел на некотором расстоянии, поэтому эти люди бежали
только для того, чтобы умереть от ран, не дойдя до безопасного места.
Возможно, они были убиты преследовавшими их легионерами. В любом
случае это не имело значения. Обмякшие, с открытым ртом, забрызганные
кровью, они лежали, уставившись в светлеющее небо, или лицом вниз в
траве, или наполовину погруженные в грязные лужи. Никто никогда больше
не пошевельнется. Некоторые были одни, другие с товарищами лежали
вместе в холодных объятиях смерти. Стрелы утыкали тела мужчин вокруг
основания дерева. Рот Арминия сжался – это было доказательством того, что
некоторые воины использовались вражескими лучниками в качестве забавы.
«Римская грязь», — подумал он.
Число убитых быстро росло, и вскоре Арминию пришлось выбирать
извилистый
путь
между
распростертыми
телами.
Недовольный
всепоглощающим запахом смерти, дерьма и гниющей плоти, его лошадь то и
дело отказывалась идти. Безжалостно, Арминий подстегивал ее. Не в силах
помочь павшим и уверенный из-за их местоположения, что никто из них не
был Мело, он сам не обращал на мертвых никакого внимания.
Громкое хрюканье привлекло внимание Арминия. Его живот снова
скрутило, когда он увидел сквозь деревья группу диких кабанов –
свиноматок, поросят и самцов – питающихся трупами. Он сплюнул, но не
попытался прогнать тварей – они вернутся только после его ухода. Его
решимость найти тело Мело укрепилась. Плоть его друга не разорвут зубами, не будет глазных яблок, проткнутых клювом. Никаких увечий от
мстительных легионеров. Не будет яиц, отложенных роем мух, не будет
заражения личинками. Никакого гниения до голых костей. Никакого, постепенного распада в прах под холодным небом.
Мело сгниет, его съедят черви, но это произойдет глубоко в земле, после того как будут сказаны соответствующие слова. Одетый в красивую
одежду, с оружием и доспехами лучшего качества, он отправится на тот свет, 202
как того заслуживает человек его храбрости и положения. «Мы будем пить за
тебя до глубокой ночи, пока звезды не померкнут на рассветном небе», —
подумал Арминий, когти горя рвали его. «Тебя никогда не забудут – брата, который у меня должен был быть».
Его лошадь снова дернулась. Выругавшись, Арминий поднял кнут
только для того, чтобы заметить, что они достигли края крепостного вала.
Сожалея о своем обращении, он похлопал лошадь по шее. Она фыркнула, все
еще обеспокоенная резней. Понимая, что их позиция раскрыта, Арминий
провел несколько минут, изучая равнину за ними. Убедившись, что никаких
признаков врага не видно, он сосредоточился на более близкой местности.
Первые сто шагов от основания вала были покрыты мертвыми
римлянами – столько же легионеров и вспомогательных войск, сколько
воинов было на вершине. После этого он с нарастающей кислинкой отметил, что они поредели. В двухстах шагах их действительно было немного, а еще
дальше – ни одного. Это было жестоким доказательством разницы в потерях
между сторонами.
Он подавил свой гнев. Мело нужно было найти, и как можно скорее.
Спешившись, Арминий передал поводья одному из своих товарищей и
приказал остальным сделать то же самое. — Мы рассредоточимся – две
шеренги, по десять шагов друг от друга. — указал он. — Половина из вас
идет туда, половина идет со мной.
За время пребывания Арминия в легионах он участвовал во многих
битвах, но резня, которую он устроил в лесу, была самым крупным
конфликтом, и до сих пор единственным, который он посетил впоследствии.
Хотя он привык к телам и
