знать! Ты для нее мертв и мертвым останешься. Вот… Вот моя цена!
Сигаретная пачка раскрылась у меня в руках, я автоматически сжала вывалившиеся сигареты, они сломались. Я швырнула это в Богдана и отряхнула пальцы от крошек табака.
— Ну что? Готов заключить сделку? — хрипло спросила я.
Лицо Богдана плыло. От слез, что ли?
— Вижу, тебе нужно больше времени подумать? Так подумай хорошо, Богдан. И не приближайся к нам, пока не решишь, зачем ты приехал — увидеться с дочерью и помочь ей бескорыстно или просто втоптать в грязь все, что еще не втоптал!
Друзья, ниже эмоциональный арт по главе, а после него еще продолжение
***
Он
Настя ушла. Вернее, убежала. Я не стал ее удерживать, продолжал сидеть за столом. Аппетита не было, не было ни сил, ни желания даже просто попросить официанта сменить испорченные блюда.
На душе так паршиво, тяжело. Я провел ладонью по лицу, не чувствуя прикосновени. Сердце в ошметки, не от собственных эмоций, но от того, что видел на лице Насти, в ее глазах.
Ей пришлось нелегко. Я даже представить себе не мог, в голове не укладывалось, чего ей стоило держаться, а я — что? Ну, что? Обижен до сих пор, как кисейная барышня, что ли? Давно себе сказал, что мне плевать, что все в прошлом, но вот он я, из меня лезет самое паршивое, грязное. Словом то, чему в прошлом не дал выход, но сейчас, загрубевший, ставший более циничным, позволил вырваться. Будто гнойный нарыв вскрыл, и кому от этого легче стало?
Мне? Ни хрена подобного!
Раны до сих пор разорванные и некрасивые.
Насте? С моей стороны было вообще не по-мужски говорить ей что-то сейчас, в таком состоянии. Кретин, да.
Повторил весь наш разговор, чувствуя, как кровь циркулировала быстрее, как жадно меня крыло вихрем от слов Насти.
Пожалуй, я был зол и одновременно восхищен, возбужден невольно.
Как это поведение Насти вязалось с прошлым? Ну, как?
Гордая… Не могла она спутаться, нет, я тогда так не хотел верить!
Но глаза же мне не соврали.
Такое ощущение, что одно с другим не вязалось, а между прошлым и настоящим огромный разрыв, пропасть чудовищная.
Голова разболелась от мыслей. Впрочем, хватит сидеть без дела! Я заставил себя стряхнуть оцепенение.
Начну с того, что расшевелю расследование об аварии, в которой пострадала Яна. Ян-Яночка… Мурашки по коже, когда повторял про себя ее имя — короткое, но яркое, сладкое, ясное…
— Мертв, значит. Вот ни хрена! — ругнулся. — Пора воскресать.
Значит, придется распрощаться с фантазиями о Насте в моей постели. Не знаю, что на меня нашло. Дал слабину, нахлынуло и понесло…
Кажется, понесло нас обоих. Ее тоже ко мне влекло.
Но все это не имело никакого значения, пока мы воевали друг против друга.
Надо объединиться.
Ради дочери.
Я смогу. Жил же без близости с когда-то любимой девушкой все эти годы!
Проживу и сейчас. Снова… Да?
Она
— Привет. Настя.
Один звук голоса Дементьева вызвал у меня сильное волнение.
Раньше волнение от разговора с любимым человеком было особенно сильным и приятным.
Сейчас я тоже разволновалась, но совершенно по другой причине, уже не такой радостной, как когда-то.
Впрочем, у реакции тела были все те же самые признаки. Глупое сердце начало биться быстрее, дыхание участилось, а мысли начали путаться.
Общение с Дементьевы вызывало во мне множество различных эмоций, и они были противоречивыми.
Я так и не разучилась реагировать на голос когда—то любимого человека.
Даже просто услышав его голос по телефону или вживую, я всегда чувствовала прилив радости и возбуждения. Я стремилась уловить каждую нотку, каждое изменение интонации, чтобы понять, какое настроение у него.
Сейчас я просто задержала дыхание, к собственному недовольству размышляя о том, о чем не следовало беспокоиться.
Наш прошлый разговор с Дементьевым закончился на нехорошей ноте, и потом я нервничала, кусала губы от переживания.
Что теперь от него можно было ждать?
Как он проявит себя
Вдруг обозлится? Я отвечала ему резко…
О, как я сильно переживала, лишь бы наши разборки и недовольство прошлым не повлияли на Яночку. Из-за сильного эмоционального потрясения я не смогла даже навестить дочку в тот день, лежала пластом, как кит, выброшенный на берег.
Дементьев оставил меня в покое на целые сутки!
Ужасный режим ожидания…
Мучительное незнание, что могло взбрести в голову этому мужчине? Я словно готовилась подняться по эшафоту и втайне души надеялась на чудесное помилование в самый последний момент…
И вот он позвонил.
Простое «привет» — и мое сердце забилось как ненормальное.
Возможно, виной волнению была не только напряженная ситуация, но и сон — горячий, жаркий. Совсем не безобидный, как продолжение нашего поцелуя в дамской комнате.
Вот только финал был не очень приятный… Наше сладкое единение прервало появление женщины, и у меня до сих пор в ушах стояли ее слова: «Убирайся! Убирайся прочь…»
Я была уверена, что не видела ее раньше, к тому же голос был достаточно взрослым…
— Привет, Богдан.
Я немного помолчала.
Спросить у него «Как дела?»
Уместно ли это? Вот, теперь добавилось дополнительное напряжение и страх сказать что-то неуместное или неправильное.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Богдан.
— Неплохо.
— Хорошо, если так. Надеюсь, ты немного отдохнула, а не суетилась после… — он притормозил, будто старательно подбирая слова. — После выписки и… нашего разговора.
— Я отдохнула, спасибо. Сейчас собиралась к дочери, надо сестру сменить, — ответила я как можно более спокойным тоном.
— Послушай, — Богдан тяжело вздохнул. — Я там наговорил… Лишнего. Нам ни к чему ссориться. Прошлое давно похоронено в прошлом. Сейчас у нас есть дочка. Общая. Твоя и… моя — тоже. Нравится тебе и мне это или нет, но мы обязаны действовать сообща и быть одной командой.
Ого…
Неожиданно!
Интересно, он долго репетировал эту речь или импровизировал на ходу? Ему всегда легко удавались разговоры.
— Отличная идея. Так что насчет… поездки в больницу?
— Я за тобой заеду. Где ты живешь?
— Там же, — ответила я и обругала себя.
Можно подумать, он помнил мой адрес… Я уже набрала воздух в легкие, чтобы назвать адрес, как Богдан сам выдал.
— Кирпичная, сто семнадцатый дом, второй подъезд?
— Да.
Надо же, он помнил адрес! Но это не повод для волнения… Просто у Богдана
