уже переспали, к чему вся эта суета?
— Ну что вы, государь, как маленький, — хмыкнул Ржевский. — Переспим, значит, еще раз. От нас не убудет.
— Пожалуй, — сказал царь, все еще сомневаясь.
Он не боялся женщин, нет. Но одно дело тискать их на балу во дворце в качестве царя — первого мужчины государства, и совсем другое — приставать к ним на улице, подобно праздному гуляке.
Дамы, за которыми они шли уже начали украдкой оглядываться. Как известно, у женщин и на затылке есть глаза. И ушки их, когда надо, способны слышать за версту.
Царь опять глубоко вздохнул.
— Ваше величество, — сказал Ржевский, — вы вздыхаете так, будто вы Людовик XVI и вас ведут на эшафот.
Александр I вздрогнул, суетливо проведя рукой по шее, словно желая убедиться, что голова его еще на месте. На долю секунды ему почудилась на загривке холодная сталь гильотины.
— Прекратите пугать меня якобинцами, поручик, — раздраженно сказал он. — Когда я вспоминаю об их дьявольском изобретении, у меня все опускается и я совершенно не в состоянии думать о женщинах.
— Думать предоставьте мне, государь. Говорить тоже буду я. От вас требуется лишь улыбаться и кивать головою. И спрячьте подальше ваш лорнет. По нему вас любая собака опознает.
В этот момент барышня, что шла слева, обернулась, с улыбкой подмигнув обоим сразу двумя глазами.
Ржевский расцвел, заулыбался.
— Видите, ваше величество, они совсем не прочь.
— Да и я, признаться, тоже.
— Значит, переходим к решительному штурму!
— Только ради бога, поручик, без этого вашего «впердолить».
— Впендюрить.
— Вот — вот, не вздумайте ляпнуть. Я не выношу, когда меня бьют по лицу: у меня от этого сразу кровь из носу.
— Не беспокойтесь, государь, с двумя женщинами я этот прием не употребляю.
— Почему?
— Двоим одновременно не впендюришь… Ну, всё, труба зовет.
Оправив на поясе саблю, поручик в два шага догнал незнакомок и зашел слева.
— Пардон, драгоценные мои, — обратился он к ним. — Вы меня не узнаете?
— Нет, — со сдержанной улыбкой отвечала брюнетка. — А что вам угодно?
— Мне угодно поцеловать вам ручку. Не откажите в любезности, сударыня.
Она пожала плечами, но руку протянула.
— Разве мы знакомы?
— Да разве бы я смог забыть ваш милый образ, однажды вас увидев?! Пусть это было на балу, в театре. Какая разница! Я безумно рад, что мы снова вместе.
— О боже, отдайте же руку… — кокетливо проворковала брюнетка. — Впились, как змий.
— Покоряюсь, — улыбнулся поручик. — Надеюсь, что ненадолго. А это мой шурин, Александр.
— Шурин? Так вы женаты?
— Нет, упаси господь! Я оговорился, это мой старший брат. Поди поближе, Шурик, ну чего ты… — Подтолкнув императора к блондинке, он шепнул ему на ухо: — Целуйте ручку.
Пока Александр занимался со своей дамой, Ржевский подставил брюнетке локоть:
— Почему бы нам не прогуляться?
— Мы шли домой…
— В таком случае, мы с братом охотно вас проводим.
— Знаете, сударь, — доверчиво обронила брюнетка, взяв поручика под руку, — ваш брат так похож на нашего императора, просто жуть.
— Ха! Все так говорят. И что самое смешное, они, представьте, тезки и по батюшке! Но, откровенно говоря, брат тяготится этим сходством. Так что тс — с — с… — Поручик приложил палец к губам.
Он мельком взглянул, чем занят император. Оказалось, что тот, быстро оправившись от первоначальной неловкости, уже вовсю болтает со своей барышней, обращаясь к ней не иначе, как mon ange. [10]
— Делайте со мной, что хотите, — кокетливо сказала брюнетка Ржевскому, — но я так и не могу вспомнить, как вас зовут.
— Видите ли, моя милая, не каждая дама в состоянии спокойно вынести упоминание моего имени.
— Неужели? Вы меня заинтриговали. Но все же я хотела бы знать.
— Хорошо, я скажу. Только прежде позвольте поддержать вас за талию.
Она уступила.
— Имею честь, поручик Ржевский! — на одном дыхании выпалил он.
— Да-а? — Она не упала в обморок, а только сильнее оперлась телом на его руку — А меня зовут Екатерина.
— Великое у вас имя, Катюша, великое, — прошептал поручик, целуя ее в щечку. И еще крепче прижал к себе ее поддатливый теплый стан.
Глава 16. Гусары не разини
Поручик Ржевский заперся с брюнеткой в спальне. Царь с блондинкой расположились в гостиной. При дележе комнат император настоял, чтобы вокруг его персоны было больше воздуха и света. Поручик не стал возражать. С дамами он был готов общаться и в конюшне. Учитывая, что дверь спальной комнаты выходила прямо в гостиную, царь взял с поручика слово, что тот, прежде чем выйти из спальни в гостиную, обязательно постучит.
— Это случится не скоро, — заметил Ржевский с усмешкой подмигнув льнувшей к нему брюнетке. — А если через минуту услышите стук, не пугайтесь — это будет означать, что я всего лишь скинул сапоги.
Оставшись наедине со своей новой знакомой, Ржевский тут же подхватил ее на руки и понес к кровати. На ходу, сгорая от нетерпения, он целовал ее в шею.
— Ржевский, неужели вам нужно от женщин только это? — с томной улыбкой промолвила она.
— Черта с два, голубушка. Шейка — это только для затравки, — и он запустил руку в ее декольте.
Екатерина заерзала на постели.
— Может, все — таки разберем постель?
— К чему эти условности… С вами — хоть на голой земле.
— Ну конечно, не вам же спину морозить! — рассмеялась Екатерина.
Но поручик уже не слушал вздор, который она несла. Он развивал наступление.
— Нет, дайте локоть!
— Берите.
— И другой дайте.
— Пожалуйста. Поручик, вы растаскиваете меня по кусочкам, как пирог.
— То ли еще будет, Катюша. Гусары не разини.
В это время за дверью, в гостиной, император Александр чинно сидел с блондинкой на диване и держал ее за руку.
— Как вы полагаете, Машенька, будет война с Наполеоном? — спрашивал он, перебирая ее тонкие пальчики. — Или пронесет?
— Будет, Александр Палыч, не будет-какая разница? — отвечала она. — Я, слава богу, французскому языку обучена. Да и Наполеон, говорят, мужчина хоть куда. Вроде невзрачный с виду, зато темпераментный.
— Опасаюсь я его, — вырвалось у Александра.
Девушка с удивлением взглянула на него.
— Александр Палыч, вы же не женщина. Да и сказать, чтобы женщины его боялись, тоже вряд ли. Вот окажись сейчас передо мною Наполеон, я бы не пикнула. Делай, что хочешь!
— А ежели б царь?
— Александр?
— Да.
— Тоже ничего. Говорят, у него любовниц мильон и незаконнорожденных младенцев целый монастырь.
— Врут люди, — сказал царь. — Не целый монастырь, а только половина.
В этот момент поблизости два раза что-то громко стукнуло. Царь вздрогнул, отпрянув от девушки на
