смысле не совсем справедливо по отношению к Японии говорить о том, что она импортировала цивилизацию из Кореи и Китая, разве что в том смысле, в каком северо-западная Европа заимствовала свою цивилизацию из Греции и Рима. Мы также можем рассматривать все народы Дальнего Востока как единое этническое и культурное целое, в котором каждая часть, подобно провинциям одной страны, в свое время и в своем месте произвела искусство и культуру, сходные с искусством и культурой остальных и зависящие от них. Так и японская керамика - это часть и этап дальневосточной керамики, в основе своей похожей на китайскую, но при этом отмеченной характерной для всех японских изделий тонкостью и изяществом. До прихода корейских мастеров в седьмом веке японское гончарное дело было просто индустрией, где лепили грубые материалы для общего пользования; очевидно, до восьмого века на Дальнем Востоке не было глазурованной керамики, а тем более фарфора.66 Промышленность превратилась в искусство в основном благодаря появлению чая в тринадцатом веке. Китайские чайные чашки сунского дизайна попали в страну вместе с чаем и вызвали восхищение японцев. В 1223 году Като Сиродземон, японский гончар, проделал опасный путь в Китай, шесть лет изучал там керамику, вернулся и основал свою собственную фабрику в Сето, которая настолько превзошла все предыдущие гончарные изделия на островах, что Сето-моно, или изделия Сето, стали общим названием для всей японской керамики, подобно тому как в семнадцатом веке фарфор стал английским термином chinaware. Сёгун Ёритомо сделал будущее Сиродзэмона, заложив моду вознаграждать мелкие заслуги подарками в виде чайных кувшинов Сиродзэмона, наполненных новым чудом - порошковым чаем. Сегодня сохранившиеся образцы этого Тосиро-яки* считаются почти бесценными; они одеты в дорогую парчу и хранятся в коробках из тончайшего лака, а об их владельцах говорят с затаенным дыханием как об аристократии знатоков.67
Триста лет спустя другой японец, Сёнзуй, был заманен в Китай, чтобы изучить его знаменитые гончарные мастерские. По возвращении он основал завод в Арите, в провинции Хидзэн. Однако ему мешала трудность найти в почве своей страны минералы, столь же хорошо приспособленные для изготовления прекрасного паштета, как и в Китае; о его продукции говорили, что одним из главных ингредиентов были кости его ремесленников. Тем не менее, изделия Шонзуя из магометанской сини были настолько превосходны, что китайские гончары XVIII века делали все возможное, чтобы имитировать их для экспорта под его поддельным именем ; а сохранившиеся образцы его работ сегодня ценятся так же высоко, как редчайшие картины величайших японских мастеров кисти.68 Около 1605 года кореец Рисампэй обнаружил в Идзуми-яма, в районе Арита, огромные залежи фарфорового камня; с этого момента Хидзэн стал центром керамической промышленности в Японии. В Арите также работал знаменитый Какиемон, который, научившись искусству эмалирования у китайского корабельного мастера, сделал свое имя почти синонимом изысканно украшенного эмалированного фарфора. Из порта Арита в Имари голландские купцы отправляли в Европу большое количество продукции Хидзэн; только в Голландию в 1664 году было отправлено 44 943 изделия. Блестящие имари-яки стали модными в Европе и вдохновили Эбрегта де Кейзера на открытие золотого века голландской керамики на его фабриках в Делфте.
Тем временем становление чайной церемонии стимулировало дальнейшее развитие в Японии. В 1578 году Нобунага, по предложению чайного мастера Рикю, передал большой заказ на чашки и другую чайную утварь семье корейских гончаров в Киото. Через несколько лет Хидэёси наградил эту семью золотой печатью и сделал ее изделия, раку-яки, практически обязательными для ритуала чаепития. Генералы Хидэёси вернулись из неудачного вторжения в Корею с многочисленными пленниками, среди которых, по необычной для воинов дискриминации, было много художников. В 1596 году Симадзу Ёсихиро привез в Сацуму сотню искусных корейцев, в том числе семнадцать гончаров; эти люди и их преемники создали в Сацуме высокую репутацию производителя богато окрашенной глазурованной посуды, которой в итальянском городе дали название фаянс. Но величайшим японским мастером в этой области искусства был киотский гончар Нинсэй. Он не только создал эмалированный фаянс, но и придал своим изделиям изящество и гордую сдержанность, которые с тех пор делают их ценными для коллекционеров, так что его клеймо подделывают чаще, чем клеймо любого другого мастера в Японии.69 Благодаря его работам декорированный фаянс достиг в столице ажиотажного спроса, а в некоторых кварталах Киото каждый второй дом превратился в миниатюрную гончарную мастерскую.70 Не менее знаменитым, чем Нинсэй, был Кэндзан, старший брат художника Корина.
Романтика, которая так часто скрывается за керамикой, проявляется в истории о том, как Гото Сайдзиро привез искусство фарфора из Хидзена в Кага. Возле деревни Кутани был обнаружен превосходный слой гончарного камня, и феодал провинции решил основать там фарфоровое производство, а Гото был отправлен в Хидзэн, чтобы изучить методы обжига и дизайна. Но секреты гончаров были так тщательно скрыты от посторонних, что Гото на некоторое время был сбит с толку. В конце концов он переоделся слугой и устроился в дом гончара. Через три года хозяин определил его в гончарную мастерскую, и там Гото проработал еще четыре года. Затем он бросил жену, на которой женился в Хидзэне, и детей, которых она ему родила, и бежал в Кага, где предоставил своему господину полный отчет об освоенных им методах. С этого времени (1664 г.) гончары Кутани стали мастерами, а Кутани-яки соперничали с лучшими изделиями Японии.71
Гончарные заводы Хидзэн сохраняли свое лидерство на протяжении всего XVIII века, во многом благодаря благосклонной заботе, которую феодал Хирадо оказывал рабочим на своих фабриках; в течение целого столетия (1750-1843) голубые изделия Мичаваки из Хирадо стояли во главе японского фарфора. В XIX веке Дзэнгоро Ходзэн принес лидерство в Киото путем искусных подражаний, которые часто превосходили его модели, так что иногда становилось невозможно определить, что является оригиналом, а что - копией. В последней четверти века Япония развила перегородчатую эмаль из того грубого состояния, в котором она оставалась с момента ее проникновения из Китая, и заняла лидирующее положение в мире в этой области керамики.72 Другие отрасли в тот же период пришли в упадок, поскольку растущий спрос Европы на японскую керамику привел к появлению стиля преувеличенного декора, чуждого местному вкусу, а привычки, возникшие при выполнении этих иностранных заказов, повлияли на мастерство и ослабили традиции этого искусства. Здесь, как и везде, приход промышленности на некоторое время стал бедствием; массовое производство заняло место качества, а массовое потребление заменило разборчивый вкус. Возможно, после того как изобретения пройдут свой плодотворный путь, а социальная организация и опыт распространят дар досуга
