и радовать менее впечатлительную расу.
Мы не можем назвать эту архитектуру великой, поскольку демон землетрясений пожелал, чтобы Япония строила в робких масштабах, а не вздымала камни к небу, чтобы они разрушительно падали, когда планета сморщит свою кожу. Поэтому дома здесь деревянные и редко поднимаются выше одного-двух этажей; только неоднократный опыт пожаров и неоднократные приказы правительства заставили жителей городов, когда они могли себе это позволить, покрыть свои деревянные коттеджи и дворцы крышами из дерева. Аристократия, не имея возможности вознести свои особняки в заоблачные выси, просторно раскинула их по земле, несмотря на императорский указ, ограничивавший размер жилища 240 ярдами квадратными. Дворец редко представлял собой одно здание; обычно это была главная постройка, соединенная крытыми дорожками с подчиненными зданиями для различных групп семьи. Не существовало разделения на столовую, гостиную или спальню; одна и та же комната могла служить для любых целей, ведь в любой момент на покрытый циновками пол можно было поставить стол или достать из тайника свернутое постельное белье и расстелить его на ночь. Раздвижные панели или съемные перегородки разделяли или объединяли комнаты, и даже решетчатые или оконные стены легко складывались, чтобы дать полную свободу солнечным лучам или прохладному вечернему воздуху. Красивые жалюзи из расщепленного бамбука обеспечивали тень и уединение. Окна были роскошью; в бедных домах летний свет находил множество отверстий, которые зимой заклеивали промасленной бумагой, чтобы уберечься от холода. Японская архитектура производит впечатление рожденной в тропиках и слишком безрассудно перенесенной на острова, которые тянутся шеей к дрожащей Камчатке. In the more southern towns these fragile and simple homes have a style and beauty of their own, and offer appropriate dwellings for the once gay children of the sun.
VII. МЕТАЛЛЫ И СТАТУИ
Мечи-зеркала-Троица Хориудзи-Колоссы-Религия и скульптура
Меч самурая был крепче его жилища, ведь японские мастера по металлу тратили силы на изготовление клинков, превосходящих дамасские или толедские,61 достаточно острых, чтобы одним ударом разрубить человека от плеча до бедра, и украшенных гардами и рукоятками, настолько богато украшенными или инкрустированными драгоценными камнями, что они не всегда были идеально приспособлены для убийства. Другие мастера по металлу изготавливали бронзовые зеркала, настолько блестящие, что в память об их совершенстве возникали легенды. Так, один крестьянин, впервые купив зеркало, подумал, что узнал в нем лицо своего умершего отца; он спрятал его как великое сокровище, но так часто к нему обращался, что его подозрительная жена выловила его и с ужасом обнаружила в нем изображение женщины примерно ее возраста, которая, очевидно, была любовницей ее мужа.62 Другие мастера отливали огромные колокола, такие как сорокадевятитонный монстр в Наре (732 г. н. э.), и добивались от них более приятного тона, чем тот, который издают наши металлические хлопушки на Западе, ударяя по боссу на внешней поверхности колокола раскачивающейся деревянной балкой.
Скульпторы использовали скорее дерево или металл, чем камень, поскольку их почва была бедна гранитом и мрамором; и все же, несмотря на все трудности с материалом, они превзошли своих китайских и корейских учителей в этом самом совершенном из всех искусств - ведь каждое другое искусство втайне подражает скульптуре в ее терпеливом устранении неуместного. Почти самый ранний и, возможно, самый великий шедевр скульптуры в Японии - бронзовая Троица в Хориудзи: Будда, сидящий на бутоне лотоса между двумя бодхисаттвами, перед экраном и нимбом из бронзы, лишь менее прекрасным, чем каменная лакировка экрана Аурангзеба в Тадж-Махале. Мы не знаем, чьими руками были возведены эти храмы и построены эти статуи; мы можем допустить корейских учителей, китайские образцы, индийские мотивы, даже греческое влияние, доносившееся из далекой Ионии на протяжении тысячи лет; но мы уверены, что эта Троица относится к самым значительным достижениям в истории искусства.*
Возможно, потому, что их рост был невелик, а тело с трудом вмещало все амбиции и возможности души, японцы с удовольствием возводили колоссов и преуспели в этом сомнительном искусстве больше, чем даже египтяне. В 747 году, когда в Японии разразилась эпидемия оспы, император Сёму поручил Кимимаро отлить гигантского Будду в умилостивление богов. Для этого Кимимаро использовал 437 тонн бронзы, 288 фунтов золота, 165 фунтов ртути , семь тонн растительного воска и несколько тонн древесного угля. На работу ушло два года и семь попыток. Голова была отлита в одной форме, но тело было сформировано из нескольких металлических пластин, спаянных вместе и густо покрытых золотом. Более впечатляющим для иностранного глаза, чем этот сатурнистский лик в Наре, является Дайбуцу из Камакуры, отлитый из бронзы в 1252 году Оно Гороемон; здесь, возможно, потому, что колосс стоит на возвышении под открытым небом, в приятном окружении деревьев, размер кажется соответствующим цели, и художник с удивительной простотой выразил дух буддийского созерцания и покоя. Когда-то фигура находилась в храме, как и сейчас в Наре; но в 1495 году сильная приливная волна разрушила и храм, и город, оставив бронзового философа безмятежным среди всеобщего разрушения, страданий и смерти. Хидэёси тоже построил колосса в Киото; пять лет пятьдесят тысяч человек трудились над этим Буддой, и сам великий Тайко, одетый в одежду простого рабочего, иногда заметно помогал им в работе. Но едва он был возведен, как в 1596 году землетрясение обрушило его и разбросало обломки укрывавшего его святилища. Хидэёси, как гласит японская история, пустил стрелу в упавшего идола, презрительно сказав: "Я поставил тебя здесь за большие деньги, а ты даже не можешь защитить свой собственный храм".65
От таких колоссов до болтающихся нэцкэ японская скульптура охватывает все фигуры и все размеры. Иногда ее мастера, как сегодня Такамура, отдавали годы труда фигурам ростом едва ли в фут, и получали удовольствие, изображая сгорбленных восьмидесятилетних стариков, веселых гурманов и философствующих монахов. Хорошо, что юмор поддерживал их, ведь большая часть прибыли от их труда шла не им самим, а их тонким нанимателям, а в более крупных работах их сильно мучили условности, навязанные им жрецами в отношении темы и обращения. Жрецам от скульпторов нужны были боги, а не куртизанки; они хотели вдохновить народ на благочестие или привить ему добродетель страхом, а не пробудить в нем чувство и экстаз красоты. Связанная руками и душой с религией, скульптура приходила в упадок, когда вера теряла свое тепло и силу; и, как в Египте, жесткость условностей, когда благочестие улетучивалось, становилась суровостью смерти.
VIII. ПОТТЕРИ
Китайский стимул - гончары Хидзэн - керамика и чай - как Гото Сайдзиро привез искусство фарфора из Хидзэн в Кага - девятнадцатый век
В каком-то