чувством экологической вины заявляют, что хотят делать больше для окружающей среды (у них есть то, что психологи называют поведенческим намерением), но на самом деле у них нет никаких средств для этого. Например, исследование 2016 года, проведенное Биссинг-Олсоном, Филдингом и Айером, показало, что чувство вины за прошлые экологически небезопасные решения не повысило вероятность того, что участники будут вести себя экологично в будущем. Единственное, что способствовало экологичным действиям в будущем, - это возможность перерабатывать, компостировать или иным образом помогать окружающей среде в прошлом, а также ощущение силы и радости от этого факта. Сейчас, спустя почти десятилетие после бума исследований экожира, ведущие специалисты в этой области, такие как Ганга Шредар, отмечают, что переживание экожира может заставить людей эмоционально отстраниться от проблемы - точно так же, как это делают пациенты, стыдящиеся жира или секса в отношении своего здоровья. [71] Исследовательница Элиза Аалтола даже называет чувство экожира формой "морально разрушительного стыда".
Как недавно написала Ребекка Солнит в The Guardian, "кое-что из того, что я могла бы назвать личной добродетелью, стало возможным только благодаря коллективным действиям... Некоторые свои дела я выполняю на велосипеде, потому что Коалиция велосипедистов Сан-Франциско десятилетиями работала над тем, чтобы проложить велосипедные дорожки по всему городу и сделать передвижение на двух колесах более безопасным". [72] В городе, где нет велосипедных дорожек, экологически чистого электричества или надежной системы переработки отходов, большинство людей не могут решить поступать "правильно", даже если хотят этого.
Если учесть, что основной ущерб окружающей среде наносят крупные корпорации и правительства, легко доказать, что вся литература по экостроительству неправильно расставила акценты, заботясь в первую очередь о личных поведенческих намерениях. Даже если бы каждый человек, который может себе это позволить, вдруг решил завтра перейти на веганство, мы все равно жили бы в мире, где говяжья промышленность субсидируется на сумму около сорока миллиардов долларов в год, [73] и где цепочка поставок свежих продуктов невероятно расточительна и экологически разрушительна.[74] Если бы я всегда сортировал и перерабатывал свой мусор до конца жизни, это не изменило бы того факта, что подавляющее большинство переработанных вещей в конечном итоге оказывается на свалке (после дополнительных раундов транспортировки и сортировки, потребляющих еще больше топлива).[75] Такие системные инициативы, как "Зеленый новый курс" (цель которого - ежегодное сокращение выбросов углекислого газа в США и достижение нулевого чистого выброса к 2050 году), весьма популярны среди американской общественности, но с политической точки зрения их оказалось невероятно трудно продвинуть [76] - потому что они обойдутся корпорациям очень дорого.
В течение многих лет "Системный стыд" продавал нам видение спасения окружающей среды, основанное на индивидуальном поведении. Только вы можете предотвратить лесные пожары. Сокращайте, повторно используйте, перерабатывайте. И все, что нам осталось от этого видения, - это постоянный страх за будущее нашей планеты в сочетании с безумным бессилием.
Вполне возможно, что бессилие, которое порождает в нас системный стыд, создано специально. Как пишет политический теоретик Марк Фишер в своей книге "Капиталистический реализм", вечный рост экономики невозможен, и поэтому поверить в то, что мир находится на грани краха, может показаться проще, чем представить себе конец эксплуатации и капитализма. [77] Фишер и другие теоретики, такие как Дэвид Грэбер и Фредерик Джеймсон, утверждают, что вера в конец света может помочь снять давление с корпораций и правительств, которые отказываются меняться. Нет смысла сокращать выбросы, прекращать детское рабство в потогонных цехах или придумывать новые способы жизни, если мы все равно скоро умрем и будем считать, что заслужили это.
Но человечество не должно вот так просто отправить себя на пепелище, как бы стыдно, страшно и обреченно нам ни было. Если мы хотим эффективно решать такие проблемы, как изменение климата, кризисы общественного здравоохранения, экономическая несправедливость и превосходство белой расы, нам нужно найти способы простить себя, вернуть веру в других людей и создать сообщества, которые будут бороться за структурные изменения. Несмотря на настойчивое культурное воспитание, утверждающее, что стыд - это выход, жизнь не должна быть такой.
Мы посвятили много страниц тому, как системный стыд вредит нам и разрывает нас на части. Но теперь настало время выйти из мрачного состояния и перейти к решениям и исцелению. Для второй половины этой книги я взял интервью у терапевтов, исследователей в области общественного здравоохранения, авторов и активистов о том, как выглядит подход к исцелению человека без стыда. Я также пообщалась с маргинальными и уязвимыми людьми с самыми разными идентичностями и расспросила их о том, какие шаги они предпринимают, чтобы избавиться от стыда и переработать его. На основе всего этого я разработала схему для понимания того, что является противоположностью системного стыда. Противоположностью обвинения отдельных людей в системных проблемах является признание того, что всем людям причиняет вред широкая сеть структурных сил, не поддающихся нашему контролю, и что вместо того, чтобы осуждать людей за их человеческие недостатки, нам нужно радикально принимать других такими, какие они есть, а также принимать свое истинное, несовершенное "я". Это многослойный, динамичный подход к личному и общественному исцелению, который мне нравится называть "расширительным признанием", и мы рассмотрим, что это такое и как его культивировать, в следующей главе.
Часть вторая.
Широкое признание
ГЛАВА 5. Понимание расширительного признания
После нескольких лет застоя Эллен наконец решила подойти к проблеме стыда своей дочери совершенно по-новому. Однажды днем она умоляла Дженну пропустить тренировку по черлидингу (как и ее мать, Дженна начала справляться с депрессией с помощью гиперпродуктивности, в ее случае - в виде многочисленных факультативов и волонтерской работы). Две женщины отправились в парк, который они посещали, когда Дженна была еще маленькой. Эллен села рядом с дочерью на скамейку и призналась, что боится, что все, что она делает как родитель, совершенно неправильно.
"Я виню себя в том, что ты ушла, и знаю, что все началось с того, что я попросила твоего отца о разводе", - вспоминает Эллен. "Я не жду, что ты меня простишь. Но я должна сказать тебе, как мне жаль".
Ее дочь удивленно моргнула и повернулась к ней.
"Мам, дело не в этом", - вспоминает она, как Дженна говорила ей. Это не имеет никакого отношения к разводу". Я испытывала облегчение. Я хотела, чтобы вы обе были счастливы. Дело было в школе. Я начала вредить себе, когда не смогла справиться со стрессом в школе".
По словам Эллен, такая возможность никогда не приходила ей в голову.
"[Дженна] была в том возрасте, когда стандартизированные тесты становятся
